14 сказок для взрослых

Снова прошло изобилие, прошли дожди, вечер начинался раньше. Наступил ноябрь. Потом декабрь.

Напившись кофе без кофеина, Аристид уснул за компьютерным пасьянсом.

Назавтра случилось чудо.

– Вещь! Твоя в ажуре, Алексеич. Как договаривались, – широко улыбаясь, сосед-сварщик совал ему в руки громоздкий и не однажды чиненный велосипед.

– Мне не надо, – попробовал отмахнуться Аристид.

– Почему не надо? Тоже дизайн. Три скорости.

– Сам отчего не ездишь?

– Некогда ездить. Разъел булки так, что яйца жмут, – сказал сосед. – А ты у нас сокол молодой.

– Сыну отдай.

– У сына хонда.

Аристид содрогнулся. По его прикидкам, белобрысому золотушному мальчонке должно было быть не больше двенадцати. Какой черт дернул тогда за язык – а хорошо бы велик? Как в детстве, велик, саночки, коньки, катись с ветерком и большего счастья не надо. Ведь где-то на просторах большой страны можно сойти на станции Счастье? Не про нашу жизнь, согласился сосед и помрачнел.

Выкинуть подарок сразу было неудобно. Драндулет утвердился в коридоре, и в первую же ночь рухнул с грохотом, когда Аристид наткнулся на него по пути в уборную. Художник твердо решил в ближайшие выходные откатить его за город на свалку. Не в его привычках было предлагать хлам знакомым. И незнакомым тоже.

В выходные пошел мокрый снег. Нормальный декабрьский снег. Велосипед грозил застрять надолго.

Недавно Аристид со скуки прочитал советы восточного мудреца, который разъяснял, почему необходимо избавляться от старых вещей, накопивших негатив, почему нельзя покупать лишние, и ни в коем случае не принимать чужие, чтобы не подцепить карму предыдущего владельца; исключение, впрочем, допускалось, если вас что-то интуитивно привлекло, значит в этом лишнем или старом возникла необходимость. Не всегда хозяин выбирает вещь, утверждал мудрец, если человек болен и слаб, вещь может сама выбрать его, и сама покинет в свой срок. Секрет в том, что этот предмет станет для вас незаметным, попадет в некий дальний ящик, но будет вершить свою работу, заполняя часть вашего пространства, а, следовательно, оттягивая вашу энергию. Если негативной энергии много, это пойдет вам на пользу, но предмет будет ей отравлен и его следует сжечь. Нельзя обзаводиться одновременно большим количеством новых вещей, потому что они скорее сговорятся против хозяина и превратят его в сторожа склада, нежели начнут ему служить; угрозу, исходящую от лишней рубашки, не стоит преувеличивать, а вот каждая электронная игрушка, каждая книга, диск, цветок в горшке или культовый предмет, особенно не из вашей религии, поселяются в вашем доме как некие самостоятельные единицы, изменяющие жизнь владельца.

Аристид был скептиком. Он сам произвел много вещей, которые заполняли чужие пространства, и мог гордиться по крайней мере тем, что их форма была пропорциональной. Нужны ли в шкафу черные ящики и лишние вещи? Наверное нужны, думал художник, они есть у всех. Личность без черного ящика должна быть или совершенно пустой, или святой, большинство просто хочет оставаться нормальными. Со своим алтарем безделушек. Голый, без прикрас, натурщик похож на винтик, тужащийся принять позу мыслителя. Его всех жальче – а пока на виду у всех, поди разбери, насколько подлый характер. Очевидное скрывает многое, но как ни крути, человек любой формы выглядит гармоничнее встроенной кухни.

Аристид грустно усмехнулся, вспоминая советы, споткнулся о велосипед, ругнулся сволочью, потер колено и пошел на кухню пить кофе. Без кофеина. Тоже подарочек с намеком. Много ли ему нужно, без черного-то ящика?

Кофе отдавал жженой резиной. Придется пить, подарили же. Дорогой, а такая дрянь. Он покупал сорт дешевле и вкуснее. Да ладно, на всех сказывается сила привычки, кофе как кофе в самом деле, о другом речь.

Женщина, ушедшая к типу по фамилии Вирхов, плакала, открывая свой ящик, затем стискивала зубы и издевалась за то, что позволила ему, пустому, заглянуть внутрь; младенец уже вынашивал свой ящик, по мамочкиному образцу, мстительно вопил и гадил, когда он брал его на руки; доны Анны пугливо захлопывали свой, иной заказчик грохотал целым комодом, иной тихонько скрипел своей тайной; а знаете ли, мерзко видеть вас насквозь и чувствовать себя прозрачным.

Да, всем нужен черный ящик.

Аристид пил кофе и думал о том, что велосипед никак не может стать незаметным в маленькой квартире.

Велосипед стал незаметным. Мудрец оказался прав. Через неделю художник перестал натыкаться на драндулет и перестал замечать. Ненужная вещь заняла часть пространства и принялась творить свое темное дело.

События завертелись с лихорадочной быстротой. Заказов перед новым годом привалило как никогда, после праздников начались придирки, от некоторых работ отказались, неслыханное дело, к весне наступил мертвый штиль, всему офису казалось, что это начало конца.

Аристид, привыкший беспрепятственно обходить велосипедный угол, споткнулся, прозрел и вспомнил, что собирался выкинуть вещь, и о весне давно уже сигнализируют синие гадючьи первоцветы.

Сориентировавшись по карте, как доехать до свалки, он выволок драндулет, вскочил в седло и неожиданно легко покатил вперед. Великолепно! Удалось! Переключив на третью скорость, Аристид усомнился в своем решении, но, поколебавшись, не стал бросать начинание на полдороге. С возрастом педантизм брал верх, и он больше не доверял ни ветерку, ни радости – какое лишнее чувство радость, если оно противоречит намеченным планам, а планы придумывать и осуществлять все труднее; не доверял былой ловкости и силе старой привычки, потому что они стали такими же бесполезными, как соседский подарок.

Аристид успел состариться внутри раньше, чем внешне. Есть такое свойство у мужчин сдержанных и меланхоличных, избежавших страстей и порывов, дурных привычек, роскоши и эпикурейства, не тщеславных, не мятежных, скопцов, которые так и родились скопцами; природа словно консервирует их для финального рывка, для второй молодости, но рывка не случается, и в один прекрасный день они моментально дряхлеют и рассыпаются.

Жилка в Аристиде перегорела, пока он ждал свои крылья. На свой особый лад он стал мудрым. Странно бесстрашным. Будущее его не тревожило, сердце молчало, он был немногословен, пожалуй, вы сочли бы его добрым.

Какая ирония судьбы! Какая метафора: Икар летел по городу на третьей скорости, но летел на свалку.

Сманеврировать, чтобы обогнуть наваленные на тротуар обрубки деревьев, Аристид не успел, велосипед вынесло боком, он жалко звякнул и завалился. Выпавший седок пропахал по асфальту метра два и угодил под ноги шедшей навстречу девушке.

– Вы не разбились?

– Хорошо бы.

– Давайте, помогу подняться.

– Спасибо, сам, – Аристид кривобоко встал, отряхиваясь, и выдавил улыбку. – Сейчас вы начнете думать, что я нарочно.

– Что вы! Я все видела. Вы просто увлеклись.

– И разогнался, как старый дурак.

– Разве старый? Да вы джинсы порвали.

– Ничего, сейчас так модно.

Аристид шагнул и пошатнулся. Девушка не сдержала улыбки:

– Нет, все-таки я вам помогу. И велосипед…

– Барахло это, а не велосипед. Вез, чтобы выкинуть.

– Везли?

– Ну да, верхом вез – как вещий Олег коня. Так удобнее.

Аристид оперся на руку девушки. Мимо с гоготом пронеслась группка подростков: «Два стражка и велик пиндосный!»

– Не обращайте внимания. Они глупые.

– Я не обращаю.

– Гормоны прут. Вырастут, сопьются. Будут чинить унитазы. Мешки с картошкой грузить.

– Знаете что? За город вы сейчас точно не поедете. А если ваш транспорт все равно выбрасывать, занесем в ближайший двор и оставим у мусорных баков.

– Согласен. Все, все, отпустите хлам, сам потащу. Если очень хотите, продолжайте держать меня. Но я тоже тяжелый. Как вас звать-величать?

– Маша.

– Мария! Красивое имя. И вы красивая. Кто будет говорить другое, меня зовите, морду набью.

Девушка улыбнулась: