Изумрудная быль тайги

И он опять склонился над своей работой. Я положила руку ему на плечо.

– Ладно, Сань, не буду мешать. Прости.

К тому времени, когда тайга начала закутываться в прозрачную вуаль вечерних сумерек, у нас уже был весьма просторный шалаш с мягкой подстилкой из елового лапника и душистого папоротника. У входа горел костерок. А над костром в берестяном кузовке закипала вода. Я тоже время зря не теряла. Накопала съедобных корешков, которые сейчас запекались в углях костра. Набрала немного черники, ну и трав, конечно. Золотые Сашины руки сделали не только туесок для чая, но и несколько кружек. В общем, голодная смерть нам не грозила в ближайшее время. Наталья шмыгнула вымазанным сажей носом. Доедая запеченный корень и, запивая его ароматным чаем, она промурлыкала.

– Хлебушка бы, хоть маленький сухарик. – Потом испуганно обвела всех глазами и поспешно добавила: – Но так тоже ничего, есть можно.

Один Дед был в своем репертуаре и не переставал ворчать, что я «непременно его отравлю своими зельями». Но, это было нормально. После горячего чая всех потянуло в сон. Надо было составить график дежурства. Я была «совой». Другими словами, я могла не спать с вечера довольно долго, зато под утро я теряла всяческие способности воспринимать окружающий мир. Поэтому я вызвалась дежурить первой. В два часа ночи меня должен был сменить Игорь. За ним, Андрей и Саша. А утром Сергей с Вадимом. Ребята сначала хотели мне составить компанию, чтобы не оставлять одну. Но я отказалась. Хотелось побыть одной и как следует все обдумать. Сергей продолжал настаивать на своем обществе, но Дед на него рыкнул.

– Оставь ее в покое! Она может колдовать собралась, а ты мешаться будешь. Еще надежуришься.

Я зажгла несколько веточек багульника и воткнула их по краям у входа в шалаш. И предупредила ребят, что после сна может немного болеть голова, но зато комары и москиты отстанут и можно будет спокойно отдохнуть. Перед сном я помазала лицо Наташи соком подорожника, чтобы немного снять опухоль от укусов. Ребята от моего врачевания отказались. Некоторое время из шалаша еще слышались ехидные реплики Вадима, ворчание Деда и мечтательные пожелания о баньке и пиве, Андрея. Но вскоре усталость взяла свое и все затихли. Я подкинула в костер несколько веток потолще. Огонь начал облизывать их смолистые бока и урчать от удовольствия, как довольная и сытая кошка. Я сидела, смотрела на спокойные языки пламени. Было трудно представить, что это уютное урчание может очень быстро превратиться в грозный рык обезумевшего зверя, если только дать ему волю. Он был живым. Языки пламени распускались, как диковинный цветок. Они качались, как под дуновением слабого ветра. Казалось, еще немного, и можно будет услышать его шепот, различить слова, понять его душу. И тогда он из страшного рычащего зверя превратится в твоего друга, очень близкого друга. И, ты сможешь понять и постигнуть его тайну. А вместе с этим, тайну самой жизни… Я с трудом оторвала взгляд от огня. А вокруг начали раздаваться разные звуки и шорохи. Ночные обитатели леса проснулись и выходили на охоту. Вот хрустнула ветка, зашуршала трава, с дерева упала шишка. Я не боялась. Ни один зверь сам на огонь не пойдет. Я подбросила еще несколько веток в костер. И пламя костра благодарно принялось хрустеть сухим деревом, разбрызгивая искры, отдавая мне взамен свои свет и тепло.

Глава 4

Самая первая ночевка всегда самая трудная. На завтра встать будет очень тяжело. Заставить себя идти дальше – еще труднее. Но оставаться здесь нельзя. Хуже всего ждать и бездействовать. Еще неизвестно сколько придется ждать. Я перебирала еще и еще в голове все возможные варианты выхода из сложившейся ситуации. И все-таки, идти вперед, было самым правильным решением, хотя и не самым легким. Завтра нам предстояло дойти до источника дыма, который я видела сегодня с вершины дерева. Я прикинула, что до него идти километров 15–20. Но в тайге расстояние определить точно очень сложно. Стаким же успехом, это могло быть и 30 километров и 10. Я чувствовала, как усталость придавливает мои плечи и кладет свои тяжелые ладони на мои глаза. Необходимо было срочно взбодрится. Я налила из закопченного черного берестяного туеска остывший и, ставший горьковатым от бересты, чай. Встала и начала прогуливаться по поляне взад и вперед. Пройдя очередной круг, я вдруг резко остановилась, как будто наткнулась на вполне реальное препятствие. Препятствий впереди не наблюдалось. Однако, что-то заставило меня остановиться. Было такое ощущение, что, из-под темного полога леса за мной наблюдают чьи-то внимательные глаза. Я быстро оглянулась, и, конечно же, ничего не увидела. В такой темноте трудно было что-либо разглядеть. Костерок освещал только весьма ограниченный контур. А дальше – тьма. Только лес возвышался еще более темной массой вокруг поляны, как крепостная стена. Но ощущение внимательного и настороженного взгляда не проходило. Я чувствовала его каждой своей клеточкой, каждым волоском. Тайга любит шутки шутить и играть с человеком. Но мне было, почему то, не смешно. Сон сняло, как рукой. Я спокойно (по крайней мере, мне так казалось) подошла к костру, подбросила еще веток и села на самом краю освещенной площадки. Меня окатило прохладной волной страха. Но я отсоветовала себе паниковать раньше времени. И ребят будить я тоже не хотела. Ни к чему им мои истерики. Надо постараться разобраться в своих ощущениях самой. Я сидела настороженно, как испуганный зверек, готовый в любой момент сорваться и убежать. Только вот мне бежать было некуда. Я попыталась рассуждать логически. Если я не могу видеть, то я могу слышать. Я прикрыла глаза и почти перестала дышать. Мои уши удлинились и стали, как у тушканчика. Я старалась уловить малейшее движение, малейший шорох или какой ни будь другой посторонний звук. Все было безрезультатно. Я слышала только посапывание, доносившееся из шалаша, звон комаров над головой, да легкий шорох листьев в кронах деревьев под слабым ветерком. Ничего больше. Ни зверей, ни птиц. Как будто весь остальной мир, кроме нашей поляны провалился в никуда. И это тоже было странно. Мысли в моей голове роились как встревоженные пчелы в улье. Я не находила никаких рациональных объяснений своим чувствам. Только эмоции. И вот, наконец, почти на грани слуха, я услышала звук очень осторожных шагов. Я открыла глаза и стала до рези в глазах всматриваться в темноту. Человек, здесь?! Это было невозможно!!! На сотни верст вокруг нет ни одного человеческого жилья. Невозможно!!! Что-то внутри меня подсказывало, что опасности нет. Я привыкла доверять своим чувствам и стала ждать. Звук шагов становился все ближе. И вот наконец на краю видимости заколебалась неясная тень. И в неверных бликах костра появилась расплывчатая фигура человека. Это был старик. Я сразу это поняла по сгорбленной фигуре и усталой походке. Он был одет в старую одежду, почти в лохмотья. В руках суковатая палка вместо посоха. Он тяжело на нее опирался при каждом новом шаге. Прямо персонаж из Уральских сказов. Я встала на ноги и негромко поздоровалась. Старик ответил мне, как будто ветер в листьях прошелестел. Голос был тихим и сухим.

– Проходи, дедушка. Садись поближе к костру. Еды нет, но чаем я тебя угощу. Расспрашивать я не торопилась, хотя любопытство меня раздирало на кусочки. Старик поблагодарил, тяжело сел у костра, но от чая отказался. Он достал из-за заплечного мешка фляжку и сделал несколько глотков из горлышка. Я была готова увидеть деревянную баклажку, времен Петра Великого. Но фляжка меня порадовала блеском своих хромированных боков вполне современного дизайна. И, могу поклясться, пил он совсем не воду. С каждым мгновением мне становилось все интересней и интересней. Седые волосы спадали до самых плеч. А вот борода была почти черной. Я затруднялась определить сколько ему было лет. Наконец, он поднял голову и меня пробрала дрожь. Лучше бы он этого не делал. Лицо его было изуродовано двумя глубокими шрамами. Кожа была темного цвета из-за постоянного пребывания на воздухе. А глаза… Под лохматыми бровями, глубоко посаженные. Цвета их я не могла разглядеть. Да и у меня не возникло подобного желания. Меня как будто гвоздями прибили к месту. Мне не то, чтобы шевелиться, мне даже дышать не хотелось. Но вот старик опять опустил голову, и я позволила себе выдохнуть. Черт! Принес же его леший! У меня пропало всякое желание его расспрашивать. Вот так молча мы и сидели с ним у костра. Я время от времени подбрасывала ветки в костер, чтобы огонь совсем не погас. Время превратилось в старую лошадь, которая еле-еле переставляет ноги. На нас как будто опустился стеклянный колпак. Звуки не проникали к костру. Даже огонь горел как-то неохотно, как будто сквозь дрему. Мне с большим трудом удавалось не закрыть глаза. Наконец он зашевелился, встал, опираясь на палку и тихо сказал.

– Направление выбрала правильное. На дым идите. Ждут вас там.

И пошел туда же, откуда пришел. Дурман спал. Только сейчас я почувствовала, как занемели у меня ноги, долго находившееся в одном положении. Я даже не смогла сразу встать. Я, постанывая, встала на четвереньки. И только потом поднялась медленно с колен. Холодные мурашки побежали вдоль позвоночника. Из ушей как будто вытащили ватные шарики и, звуки ночной тайги хлынули в мой мозг мощной волной. Крик ночной птицы, шорох листьев в кронах деревьев, возня барсука в кустах и, конечно, звон комаров над головой. Как будто ничего не было. Я потрясла головой. Может быть, я задремала у костра и мне все это привиделось? Я никогда не страдала галлюцинациями. И истеричностью характера не отличалась. Я прошла, не торопясь до края поляны. Но под полог леса заходить не стала. Не было у меня такого желания. А доказывать себе собственную храбрость мне, почему-то не хотелось. Никаких посторонних звуков. Никаких признаков, что здесь был человек и, что он только что ушел. И что я должна была думать? И эти его странные слова. Откуда он узнал, какое направление я выбрала? Я даже ребятам ничего не говорила об этом. И кто нас там ждет? Черт! Сплошные вопросы. И ни одного ответа. Я вернулась к костру и достала часы Вадима, чтобы посмотреть, не пора ли будить Игоря. Часы показывали 5 часов утра! Ничего себе! Это ж сколько мы у костра просидели! С другой стороны, сейчас мне все равно не удастся уснуть. Пускай ребята отдохнут. Завтра будет тяжелый переход. Звезды начали терять свои четкие очертания и расплываться в светлеющем небе. Стало зябко. Утренняя роса легла на траву, заставив ее низко наклониться к самой земле. Из ложбинок потянулся зыбкий туман. Легким, невесомым шифоновым шлейфом он накрывал нашу поляну. И вместе с ним пришла предутренняя тишина. Даже комаров не было слышно. В шалаше послышалось какое-то шевеление, шуршание, ворчание. И на поляну вылез Дед. И безо всякого «доброе утро», начал сразу же на меня ругаться. Что я чокнутая, глупая обезьяна в юбке (почему в юбке, когда я была в брюках?). Как я собираюсь без сна третьи сутки идти по тайге? Ну и прочее в том же роде. Одно слово, «дед». Я не стала с ним пререкаться и спорить. Просто свернулась калачиком у костра и закрыла глаза.

Глава 5

Я бежала по лесу, а за мной гналась волчья стая. Я летела, как птица. Не замечая хлеставших по лицу веток. Сердце билось сильно и гулко, как кузнечный молот по наковальне. Выскочила на крутой берег реки и кубарем спустилась с обрыва, чуть не переломав себе все кости. Не останавливая своего стремительного движения, я влетела в реку. Она была неглубокой, с каменистым дном и довольно быстрым течением. Вода обожгла меня, как огнем полыхнуло. Дыхание сбилось. И на мгновение я потеряла ориентацию. Но только на мгновение. До противоположного берега оставались считанные метры. Я была уверена, что почти ушла от погони. Волки стояли на краю обрыва и смотрели мне в след, не решаясь спускаться к реке. Вожак задрал голову и завыл протяжно и тоскливо, сожалея об упущенной добыче. И с противоположного берега, которого я почти достигла, пришел ответ. Вой жуткий и протяжный. Я замерла на месте, не выходя из воды. Кусты зашевелились, раздвинулись и на берег вышел мой ночной гость. Он по-прежнему опирался на свою суковатую палку. Он остановился недалеко от того места, где я стояла по колено в воде и протянул мне руку. Я, как под гипнозом, стала медленно шаг за шагом приближаться к нему. Он поднял голову, и я замерла на месте под его взглядом. А вода в реке стала подниматься выше и выше, грозя захлестнуть меня с головой своими волнами.

Я очнулась ото сна, как вынырнула из глубокого омута. Все тело сотрясала крупная дрожь. Я рывком вскочила на ноги. Дед с удивлением уставился на меня.

– Ты чего? Спи, рано еще. Еще час можешь покимарить.

– Не хочу, выспалась уже.

Я попыталась ладонью привести волосы в порядок. Мои попытки не принесли никаких результатов. Голова была похожа на морковную грядку перед сбором урожая. Дед с ухмылкой наблюдал за моими тщетными попытками предать себе немного приличный вид. В конце концов, я махнула рукой на свою прическу и пошла к ручью умыться. Холодная родниковая вода обожгла мне лицо. Но зато сразу привела в чувство. Я сделала несколько глотков. Вода была чуть сладковатая с легким привкусом трав. Берег ручья был затянут аиром. Его мясистые корни имели терпкий и горьковатый вкус. Но для завтрака вполне подходили. По содержанию крахмала они не уступали картошке. А нам сейчас не приходилось привередничать. Я подобрала палку и принялась выкапывать сочные корни. Накопав достаточное количество, я опустилась на колени у воды и принялась их отмывать от земли. Руки сразу же покраснели и превратились в куриные лапки от ледяной воды. Но холодная вода привела мои мысли и чувства в порядок и окончательно прогнала остатки кошмарного сна. Голова по-прежнему стала работать четко и ясно. Возвращаясь на поляну, я уже тихонько насвистывала старую студенческую песенку про медведей. Дед сразу обратил внимание на смену моего настроения. Как всегда, ворчливым тоном, он спросил:

– Ты что клад нашла? Чего радуешься?

Я ссыпала корни у костра, села рядом и начала их чистить.

– Да нет, не клад. Еду нашла на завтрак.

Дед скорчил презрительную физиономию:

– И это ты называешь «едой»? Я тебе что, поросенок, корни жевать? Мяса бы нашла, тогда бы и радовалась. А то опять отравы какой то накопала, и счастлива. Предупреждаю, я это есть не буду.

– Да ладно тебе. Дойдем до базы, я тебе все свои котлеты в столовой отдам. Не жалко. А пока, будь добр, перестань ворчать. Пока ребята спят, давай лучше маршрут обсудим.

Я рассказала ему о том, что увидела с дерева. И про дым, и про мои мысли об этом. По выражению его глаз, я поняла, что наши мысли насчет горящего предмета сходятся. Ох, не хотелось бы, чтобы мы оказались правы. Но я отсоветовала себе паниковать раньше времени. Дойдем – увидим. И тут у меня в голове прозвучало тихое шелестящее «ждут вас там». Холодок пробежал по спине. Я резко обернулась. Но, кроме деревьев, ничего не увидела. Дед внимательно на меня посмотрел. Но ничего не сказал, только головой покачал, и полез в шалаш будить ребят. Солнце уже поднялось над горизонтом. И сейчас разливало над тайгой свое благословенное тепло, заставляя птиц надрываться от радостных гимнов в свою честь. Пора было идти. Предстояло до темноты дойти до источника дыма и найти ночлег. Ребята вылазили из шалаша со стонами и оханьем. Это было нормально. Мышцы с непривычки болели и просили еще отдыха. Я с удовлетворением заметила, что сок подорожника помог и лицо Натальи сегодня выглядело вполне по-человечески. Отеки и опухоли спали и, она могла нормально смотреть на окружающий мир. Я предложила всем очищенных корней и немного черники, которая осталась со вчерашнего дня. Наташка к корням не притронулась, только взяла горсточку ягод. Да и мальчишки жевали аир без особого вдохновения. Вадим даже попытался возмущаться, что я заставляю их есть «всякую дрянь». Но я рыкнула так, что эхо пошло по поляне, а птицы в испуге вспорхнули со своих веток.

– Хотите в тайге загнуться?!.Это без меня. А ну-ка, быстренько все взяли по корешку и начали дружно жевать!!! Нам идти еще несколько дней. Без еды не дойдем. А на себе я всех не унесу. Весовая категория не та.

Я с остервенением принялась грызть корень. Ребята притихли и стали есть, что Бог послал, как говорится. Через 40 минут мы были готовы выступить дальше. Местность была впереди относительно ровной. Конечно, были и буреломы и овраги и заболоченные поляны. Но трудных подъемов не было. Вначале шли не очень быстро. После сна мышцы еще не хотели слушаться. Но к полдню мы шли уже вполне приличным темпом. По моим прикидкам, мы прошли уже километров 15, когда ко мне сзади подошел Андрей и тихо сказал:

– Давай привал сделаем, а то Наташка сейчас упадет.

Я, не оглядываясь кивнула, что мол, поняла. И стала высматривать какую ни будь полянку поровнее. Вскоре такая подвернулась. На самом краю поляны стоял большой серый камень. Из-под него бил маленький родничок. Хорошее место. Саша с Вадимом принялись хлопотать около рухнувшей на землю Натальи. Пытались устроить ее поудобней. Подсовывали ей под голову куртки, несли в туеске воду из родничка. При этом с такой укоризной смотрели в мою сторону, что можно было подумать, как будто я изверг какой то, в человеческом обличие. В общем, они добрые братья, которые проявляли заботу. Ну вот и ладно. Не всем же быть добрыми. Кому-то и Бабой Ягой нужно быть. Так почему бы не мне? Оставив ненужное никому раскаяние, я полезла на камень. Он был метра 4 в высоту. Его бока уже основательно нагрелись солнцем. Было очень приятно сидеть на его теплой серой ладони. Я по своей привычке, жевала травинку и прислушивалась к тайге. Меня что-то настораживало. Но я не могла пока понять, что это было. Сзади послышалось сопение и вскоре Дед уже пристраивался рядом со мной на камне. Он лег на спину, закинул руки за голову и прикрыл глаза.

– Ты ничего не чувствуешь?

Дед, не открывая глаз, молча помотал головой. Но тревога не отпускала меня. Я сидела и, как настороженный зверек, прислушивалась и принюхивалась к окружающему меня лесу. Какой-то посторонний запах. Запах гари примешивался к запаху леса. Но это был не запах горящей тайги. Это был горький и резкий запах горящей резины, горящей нефти, раскаленного железа и чего-то еще, непонятного и, потому, страшного. Я начала расталкивать, уже задремавшего Деда.

– Вставай, нужно прогуляться.

Он нехотя поднялся, и начал ворчать, по своему обыкновению.

– Да что ж ты неугомонная такая! Не нагулялась еще. Лежи, отдыхай, как нормальный человек. Так нет! Сама не отдыхает и людям не дает…

Но, наткнувшись взглядом на мою настороженную физиономию, он резко замолчал.

– Что?

– Пахнет… плохо. Надо бы прогуляться и посмотреть. Ребят не тревожь. Ни к чему панику раньше времени поднимать.

Я встала во весь рост и повернулась в ту сторону, откуда приходил запах. Но лес стоял стеной, не позволяя что-либо увидеть сквозь зеленую преграду. Мы слезли с камня и прогулочным шагом, что бы никого не тревожить пошли в направлении, откуда тянуло гарью. Мы шли молча. Каждый думал о своем. Мне очень хотелось рассказать Деду о моем ночном госте. Но, что-то удерживало меня от подобной откровенности. Я сама не могла еще осознать всего происшедшего до конца. А делиться своими эмоциями я пока не хотела. Что он мог подумать? Что у меня от переутомления мозги заклинило?

Погода стала меняться. Я почувствовала это по усилившимся порывам ветра. По небу поползли облака. Они собирались в плотные серые клубы, закрывая солнце. Дед хмуро посмотрел на небо.

– Возвращаемся. Дождь будет. Надо приготовить укрытие.

Я была с ним согласна. И мы повернули назад. А тайга продолжала испытывать нас на прочность. Стало прохладно, потянуло сыростью и недалекой грозой. Ветер усиливался с каждой минутой, грозя перейти в сильный ураган. Деревья заплакали, застонали под его напором, пригибая свои головы. Мы прибавили шагу и почти бегом выскочили на поляну, где оставили ребят. Андрей с Сашей таскали сухие ветки, которые могли пригодиться для постройки временного убежища. Наталья стаскивала сухой хворост к камню. Сергей с Вадимом ломали еловый лапник. Все верно оценили ситуацию. И сейчас каждый работал, как мог. Мы с Игорем включились в процесс. Вскоре около камня вырос шалаш. Одной его стеной служил камень, который закрывал нас от порывов ветра. А плотный еловый лапник должен был дать нам защиту от дождя. Тем временем, небо затянули свинцовые тучи. Было совсем не похоже, что сейчас лето. Ветер стал холодным, совсем забыв о времени года. Мы сидели в шалаше, прижавшись друг к другу. И вдруг небо разорвало пополам огненным копьем, и земля вздрогнула от мощного раската грома. Наталья зажала голову между ладоней и крепко зажмурила глаза. Она всегда боялась грозы. Порванное небо, стало выплескивать на землю потоки воды. Окружающий мир пропал, утонул в буйстве небесной стихии.

Лапник не мог нас спасти от дикого напора дождя, усиленного ветром. Ребята сняли с себя куртки и попытались укрыть нас от просачивающейся через все щели воды. Но ветер сводил все их старания на нет. И скоро мы были похожи на кучку мокрых и дрожащих котят. Но лето вскоре напомнило о себе. Гроза стала затихать за лесом. Недовольно урча, как голодный зверь, тучи уползали за горизонт. Мы вылезли из шатра. Мир был чистым и обновленным. Все кругом сверкало и переливалось под лучами солнца, как груды драгоценных камней в шкатулке богатого уральского купца.

– Выходим. На ходу согреемся и обсохнем. Надо пройти еще километров десять сегодня.

Все согласились со мной. И мы двинулись в путь. Я шла, как зверь, на запах непонятного дыма. Этот запах тревожил меня. Я невольно стала прибавлять шаг, как будто боясь опоздать. Куда, зачем? Ответов на вопрос не было. Но я привыкла доверять своей интуиции. Я ускоряла темп, не замечая ни комаров, ни мокрой одежды, ни усталости. Как будто не было трех последних бессонных суток. Шла, одержимая только одной мыслью. Не опоздать. Время от времени, кто ни будь из ребят пытался сдержать мой аллюр, громкими восклицаниями пытаясь привлечь мое внимание. В конце концов, Андрей не выдержал. Догнал меня. Положил руку на плече и легонько тряханул меня.

– Ты нас загнать хочешь? Что творишь?! Наталья сейчас упадет и умрет, как загнанная лошадь! Черт побери, что ты делаешь?! Куда летишь, как сумасшедшая?! Если в ближайшие полчаса не найдем место для ночлега, до базы дойдут не все.

Я стояла и смотрела на него совершенно дикими глазами. До меня с большим трудом доходили слова, которые он говорил. В голове билась только одна мысль: «Не успеть!!!» Андрей взял меня за плечи, заглянул в глаза.

– Да, что с тобой?!

Я наконец смогла сфокусироваться на нем и на том, что он говорит.

– Андрюш, видишь вон ту сосну со сгоревшей вершиной? – Я ткнула пальцем в направлении сгоревшего дерева, стоявшего примерно в километре от того места, где мы стояли. – Держите на нее. Судя по густоте растущих вокруг деревьев в том направлении, там должна быть большая прогалина. Заночуем там. Меня не дожидайтесь, готовьте ночлег. А мне надо идти.

И я попыталась освободиться от его рук. Но Андрей не отпускал меня и пристально смотрел в глаза.