Изумрудная быль тайги

– Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Я тряхнула плечами, как норовистая лошадь.

– Все, Андрей. Мне надо идти. ОЧЕНЬ НАДО. – Потом устыдившись своей резкости, добавила извиняющимся тоном – Поверь. Правда, очень надо. Не волнуйтесь за меня. Я действительно знаю, что делаю. Держитесь на ту сосну. Там и встретимся.

И быстрым шагом я направилась вперед. Я умела ходить по тайге быстро. Но в этот раз, я почти бежала. Чувствовала, как время утекает сквозь пальцы сухим песком. И, казалось, что еще немного и последняя песчинка упадет из моих ладоней. Почему меня это так пугало? Что толкало меня вперед? Я не знала. Но я чувствовала, что мне нужно быть ТАМ. Где там, черт возьми?! Что со мной происходит?! Но все эти мысли мелькали быстрой тенью у меня в голове, никак не влияя на мои поступки. Я услышала за спиной шум ломаемых веток. Я могла не поворачивать головы. Я и так знала, кто ломиться за мной сквозь буреломы и завалы. Конечно, это был Дед. Я притормозила. Дождалась пока он, как перепуганный лось прорвется сквозь чащу травы и кустарников. Он остановился около меня, сердито сопя и тихо поругиваясь. Стряхнул с ушей прилипшую паутину и завел свою обычную песню о моих умственных способностях, о невозможности терпеть мой характер. Закончил он свой монолог тем, что «меня такую (как всегда) никто замуж не возьмет». Замуж я не спешила, поэтому оставила его сентенции без особого внимания. Развернулась и прежним темпом пошла дальше. Он не отставал, пытаясь на ходу узнать, «куда мы летим, как будто за нами черти гонятся». Ответа на этот вопрос у меня не было. Поэтому я ничего не ответила, посчитав вопрос риторическим. Вскоре лес стал редеть. Подлесок почти пропал и идти стало легче. Запах гари стал невыносимым и каким-то тошнотворным. Еще через несколько минут мы вылетели на край болота и замерли, как осаженные на бегу кони, почти встав на дыбы. Потом я еще долгие годы видела в ночных кошмарах эту картину. Просыпалась с придушенным криком, и долго не могла заснуть.

Глава 6

Недалеко от берега многоногим искореженным чудищем догорал вертолет. Прошедший ливень частично погасил огонь, но едкий маслянистый черный дым продолжал ядовитой змеей стелиться между болотных кочек. Рядом с его покалеченным боком лежал пилот. Точнее, то, что от него осталось. У него не хватало руки и части ног. Лица тоже не было. На этом месте была черная обгоревшая маска без волос и без кожи. Только белый оскал части оставшегося черепа. Сладковатый запах горелой плоти заполнил все вокруг, перебивая все остальные запахи. Стало невозможно дышать. Тошнота подкатила к горлу тугим комком. Я до этого никогда не видела мертвых. Как-то не довелось. Но я никогда не думала, что смерть может быть так ужасна. То, что лежало рядом с вертолетом нельзя уже было назвать человеком. Я стояла, как замороженная. Мне было страшно дышать, страшно шевелиться. Каким-то краем сознания я скорее почувствовала, чем услышала, как Игоря рвет. Я даже не обернулась, не сумев оторвать взгляда от этого кошмара. Я начала проваливаться в разворачивающуюся у моих ног серую воронку. Она становилась все шире и темнее, грозя поглотить меня всю без остатка. Я начала терять ощущение реальности. В голове стоял ровный гул, заглушающий все остальные звуки. Только тихий шуршащий шепот «ждут тебя…» Этот шепот вырвал меня из открывшейся серой бездны забвения. Я вздрогнула всем телом и медленно отвела взгляд от этого ужаса. Игорь сидел, согнувшись и тело его содрогалось от конвульсий. Я медленно подошла к нему и попыталась помочь ему встать. Он медленно, опираясь на меня встал. Глаза были белыми от боли. А лицо стало земляного цвета. Я отвела его под полог леса, где запах был не таким сильным, и посадила на землю. Сама без сил опустилась рядом. Я не могла нормально вдохнуть. Воздух не хотел проходить в грудь. Голова начала кружиться. Казалось, я нахожусь в вакууме. Еще немного, и я просто задохнусь. Сколько мы так просидели, я не знаю. Время перестало иметь значение. Вывел нас из этого состояние посторонний звук. Он вонзился в мой онемевший мозг, как ржавый шуруп в старое железо. Я поднялась и стала оглядываться, ища источник этого звука. Метрах в 50 от упавшего вертолета, почти на берегу болота, я заметила какое-то слабое движение. На трясущихся ногах я пошла на это движение. Это был человек. Второй пилот. Одежда на нем обгорела, руки были черными от копоти и ожогов. Но, он был жив! Я подбежала к нему и упала рядом на колени. Ноги не хотели меня держать. Он лежал с закрытыми глазами и стонал. Я позвала Игоря, и мы вместе аккуратно перевернули его на спину. Он был сильно обожжен и, у него была сломана нога. Кость торчала наружу. Меня опять замутило. Но я постаралась взять себя в руки. Сейчас был не самый подходящий момент раскисать.

– Дед, мне нужна палка для шины. Пока он без сознания, надо вправить кость.

Дед пошел искать палку. А я благословила про себя наше советское образование и помянула добрым словом школьного учителя военной подготовки, который добросовестно нас учил оказывать первую медицинскую помощь. Я сняла из-под свитера футболку и стала рвать ее на неширокие полосы. Ткань была плотной и никак не поддавалась моим усилиям. Я в отчаянии стала рвать ее зубами. К тому времени, когда Игорь принес палку подходящего размера, у меня уже был готов вполне приличный клубок импровизированных бинтов. Я постаралась отключить свое сознание от всяких посторонних звуков и ненужных в данный момент эмоций.

– Держи его, чтобы не дернулся, а то может быть хуже.

Дед молча вцепился в его плечи. Я сжала челюсти так, что заскрипели зубы. Руки действовали сами по себе, четко и быстро. Через 20 минут кость была вправлена, а шина закреплена. Холодный пот градом катился по моему лицу. Я позволила себе немного расслабиться.

– Черт!!! Никогда не хотела быть медиком!» – потом подумав немного добавила: – Так и лесником вроде бы стать не мечтала. А вот, поди ж ты! Интересная штука жизнь.

Дед хмуро смотрел на меня:

– Если ты закончила с риторикой, может скажешь, что дальше делать?

– Послушай, вдвоем мы его не утащим. Нужны носилки. Иди за ребятами. Приведи Андрея и Вадика. А я останусь с ним.

Игорь как-то странно на меня посмотрел, но спорить не стал. Знал, что в данной ситуации это пустая трата времени. Он уже собирался уходить, но я его окликнула.

– И принеси воды. Он может очнуться. Захочет пить. А здесь болото, вода грязная… И не заблудись, пожалуйста.

Он усмехнулся на мое проявление заботы. Покачал головой и быстрым шагом направился в лес. Я не стала зря терять времени. Сняла с себя куртку и подложила пилоту под голову. Встала и пошла к покореженной груде металла, бывшую когда-то вертолетом. Я старалась не смотреть в сторону искалеченного трупа. Как странно. Несколько часов назад это был живой человек. Он говорил, смеялся, думал о будущем. Он жил. А сейчас… я заставила выбросить эти мысли из головы. Так недолго скатиться в истерику. А это мне сейчас было не к чему. Я обошла останки того, кто еще недавно был человеком, стараясь не смотреть в ту сторону. Сглотнула подступающий ком тошноты. Желудок моментально отозвался болезненным спазмом. Я осторожно переступила через куски железа и пролезла в вертолет. Там царил хаос из покореженного закопченного метала. От запаха гари было невозможно дышать. Я прикрыла нос и рот рукавом свитера. Легче от этого не стало. Из груды всего этого я вытащила кусок обгоревшего брезента и вылезла обратно. Подошла к погибшему пилоту и накрыла его этим куском. Дышать сразу стало легче. От пилотской кабины остались только головешки да оплавленные и торчащие в разные стороны, провода. Я лазила по кабине и пыталась найти хоть что то, что могло бы нам пригодиться. То, что я находила полезного, я вытаскивала из вертолета и складывала на мокрые болотные кочки. Скоро там образовалась приличная куча. Я обнаружила еще один кусок брезента, несколько кусков метала, которые могли пригодиться, как орудия труда, покореженный металлический котелок и топор с обгоревшей ручкой. И, о чудо, несколько смятых и закопченных банок тушенки. Я сложила все свои богатства в брезент и потащила их к берегу. Второй пилот лежал на спине и часто дышал. Я положила руку ему на голову. Лоб был горячим. Я закружила по лесной поляне, как собака, которая потеряла след. Черт! Все эти события, похоже, мне отшибли последние мозги! Я рванула обратно на болото и начала внимательно всматриваться в то, что росло у меня под ногами. Наконец, я увидела тоненькие ниточки с розовой ягодой и мелкими листиками. Клюква. Самое лучшее средство от жара. Я встала на колени и принялась бережно собирать эти ниточки в ладонь. Набрав полную пригоршню, я побежала за котелком, который нашла. Вот, курица! Не могла сразу взять этот чертов котелок, а не метаться, как кошка на пожаре, туда-сюда!? Мозг с большим трудом возвращался в нормальное состояние. Мысли ползли медленно, как дождевые червяки, и, никак не хотели выстраиваться стройно, в соответствии с логикой. Пока я ползала по болоту, время не стояло на месте. И солнце упрямо продолжало падать за горизонт, едва касаясь верхушек деревьев. Скоро выпадет роса, тоже помощница в борьбе с огненной горячкой. Росная трава силу великую имеет. О том, что за этим наступит ночь и мрак, я не думала. Для страха в моем мозгу не осталось места. Послышались голоса и ребята показались на краю поляны. Я не дала им времени опомниться. Да, и отвечать на их вопросы у меня не было никакого желания. Тем более, что ответов я не знала. Они сломали две молодые березки. А я привязала к ним, найденный мной, брезент. Получились импровизированные носилки-волокуша. Мы осторожно перенесли на него раненного, и двинулись к месту нашей стоянки. Я шла рядом и старалась придержать его голову. В сознание он не приходил. Только изредка стонал. Игорь принес воду, и я осторожно протерла его лицо. И смочила немного его потрескавшиеся губы. Лицо было сильно обожжено. Я шла рядом с носилками и лихорадочно думала. Мысли из ленивых червяков превратились в сумасшедших бурундуков. Как мы пойдем с ним дальше?! Как его лечить? Чем его кормить? Продержаться в тайге несколько дней без еды здоровый человек вполне может без особого ущерба для здоровья. А его чем кормить? Чем лечить? На нем же нет живого места! Господи, помоги мне, научи, что делать?!!! Я начинала тихо паниковать. И потом, все ребята уверены, что я смогу что ни будь придумать, сделать, помочь. Они не допускали мысли, что я не уверенна в чем ни будь, что я чего-то не смогу. А я не могу!!! Так. Стоп. Так и до истерики недалеко. А истерикой не поможешь. Я постаралась взять себя в руки и направить свои мысли в конструктивное русло. Мне это частично удалось. По крайней мере, я смогла немного успокоиться. Мы уже подходили к лагерю, когда Вадим споткнулся о выступающий корень и кубарем полетел на дно оврага, увлекая за собой носилки с раненым. Я кинулась за ними, чуть не сломав себе шею. Упала на колени около раненного и попробовала его перевернуть. Краем глаза я заметила, что Вадик сидит на земле и держится за лодыжку. Ко мне подбежали Андрей с Игорем и стали помогать поднять пилота и положить его на носилки. Я позволила им заняться несчастным, а сама подошла к Вадиму.

– Что?

Он страдальчески сморщился, но ответил бодрым голосом:

– Да, все в порядке. Ударился ногой просто.

Только губы у него при этом дрожали и лицо стало белым. Я еле удержалась, чтобы не завыть в голос от отчаяния. Подошла, опустилась на корточки:

– Дай посмотрю.

Вадик нехотя отвел руки от ушибленного места. Я задрала у него штанину и стала ощупывать ушибленное место. Перелома, слава Богу, не было. И на этом спасибо судьбе. Но гематома образовалась приличная. Идти быстро он не сможет. Ребята тем временем уже вытащили многострадального пилота наверх… И теперь смотрели на нас сверху.

– Вы чего там расселись? Решили там жить остаться?

Андрей хотел изобразить суровость. Но за каждым его словом скрывалось беспокойство. Я помогла подняться Вадиму. И мы заковыляли с ним наверх. Вадим старался не морщиться при каждом шаге и как можно меньше опираться о мое плечо. Черт!!! Все хотят быть героями! Кое-как выбравшись из оврага, я усадила Вадика на землю и пошла искать для него подходящую палку. Вскоре мы опять могли двигаться. Представляю, какой живописной группой мы появились на поляне, где Саша с Сергеем уже доделывали шалаш, а Наталья хлопотала над костром. Завидев нас, она вскочила на ноги и испуганно прижала ладошки к губам, пытаясь удержаться от вскрика. Первым делом, мы уложили в шалаш раненного пилота. Я быстро сорвала несколько пучков травы, мокрой от обильной вечерней росы. Сунула их в руки Наталье и сказала, что надо с этим делать. Сама перелила из берестяного туеска воду в найденный мною металлический котелок. Кинула в него несколько пригоршней клюквы и повесила над костром. Потом сорвала с березы пригоршню листьев и принялась перевязывать Вадиму лодыжку. Оставив Вадика тихо постанывать рядом с костром, опять занялась раненым. Наталья добросовестно выполняя мои указания, уже протерла все лицо росной травой.

– Теперь сорви еще травы и протри все открытые участки кожи.

Наташка молча кивнула. Глаза у нее были… Мне стало ее жалко до слез. Но я не стала ей выражать свои чувства. Не ко времени сейчас с чувствами то… Ничего, девочка, потерпи… Выгребла из костра немного горячей золы. Дала ей остыть, и стала присыпать ожоги пилота тонким слоем пепла. Он дышал тяжело и вздрагивал всем телом, когда теплый пепел попадал на открытые раны. А ночь уже разгуливала по тайге и заливала все вокруг, как проказник-ученик, черными чернилами. Напоследок, достав из кармана пригоршню звезд, она швырнула их в небо, как придется. Успокоившись на этом, ночь взмахнула своими крыльями ночной птицы, полетела озорничать дальше на запад.

Глава 7

Вода в котелке уже закипела. Я аккуратно сняла его с огня и, налила немного чая в берестяную кружку. Сунула кружку в руки Наталье:

– Сегодня ты у нас будешь сестрой милосердия. Попробуй напоить его этим отваром. Он должен выпить хоть немного.

Наталья взяла туесок и принялась тихим шепотом уговаривать пилота «выпить хоть глоточек». Она была похожа на маленького испуганного воробышка. Я чуть не разревелась. Но бабская сырость только помешает сейчас. Ребята изображали бурную деятельность у костра. Складывали хворост, подбрасывали дрова в костер и прочее. А сами поглядывали в сторону шалаша. Невысказанные вопросы, сомнения и тревога повисли плотным облаком над нашей стоянкой. Оно затягивало мутью сознание, мешая четко думать. Я без сил опустилась у костра и уставилась невидящим взглядом в огонь. Мозг, переполненный эмоциями и информацией, отказывался думать. И я сидела просто у костра и, тупо пялилась в огонь. Сама себе я напоминала сейчас пустую консервную банку, из которой выгребли всех килек, только соус остался на стенках… Так же пусто и гулко было у меня внутри. Чья-то рука легла мне на плечо. Я вздрогнула и медленно подняла голову. Саша стоял надо мной. В его глазах было столько жалости, столько участия… Я тряхнула головой, прогоняя остатки пустоты из своего сознания. Что это я, Господи?! Надо что-то решать, что-то делать! А я сижу здесь, пень, пнем.

– Ребята, хорошь суетиться. Садитесь. Совет племени. Давайте обсудим ситуацию и выработаем план действий.

Мальчишки расселись у костра. Сергей заботливо принес мне туесок с чаем. От него сладко пахло летом и травами. Я с удовольствием сделала большой глоток.

– Идти с ним, – я кивнула головой в сторону шалаша, – мы сейчас не сможем. Нужно остаться на некоторое время здесь и подождать, пока у него не пройдет жар и он не придет в сознание. Иначе он умрет по дороге. У кого какие предложения?

Саша ковырял веткой землю у своих ног.

– Может нам стоит разделится? Пускай кто ни будь пойдет быстро вперед и приведет помощь. Остальные будут ждать здесь.

Он вопросительно обвел всех взглядом. Сергей, Вадик, Андрей, все включились в обсуждение. Начались бурные дебаты. Вадик горячился. Он считал, что идти должен он. Серега на него рычал и говорил, что он сейчас похож «на хромую собаку» и идти быстро не сможет. Андрей снисходительно отпускал ехидные замечания в адрес Сережи. Что, дескать, они все еще слишком молоды и неопытны. А идти должен он, Андрей. Андрюша был старше всех мальчишек на несколько месяцев и считал себя стариком, который знает жизнь. Один Игорь не участвовал в споре. Он подсел ко мне и тихо спросил:

– Ты же уже все решила? Зачем спектакль устраиваешь? Они же сейчас передерутся за право быть героем.

Я усмехнулась, глотнула еще чая:

– Они должны почувствовать себя живыми…

Дед неопределенно хмыкнул. Я поднялась и пошла в шалаш, посмотреть, как там Наталья с раненным управляется. Ее подопечный лежал на подстилке из папоротника и тяжело дышал. А Наташка сидела рядом с ним на корточках и тихонько плакала. Увидев меня, она поспешила вытереть слезы и придать своему лицу выражение бодрой готовности ко всем дальнейшим ударам судьбы. Маленький боец с большим мужеством в сердце. У меня сердце сжалось, глядя на ее перепачканное лицо и заплаканные глаза.

– Как он, Кузнечик?

Это прозвище очень подходило к Наталье. Так называли ее самые близкие друзья. Наташка шмыгнула носом и ответила бодрым голосом:

– Он выпил твоего отвара. Не очень много, но выпил. А сейчас лежит и все время стонет. Я боюсь. Он… он не умрет?

Последний вопрос прозвучал очень тихо и испуганно. Я поспешила ее заверить, что никто не умрет и, что все будет хорошо.

– Если бы мне это сказал кто-то другой, я бы подумала, что меня просто успокаивают. А тебе я верю. Если ты так говоришь, значит так и будет.

Она на меня смотрела с легкой грустью и в ее глазах сейчас была мудрость и понимание. У меня к горлу подступил комок. Я отвернулась от Натальи, сделав вид, что осматриваю ногу у раненного. Маленькая ладошка легла мне на руку.

– Ты не бойся. Мы вместе. Ты обязательно что ни будь придумаешь, а мы все поможем. И я, и мальчишки. Мы выберемся. Обязательно.

Маленькая мудрая женщина. Она сердцем все видела и все понимала. Теплая волна благодарности залила меня. Я тоже начала шмыгать носом. Черт! Только этого не хватает! Сейчас мы с ней в голос разрыдаемся. А кто о деле будет думать? Я разозлилась на себя и постаралась взять в руки. Деловитым голосом с преувеличенной бодростью я начала ей перечислять, что нужно делать, чтобы сбить жар у пилота. Она только молча кивала. Но в ее глазах продолжала жить… жалость. Я выбралась из шалаша и подошла к костру. И как раз вовремя. Жаркие споры за право быть героем стали приобретать контуры скорой потасовки. Я села у костра и заговорила тихим голосом. Споры сразу стихли.

– Никто никуда не идет. Ни у одного из вас нет компаса в голове. И существует много, очень много шансов, что тот из вас, кто пойдет, обязательно заблудится. Я не могу идти, потому что вы не знаете трав и не можете лечить раненного. А без этого он просто умрет. И вообще, разделяться в тайге – не самая лучшая идея. Здесь выжить можно только вместе. Поэтому, я думаю, что самым разумным будет остаться на один день здесь. Я думаю, что мне удастся сбить жар у него за сутки. А там видно будет. А теперь давайте все спать. День был не самым легким. Дежурим по графику, как и в прошлую ночь.