Гуси-лебеди. Хозяйка Дремучего леса

Баламутень считал себя писаным красавцем – большая голова, похожая на глиняный кувшин, раздутое пузо, одутловатое, белёсое тело, покрытое гусиной кожей, кривые ноги, длинный нос и лысая голова.

Разве какая девица устоит перед таким кавалером?

Баламутень у Ждановки появился совсем недавно и ещё не успел проявить свою подлую натуру во всей красе.

Жители деревеньки и не подозревали о том, какая радость их вскорости ожидает.

Из прежнего жилища, а обитал Баламутень в очень удобном местечке – глубоководном ручье, впадающем в небольшую лесную речушку, его безжалостно выгнали. И, кто? Свои же постарались, такая же речная нечисть, как и сам Баламутень, вступившая в противоестественный союз с человеком.

Баламутень уродился ужасно сластолюбивым и свою похоть холил и лелеял, завлекая в липкие сети молодых женщин, истосковавшихся по мужской ласке.

Обычно, вдовушек, лишившихся мужей, но не забывших о том, как это приятно, ощущать мужскую ладонь на сладком месте, обольстить было не трудно.

Но, какая же женщина, даже самая несимпатичная, добровольно падёт в объятия носатого уродца? Ясное дело, что никакая. Приходилось Баламутеню извращаться и пускать в ход свои чары.

Чары у него имелись, о-го-го, какие – любая женщина видела на месте водяной нечисти своего любимого – жениха, мужа или, просто, симпатичного ей мужчину.

Тем Баламутень и пользовался, увлекая добычу в свою нору, устроенную среди тины и поваленных ветром древесных стволов и там, наслаждаясь жаркими ласками одурманенной, обманутой миражом, жертвы, медленно тянул из несчастной жизненные силы.

Нечистью Баламутень являлся противной и мерзкой, но не смертоносной, в отличие от тех же упырей или, вурдалаков. Свои жертвы до смерти не примучивал и обычно выталкивал женщин из логова на третий-четвертый день, чувствуя пресыщение и легкую апатию.

После чего заваливался в спячку на целую седмицу, довольствуясь тем, что уже получил.

Очнувшись неизвестно где – в лесу, в пойме реки или на лугу, жертвы Баламутеня ничего не помнили и некоторое время витали в радужных мечтах, пугая родных людей пустыми глазами и странным видом.

Впоследствии, они полностью приходили в себя и забывали о происшествии.

Чем старше становился Баламутень, тем моложе были женщины, завлекаемые в его сладкие сети. И, всё бы хорошо, но, однажды, сластолюбивый уродец ошибся, позарившись на молоденькую дочку старосты той самой деревеньки, что была расположена неподалеку от его логова.

Мало того, что дочка старосты оказалась непраздна, свершив страшный грех и спутавшись с кем-то из молодых односельчан, так еще, придя в себя после сладких грез, навеянных чарами Баламутеня, бросилась в ноги отцу, обвиняя во всем некое существо, обитающее в лесу и соблазняющего местных женщин, принуждая тех к сожительству.

Надо сказать, что хитрая девица не сама додумалась до такого – имелась у нее бабка, старая, но очень опытная, пожалевшая порочную дурочку и решившая спасти несчастную от отцовского гнева. Дело такое – девку, нагулявшую ребятенка и принесшую в подоле, могли и прибить потихоньку, дабы та не позорила свою семью и не вводила в смущение невинных и целомудренных односельчанок.

Как бы там не было, но староста осерчал – может быть, Баламутень своими похотливыми лапами нарушил какие матримональные планы местного главы, но, разгневанный папаша, отправив дочь на дальний хутор, дождался рождения младенца и благополучно этого младенца, ни для кого не желанного, утопил в реке, принеся в жертву батюшке-водяному.

Водяной проникся – не часто его баловали подобными жертвами. Не любили в Берестяном царстве тех, кто нежить и нечисть человеческим мясцом прикармливает, да невинными душами завлекает.

Староста просил об одном – наказать обидчика дочери, совратителя-обольстителя.

Водяной согласился, изгнав Баламутеня из своих владений и, на всякий случай, утопив неосторожного парня, виновного в совращении легкомысленной красотки.

Сама блудливая красотка отделалась легким испугом – её сослали на отдаленный хутор, выдав замуж за зажиточного, но, убеленного сединами, хозяина.

Там она обо всем и позабыла – и о Баламутене и о несчастном младенце, на которого ей даже взглянуть не дали.

Баламутень долго мыкался от одной речушки к другой, прячась в зарослях осоки и камыша и не рискуя вступать в конфликт с местными водяными и русалками. Водяные не любили конкурентов и пришельцев не жаловали, а русалки, они только в виду милые и приветливые. Знал Баламутень не понаслышке о том, какие страшные зубы у водяных девиц и какие острые когти. Очень хорошо помнилось Баламутеню о том, что именно русалки, изловив его при помощи заговоренной сети, сплетенной из волос утопленниц, жестоко избив и истерзав, выбросили на берег, вялиться на безжалостном солнце.

Хорошо ещё, что день тот, выдался облачным. Страдающий от побоев Баламутень, смог уползти с открытого места и, потеснив жаб в их обиталище, спрятал свою рыхлую тушку, закопавшись в вонючей тине с головой.

После длительных мытарств и скитаний, добрел он до этого ручья и не обнаружив поблизости никого из местной нечисти, начал обживаться – устроил логово, проложил в густом тростнике тайные тропы и отправился на охоту.

Целую ночь напролет он бродил по берегу, опасаясь близко подходить к крайним избам – дворовые, банники и овинники пришельцев не жаловали, могли и побить, но так никого и не высмотрел. Ни одна из девиц не нарушила неписанный закон и ночью к ручью не пошла, да и вообще, ни одна из женщин за околицу носа не высунула.

А тут, поутру, и вдруг, такая удача – молодая, красивая и сама в лесную чащу забрела, к ручью направилась на рассвете.

Воспрянувший духом Баламутень увязался следом, радостно потирая липкие руки – добыча, ни о чем не подозревая, сама шла в расставленные сети.

Алёна, как жительница продвинутого, техногенного мира, слыхом не слыхивала о том, что ей нужно кого-то опасаться в светлом лесу, ранним утром, неподалеку от деревни. Нет, разумеется, встреча с русалками и некие расплывчатые слухи о водяном хозяине, Карпе Сазановиче, основательно потрясли её представления о мире и месте человека в пищевой цепочке. Раньше Алёна Дмитриевна, не без оснований, надо сказать, полагала, что самый страшный зверь на планете – человек. Человек, вооруженный автоматами, пушками, всякими там пулеметами и прочими орудиями смертоубийства, вплоть до атомной бомбы, конкурентов не имел. Любой хищник, будь он трижды клыкаст, зубаст и шипаст, пасовал перед разрывной пулей и очередью из крупнокалиберного пулемета.

В этом мире, куда так опрометчиво и не по своей воле, занесло попаданку, пулеметов не наблюдалось. И не было динамита, хотя бы для того, чтобы глушить тех же русалок. Да-да, глушить, самым банальным образом, как обычную рыбу в обычном пруду. Хвост есть? Есть. Плавники? Имеются. Значит, динамит – наше все.

Не было динамита, зато, имелись вилы, мотыги, мечи-кладенцы, дубинки и прочее колюще-режущее оружие.

И с таким скудным арсеналом местные жители умудрялись не только выживать, но и жить, вполне себе, припеваючи. Конечно, не бедный люд в черных деревнях, но богатеи, а были и такие, жили и не жаловались.

Так, вот – легкомысленная Алёна понятия не имела о том, что за ней увязался любвеобильный представитель местной нечисти.

Баламутень искусно маскировался, прячась среди густого кустарника и зорко следил за тем, чтобы жертва не свернула с нужной тропки.

Клубок уверенно катился к реке, сияя незаметно для всех, кроме Алёны Дмитриевны.

Баламутень артефакта не рассмотрел, иначе, трижды бы подумал о том, стоит ли ему связываться с аппетитной, но мутной девицей.

Алёна хотела пить. Пить не кипяченную воду, разумеется, негигиенично и опасно – можно подхватить холеру или дизентерию, но, что делать? Останавливаться на отдых и заваривать чай? Очень опасно.

Алёна банально боялась того, что мельник кинется в погоню и настигнет беглянку. Ожидать милости от бандита с большой дороги не приходилось. Лучше сейчас поторопиться и уйти, как можно дальше от опасного места. Тем более, что Онуфриев старший оказался волколаком. А, как вынюхает чего лишнего и станет на след? У волколака четыре лапы, зубы, опять же, не в пример длиннее, чем у Алёны Дмитриевны. Догонит и задерет, как тупую овцу, а Алёна Дмитриевна очень жить хотела. Пусть не в своем родном мире, а в мире сказочном, но, жить – дышать, любоваться синим небом и белыми облаками, влюбиться, наконец, в нормального парня и ребеночка родить. Почему нет? Тело ей досталось молодое, здоровое и, как подозревала попаданка, невинное. Красотой боги этого мира, судя по всему, Алёнку Васильеву не обделили. Так, почему и не замуж? Да, хотя бы и за богатыря? Может быть, даже за знаменитого Илью Муромца. Есть в этом мире такой богатырь, про то, Алёнка Васильева точно ведала.

Обедать путница решила в полдень, теми самыми продуктами, найденными в доме Васильевых. Продуктов нашлось не так, чтобы и много, но беглянка надеялась на то, что всегда можно извернуться и найти выход из сложной ситуации.

Можно заработать себе на пропитание. Правда, Алёна с трудом представляла, чем может заработать в этом мире глава строительной фирмы. Вряд ли местных крестьян интересуют тонкости отделки фасадов, качество определенной марки цемента и разруливание проблем с нерадивыми поставщиками.

Впрочем, молодая девушка не заморачивалась – в крайнем случае, она не постесняется попросить или даже украсть. Для выживания себя любимой, можно пойти и на крайние меры. Опыт похищения вещей у нее имелся – в сумке, потеснив Агату, находились стыренные у Плетенниковых шмотки – штаны и рубаха. Шапку Алёна уже натянула на лоб, спрятав под ней, излишне длинную, по её мнению, косу.

Расслабившись, девушка потеряла бдительность и попалась.

Баламутень показался ей легкой тенью на свету, а, один раз взглянув в глаза нечисти, Алёна совершенно потерялась, мгновенно пав жертвой чар водного обитателя.

Темные, почти до черноты, глаза Баламутеня, утащили Алёну в зыбкую глубь помутненного сознания, а легкий свист, напоминающий нежную и печальную мелодию, заставил позабыть обо всем на свете.

Гнусно ухмыльнувшись, шлепнув яркими, отвислыми губами, Баламутень привычно ухватил девицу за талию и, кряхтя от напряжения, взвалил на плечо, ласково поглаживая добычу по упругой попке.

Девица и не вякнула, не пытаясь протестовать против столь фривольного обращения.

Продолжая лапать зачарованную жертву, сластолюбец, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, поспешил в свое логово, а серебристый клубочек остался сиротливо валяться посреди лесной тропинки.

Алёна ощущала себя несколько странно – она снова находилась в своей уютной квартирке, в спальне, где царили хром и зеркала, красуясь перед любимым мужем Олегом в том самом, купленном с определенной целью, вызывающе алом, нижнем белье, украшенном стразами.

Белье было дорогим и красивым и отлично смотрелось на Алёне. Она знала это совершенно точно, потому что глаза Олега горели страстно и несколько плотоядно.