Моя любовь и другие животные Индии

– Нет.

– Странно. А слоны есть?

– Нет слонов. Только в зоопарке.

– Как же вы без слонов?

– Не знаю. – Действительно, как мы обходимся без слонов?

Я в упор разглядывала на редкость правильные (арийские?) черты и ясные зеленые глаза одной из попутчиц, и она, смутившись, классическим индийским жестом прикрыла лицо красной вышитой шалью, спадавшей с головы.

У юной, похожей на девочку-подростка, мамы необычайно самодовольный вид. Небесно-голубое сари с вытканным узором из серебряных звезд. Черная коса в руку толщиной ниже пояса. Ровный пробор в волосах прокрашен красным. Синдур – знак замужней женщины. Она полгода назад родила первенца. Жену, родившую сына, в семьях ценят очень высоко, ведь мальчику, повзрослев, предстоит содержать родителей и заботиться о сестрах. Она ехала в сопровождении свекра и свекрови через страну показать малыша родственникам. Откормленный мальчик был одет в нарядный костюм. На пухлых ножках крошечные браслеты. Мать, гордая здоровьем и красотой ребенка, протянула его мне. Крепыш был с накрашенными глазами и бровями. В Индии глаза красят черным карандашом каджуал не только женщины, но иногда, по праздникам, и бравые усатые мужчины. Детей, избалованных любимцев всей семьи, приукрашивают еще чаще.

Он смеялся, сидя на моих коленях, когда я загибала его коричневые пальчики с розовыми ноготками внутрь к бледной ладошке и приговаривала считалку, которую давным-давно читала сыну:

Сорока-воровка кашу варила, деток кормила, этому дала, этому дала, а этому не дала.

Блестя темными глазами, мальчик заливался хохотом и утыкался лицом мне в шею.

Под длинными обведенными ресницами, на пухлой щечке у ребенка нарисовано большое черное пятно, похожее на уродливую родинку. Я показала пальцем и спросила: «Why?»[1 - Почему?] Молоденькая мать переглянулась с солидной свекровью и прошептала: «Black magic! From bad people»[2 - Черная магия! От злых людей.].

Ага, от сглаза. Все матери боятся за жизнь и здоровье детей.

За дружелюбными расспросами время летело так же незаметно, как и бесконечная дорога за окном.

Много раз я возвращалась в Индию. Где я только не была, в какие только ситуации не попадала… За десять лет я проехала и прошла тысячи километров неподходящими для «белой леди» и «сахибов», нехожеными тропами.

«Дорога длиною в десять тысяч ли начинается с одного шага».

Мой первый поезд бежал вперед, туда, где меня ожидали Калькутта и великая Ганга! До встречи!

P. S. В Калькутту поезд опаздывал часов на шесть. Душный чернильный вечер. Раскалывалась голова. Я взяла кули, хотя сумка легкая, но не было сил разыскивать выход с вокзала и метро.

Да-да, в Калькутте есть метро, построенное еще в семидесятых с помощью советских специалистов. Мне надо было добраться в район станции «Дум-Дум-парк». Недалеко находится Чатайнья Сарасват мадх, куда я и направлялась.

Но кули привел меня на стоянку такси. Не спрашивая, погрузил и сумку, и мою больную тушку на заднее сиденье машины. Рядом с шофером сидел еще кто-то. В Москве я не сажусь в машины, где больше одного мужчины, но сейчас я смогла только протянуть бумажку с адресом и выпала в осадок. Оказывается, это местная мера безопасности: в крупных городах участились ограбления таксистов, и в желтых «амбассадорах» сидели по двое. Шофер рулил и отчаянно сигналил на забитых транспортом перекрестках, а его сосед, развернувшись ко мне, пытался пообщаться.

Я тихо стонала на русском: «Умираю, мигрень, голова болит. Анальгин есть?» Машину остановили у аптеки. Через минуту, разодрав опухшие от боли веки, я узрела перед собой на широкой темной ладони одну таблетку. Оказывается, здесь продают таблетки поштучно.

– Пятнадцать минут – и все пройдет, – говорил мне мужик, и, не зная языка, жуя таблетку, я его понимала. И правда, я еще не доехала до мадха, как заново родилась. Крупные фармакологические концерны из Европы располагают производства по всей Индии. В свободной продаже даже трамадол.

Меня встретили, удивились незнанию английского. Взяли за руку, отвели поздороваться с Говиндой Махараджем, вручили ключ, накормили и поселили.

***

Кала – все разрушающее время, и смерть, развязывающая узлы противоречий. Кали – черная как ночь. Владычица мира. Кажется, что черноту ночи можно потрогать руками, – вязкая тьма засасывает тебя и вот-вот поглотит. Знойная ночная Калькутта обнимает гостя, как полнотелая, пышущая страстным влажным жаром красавица. Нет сил сопротивляться. И, засыпая, ты тонешь, как в болоте, в липких объятиях ночи.

Калката – так говорят в Индии, переводится как жилище, местожительство самого сильного божества – богини Кали. Историй появления на свет черной Кали, как бывает в индуизме, – множество, но мне близка та, в которой прекрасная воительница рождена на поле боя.

Однажды разразилась грандиозная битва между силами добра и зла. И длилась она не одну вечность, потому что эти силы равны. И утомленные светлые боги каждое утро, как на работу, выходили на поле боя с асурами и ракшасами – демонами. За ночь заживали раны, отрастали отрубленные руки-ноги.

Им скоро надоело. И темным тоже, но никто не сдавался. Главная индийская святая троица – Брахма, Вишну и Шива – объединилась. И в результате коллективной медитации из облака дыма и языков пламени на поле битвы шагнула обнаженная богиня небесной красоты. Желанная, как жизнь, ужасная, как смерть. Ее десять рук были вооружены. В яростном экстазе красавица уничтожила демонов, жадно выпив кровь жертв. Попутно, как настоящая женщина, кокетливо приоделась, украсив себя юбкой из отрубленных рук и ожерельем из пяти десятков отрубленных, усатых демонских голов. Опьяненная кровью, Кали не могла успокоиться: неукротимая богиня полностью отдалась буйному танцу, уничтожая все живое вокруг. Только Шива – благой – смог остановить победительницу, распростершись на земле перед ней. Приплясывая на теле Шивы, богиня очнулась и приняла спокойный облик. Стала Дургой.

Знаменитый храм Калигат, находящийся в Калькутте, построен на месте более древнего святилища. Здесь на землю упал мизинец первой супруги Шивы Сати.

Казалось бы, Сати и Кали – где связь?

Имя Сати происходит от «истинная, добродетельная» на санскрите. Зеленоглазая Сати, дочь Дакши (царя и сына Брахмы), выбрала в мужья голого нищего аскета Шиву против воли отца. Однажды, обиженная пренебрежением папы Дакши по отношению к обожаемому супругу, она не выдержала и решила снять клеймо оскорбления с имени мужа. Нежная Сати шагнула в очистительное пламя Агни – бога огня. А Шива медитировал в Гималаях. Он, почувствовав что-то неладное, материализовался и выхватил жену из погребального костра, но не успел – Сати погибла.

Шива целовал тело жены, прижимал к груди и в приступе яростного безумия начал разносить все на пути. Оторвал голову тестю Дакше и бросил в костер. Ничего не видя перед собой от горя, он семь раз промчался в неистовом танце разрушения тандава вокруг земли с телом Сати на плече. Еще немного – и мир был бы уничтожен. Но.

В аватарах господа Вишну его миссия – охрана, поэтому Вишну крался за спиной Шивы и рассекал тело Сати на части заточенным диском — чакра. Пятьдесят одна часть тела упала на землю. Перестав ощущать тяжесть мертвой Сати, Шива пришел в себя. Дакшу, по просьбе Брахмы, пришлось оживить, и тесть приобрел голову козла.

Позже Сати родилась вновь (реинкарнация), перевоплотившись в Уму – светлую, Парвати – дочь гор, но к тому времени Шива проявлял равнодушие к сексуальным удовольствиям, и Уме пришлось долгие годы совершать аскетические подвиги, прежде чем получить возможность стать его женой.

Парвати – йогиня и благоразумная мать семейства, напористая жена, романтичная и одновременно игривая возлюбленная.

Другой ужасающий аспект женского начала, или Шакти – женской энергии супруги Шивы, – известен множеством имен. Самые популярные: Кали – черная, она же Дурга – неприступная, она же Бхайрави – ужасная, и еще сотни наименований.

Кали любит и милостиво принимает кровавые жертвы. «Человеческим жертвоприношением Деви удовлетворяется на тысячу лет, а принесением в жертву трех человек – на сто тысяч лет. Угощение из чистой крови, принесение головы и мяса также доставляют большую радость богине», – гласит текст в «Калика-пуране». В дни храмовых праздников предсмертный крик сотен баранов и коз сливался с пением молитв. Еще не дойдя до места жертвоприношения, чувствуешь силу и запах смерти, а за храмом, там, где продаются жертвенные козы, у обреченных в дар Кали животных смертная тоска в вертикальных зрачках.

И каждый день служители Калигата покрывают чистым золотом высунутый язык мурти Кали.

Неудивительно, что магическая обитель великой Кали Ма – город Калькутта – стала средоточием культуры юга. Тут когда-то находилась Ост-Индская компания, а позже – колониальная столица Британской Индии. Обитель матери Терезы «Чистое сердце», где принимают и лечат бездомных, находится рядом с храмом Кали. В Калькутте родились философ-мистик Шри Ауробиндо, реформатор Свами Вивекананда, классик бенгальской литературы Рабиндранат Тагор и великий практик безграничной любви и преданности Рама Кришна.

***

Через три дня в джипе, арендованном кришнаитами из Австралии, я ехала по красной бенгальской земле. Мимо пролетают пальмы, воловьи упряжки и плантации бананов. Из школы гурьбой возвращаются в деревню дети в школьной форме. Некоторые идут босиком. Женщины несут на голове корзины с бананами и детей, придерживая их на бедре. Крестьянин тянет на веревке упирающегося теленка. Мелькают заборы и стволы деревьев, покрытые налепленными коровьими лепешками с отпечатком женской ладошки. В Бенгалии их сушат как топливо для ежедневной варки риса.

Струится дорога. Глаз выхватывает из пестрой светотени то молодую женщину с черным лицом, прижимающую к груди голого ребенка; то мальчика, играющего с черепахой; то полицейских в форме песочного цвета, приветственно машущих бамбуковыми дубинками, то яркое видение базара. Брызжет горячее масло на сковородках, зеленые и желтые сласти лежат на блюдах. Резко пахнет поджаренным луком, чесноком и кизячным дымом. Садху сидят под смоковницей, пережидая полуденный зной. Собаки лежат, высунув языки. Ближе к дороге, на деревянной раме с веревочной сеткой, сидит, скрестив ноги, старик в белом. Проезжает мимо длинная свадебная процессия. Гремит музыка. У жениха, сидящего на белом коне, бусами завешано лицо. Слон, которому раскрасили уши и хобот, возглавляет кавалькаду, освещенную многочисленными светильниками, а длинные провода тянутся к замыкающим кортеж тележкам, на которых везут грохочущие генераторы.

Я еду в город – меня ждет разговор с гуру Джи и омовение в Ганге.

ПИСЬМО № 5

КРЕСТНЫЙ ХОД В БЕНГАЛИИ, ИЛИ НЕПОРОЧНОЕ ЯВЛЕНИЕ УНИТАЗА

Мимо ристалищ, капищ,
мимо храмов и баров,
мимо шикарных кладбищ,
мимо больших базаров,
мира и горя мимо,
мимо Мекки и Рима,
синим солнцем палимы,
идут по земле пилигримы.

    Иосиф Бродский