Некоторые подробности пикантны

А Рудольф продолжал:

– В театр она явилась как наряженная рождественская ёлка. В одну из подвесок был вставлен бриллиант «Полярная звезда». Один из самых крупных камней, известных в мире. Когда дама возвратилась домой бриллиант отсутствовал. Лапки разжались, и камень выскочил из оправы. Камня не нашли.

К ним подошел один из местных и положил рядом новую вязанку хвороста. Альберт снова стал впадать в дрёму. А друг детства всё бубнил.

– В давние времена несколько крупных алмазов были найдены в Индии. Один из них после огранки получил имя «Полярная звезда», остальные исчезли. Древние индусы считали, что камни такого уровня сами выбирают хозяев и открываются только тому, кто их достоин.

Они помолчали ещё.

– К чему этот рассказ?

– Друг мой! Алмазы, найденные в Индии в древние времена, были безо всякого права присвоены британцами. А в мире должно быть равновесие.

– Подожди! А как камень попал во Францию?

– Просто! Британское правительство расплатилось им с одним крупным французским чиновником за одну очень интересную информацию. Камень потерян. До сих пор камень не найден.

– Потерян ли? Возможно, им также воспользовались и заплатили ещё кому-нибудь?

Некоторое время длилось молчание.

– К сожалению, утерянные знания силы найти невозможно. А вот спрятанные сокровища… Я почти вызнал, где часть из них. И я вернусь только добыв их.

– Поэтому ты иногда исчезаешь из лагеря? Ты ищешь камни?

– Не только камни. Там должно быть и много золота.

– А как же отчеты? Их ждут.

– Если не найду клад в ближайшее время, останусь здесь ещё. А отчеты и ещё кое-что вывезешь ты. Доберёшься с британцами до Европы, а там от них отстанешь, – и домой.

А неделю спустя, исследуя пещеру, они наткнулись на золотую жилу.

Эту находку Альберт Мюллер счёл главным делом своей жизни.

Рудольф Палленхаузен пришел в восторг, посчитав находку источником собственного обогащения. Не сейчас. Позже. Когда служебное задание будет окончено.

Местный бурят-проводник Доржо, приведший европейцев в пещеру, явно был недоволен. Он что-то говорил Палленхаузену на своём кошачье-птичьем языке, поводил руками.

Как показалось Мюллеру, проводник нахмурился, а руки его с татуировками превратились в змей, которые не шипели, но угрожающе покачивали головами и двигались в сторону европейцев. Альберт потряс головой, видение ушло.

«Надо же! Какая иллюзия! И глаза у этого туземца как у змеи,» – подумал он, – «странный у Рудольфа проводник! Что их связывает?»

На этот вопрос ответ так и не нашелся.

– Что он говорит? – Спросил Мюллер.

– Ерунда! Решил, что это пещера умерших и отсюда ничего нельзя брать. Нельзя никому рассказывать о ней. Он так всегда говорит. Я не вижу никаких указаний, что это так!

– Что ты имеешь в виду?

– Надписи, изображения… Ничего такого.

– А змеи здесь при чём?

– Ты видел змей? – Палленхаузен напрягся.

– Нет, не видел. Привиделось.

– Очень давно во славу змеям делались жертвоприношения, в Берти числе и человеческие. Считалось, что в змей перевоплощаются боги. И их надо задобрить.

Жила нанесена на карту. Карта аккуратно уложена в планшет. Найдены три самородка и взяты с собой. Мюллер и Палленхаузен находились в эйфории. Доржо предложил отвести их к месту погребения какого-то местного старика, которое должно произойти в этот день.

– Думаю, надо пойти. У буддистов сейчас особые дни. В буддистский храм на днях снизошел их живой бог. Но умер. Все знаковые события: рождение, заключение брака, погребение, будут проводиться по древним ритуалам.

– Откуда Доржо знает?

– Он там был, в храме и всё видел собственными глазами и слышал собственными ушами. По крайней мере, он так говорит!

Они пришли на нужное место раньше, затаились в расселине. Оттуда два европейца и проводник наблюдали за происходящим.

Сначала пришли какие-то люди. Верхняя одежда, походившая на халаты, была не нова. Но ткани, из которых она сшита, добротная, и это видно издали. Люди принесли нечто, завернутое в мешковину, и это нечто поместили наверху небольшой плоской скалы. На мешковине нанесены какие-то полоски, некоторые длиннее, некоторые короче. Похожие полосы были вытатуированы на щеках их проводника.

– Санскрит! – Прошептал Рудольф.

У Мюллера сложилось мнение, что его друг смог прочесть надписи.

Бурят-проводник Доржо тихо бормотал. То ли молитва, то ли заклинание.

– Это тело умершего, там наверху. А эти – родственники. – Разъяснил Палленхаузен.

Церемония была жуткая, по крайней мере так её воспринял Мюллер.

Откуда-то из скал с завываниями появились существа облика ночного кошмара. На головы натянуты маски, вызывающие ужас. На телах – балахоны, пугающие лицезревших формой и расцветок. То были тибетские маги, в обязанность которых входило сопроводить покойного в лучший из миров. Так позже пояснил проводник.

У некоторых в руках были бубны, у других инструменты похожие на флейты.

– Знаешь, из чего сделаны музыкальные инструменты? – Тихо спросил Рудольф. В голосе его прозвучало что-то странное.

– Нет. А разве они отличаются от обычных?

– На бубнах натянута человеческая кожа. А флейты выточены из человеческих костей.

Мюллер почувствовал, как у него закружилась голова. К горлу подкатила тошнота.

Появился ещё один маг в маске, изображающей уродливое человеческое лицо. В его руках был топор.

Какофония звуков обрушилась на присутствующих. Когда звуки стали совсем невыносимыми, страшилище с топором залез на вершину скалы и стал расчленять тело. Родственники завыли, попадали ниц. Маги стали выкрикивать что-то.