Держите огонь зажженным

Держите огонь зажженным
Ирина Владимировна Дегтярева

Шпионский детектив (СОЮЗ)
Летом 2014 года боевики Исламского государства Ирака и Леванта при поддержке различных повстанческих группировок начали масштабное наступление против иракских и курдских сил и, захватив несколько городов и прилегающих территорий, вплотную приблизились к Багдаду. Кабир Салим, он же Петр Горюнов – двойной агент разведки, получивший от турок псевдоним Садакатли – получает задание Центра внедриться в так называемый русский батальон, входящий в состав Рабочей партии Курдистана, для организации помощи в борьбе с ИГИЛ ради общей цели сохранения арабского мира.

Ирина Дегтярева

Держите огонь зажжённым

© И. Дегтярёва

© ИП Воробьёв В.А.

© ООО ИД «СОЮЗ»

* * *

Басир Азар умел устраиваться. В самые жаркие часы в Багдаде, когда в парикмахерскую не совались ни постоянные, ни случайные клиенты, он сам садился в старое кресло, где брили и стригли, оно слегка напоминало зубоврачебное и происхождение свое вело еще со времен Фейсала[1 - Фейсал I – король Ирака (1885–1933) – правил с 1921 по 1933 гг.], пережило все военные перипетии, выглядело потрепанным от немилосердной эксплуатации, но все еще монументальным, особенно по сравнению со вторым креслом, современным и казавшимся куцым на фоне этого троноподобного седалища.

Ноги в драных пыльных шлепках Басир ставил на металлическую приступку, отполированную подошвами клиентов до зеркального блеска, на широкий подлокотник водружал стаканчик с чаем и шуршал газетой «Аль-Машрик».

Под высоким потолком вращал кривоватыми лопастями вентилятор. Распахнутая дверь и открытое окно в подсобной комнате должны были создавать сквозняк, но нагоняли внутрь пыль с улицы и запахи приправ с близкого рынка.

Кабир Салим, которого в России зовут Петр Горюнов, изнывал от сорокаградусной жары и безделья. Он лежал на половике на полу в соседней с парикмахерским залом комнате. Во-первых, таким образом пытался охладиться, хотя кафельный пол не источал прохлады, а во-вторых, после контузии, полученной Петром несколько месяцев назад в Сирии, болела спина, и боль отступала только после лежания на ровной и твердой поверхности. Продавленная оттоманка времен все того же Фейсала, стоящая в комнате, никак не обладала этими характеристиками – поверхность ее была кочковатая и пахла давно вытравленными клопами.

Басир читал передовицу на последней странице. Глядя на это, Горюнов невольно вспомнил, как при подготовке в командировку в Ирак, много лет назад, его учили брать газету или книгу как положено – задней обложкой кверху. И листать от последней (для европейцев) страницы к началу. В какой-то момент, когда Петр ехал в московском метро, поймал себя на том, что пытается читать газету не только с конца, но и справа налево, ничего не понимая в получившейся абракадабре. Он вживался в обычаи и манеру поведения долго и мучительно, словно его заставили надеть правый ботинок на левую ногу и так ходить. Однако со временем привык. А приехав впервые в Багдад, завидовал каждому встречному сопливому мальчишке, который с детства впитал обычаи арабского мира – с материнским молоком, со жгучим иракским солнцем и пылью городских и деревенских улиц.

Петр дотянулся до медного блюда, наполненного желтыми сливами, взял одну и метко пульнул ее в Басира. Слива пробила «Аль-Машрик» и вызвала брань иракца.

– Что ты?! Как мальчишка, Кабир! У меня сын был… – Басир вздохнул. – Вы похожи.

– Был? – тихо спросил Горюнов, будто не хотел, чтобы его вопрос услышали.

Напарник не ответил и снова зашуршал газетой. А Петр начал со стоном подниматься. Когда все же встал, поймал на себе сочувствующий взгляд друга.

– Может, тебя растереть? – Басир сложил газету, выбрался из кресла и потянулся. – Впрочем, от контузии мази и растирки не помогают. Я же тебя предупреждал насчет ИГИЛ[2 - ИГИЛ – террористическая организация, запрещенная в РФ]. Чего тебя туда понесло? Ты вроде не мусульманин. Что головой качаешь? – щелкая шлепанцами по кафельному полу, он приблизился и встал на пороге служебной комнаты. – Ну, пусть и мусульманин, но я не замечал тебя за усердными салятами.

– Твоих коллег из иракской армии я встречал в Сирии предостаточно, – Петр сел на низкий топчан, покрытый серо-бежевым, потертым и не очень чистым ковром, и прислонился к прохладной каменной стене. Он перебирал старые четки из оливы со стертыми бусинами.

– Бывших коллег, – уточнил Басир и засмеялся, показав крупные белоснежные зубы. – Дожили. Не прошло и трех лет с нашего знакомства, и я чувствую, ты вдруг возжаждал откровений.

– Если до сих пор откровений не последовало, то чего уж, – пожал плечами Горюнов, уставившись на муху на стене. Она была довольно упитанная, и Петр справедливо опасался, что муха выжидает удобный момент, чтобы атаковать блюдо со сливами. Они источали довольно сильный аромат, который то и дело наплывал вместе с очередным витком потолочного дребезжащего вентилятора. – Хотя, заметь, я не стал от тебя скрывать, что эти месяцы провел не во Франции у родственников, а в Эр-Ракке, в самом центре чертова халифата.

– Ая-яй, Кабир, дорогой, я бы поостерегся кидаться такими словами. В Багдаде полно вербовщиков и сторонников ИГИЛ.

– Ну ты же меня не выдашь. – Петр с удивительной меткостью запустил сливой в муху и попал. – Ты ведь игиловцев не любишь, хоть и суннит… Ты старый, опытный лис. Тебе сколько? Около пятидесяти?

Басир потер лоб, словно пытался разгладить лесенку морщин. Смуглый, он выглядел бы довольно молодо, если бы не эти морщины и седина на плоской макушке, которую обычно скрывала гутра.

«Около пятидесяти» – словно эхом отдалось в мозгу Петра. Он все эти месяцы не вспоминал о прохождении полиграфа в Москве, пока выполнял задания еще в России, инициированные ИГИЛ на объекте Марадыковский в Кировской области и MIT в Ханты-Мансийском округе, пока перебирался на прежнее место службы в Багдад…

Полиграфологу тоже было около пятидесяти. Дотошный товарищ попался, с седоватым ежиком волос, сквозь который просвечивала розовая кожа. Он пытался подловить Петра на лжи. Делал это скучно, рутинно. И вот только теперь, спустя время, Горюнов, изнывая от иракской жары, испытал досаду. Она засела в подсознании, как небольшое пятно, оставшееся на бледно-желтой стене от уничтоженной мухи. Горюнова должны, обязаны были проверить в любом случае по возвращении из Сирии, а уж тем более после сообщения о том, что его завербовала турецкая спецслужба MIT. И все же недоверие задевало.

Полковник Горюнов получил от турок псевдоним «Sadakatli», и стал двойным агентом. Российский Центр, не мешкая, начал этим пользоваться, понимая, что игра опасная и как долго она продлится, спрогнозировать крайне затруднительно.

Первые плоды работа Горюнова принесла еще в Москве, когда он подсветил для контрразведчиков советника по культуре и туризму из посольства Турции в России. Турка довели до офиса на Тверской-Ямской, и своим «выходом в свет» на контакт с новоиспеченным агентом Садакатли советник обеспечил себе особенно пристальное внимание наружного наблюдения контрразведчиков. Но им придется действовать в отношении турецкого разведчика в Москве виртуозно, чтобы никоим образом не вызвать подозрений и не подставить Горюнова…

– А ведь надо будет определяться, с кем ты, – Петр мельком взглянул на Басира. Нашарил босыми ногами потертые сандалии под журнальным столиком и всунул в них ступни.

– Ты о чем? – Басир прищурил темно-зеленые глаза, но не от удивления, а от дыма сигареты, которую закурил. Он снова уселся в кресло.

Иракцы вообще курят много. Горюнов пристрастился к сигаретам, живя в Багдаде, где повсюду ощутим запах крепкого табака. Курят даже в парламенте, в кинотеатрах, в больницах и в школах…

Басир потрогал круглый шрам от пулевого ранения на внешней стороне ладони между большим и указательным пальцем правой руки. Терпеливо ожидал продолжения.

– Вот ты газетки почитываешь, – Петр застегивал просторную белую рубашку навыпуск – под ней легко удавалось за поясом скрыть иракский ТТ. – Человек, так сказать, просвещенный, не только ножницами щелкать умеешь. Однако дверь плотника перекошена[3 - Аналог русской поговорки «сапожник без сапог»]. – Он усмехнулся, покосившись на усы друга, которые вот уже несколько дней были предметом его шуток. Басир так криво подстриг свои почти саддамовские усы, что выглядел моложе и задорнее.

– Барабан уже привык к ударам, – ответил Басир поговоркой – знал их огромное количество и приохотил Кабира к народной мудрости. Стряхнув пепел с подлокотника кресла, он пригладил усы, пряча улыбку. – Продолжай…

– Иностранцы бегут из Багдада, – Горюнов у зеркала надел белую гутру и придавил ее шерстяным жгутом. – Население пакует чемоданы…

– Шииты, – не без язвительности уточнил Басир и наткнулся на укоряющий взгляд собеседника. – Так в чем я должен определиться? Остаться здесь и примкнуть к надвигающейся ИГИЛ, благо я соответствую их параметрам – бывший офицер иракской армии и суннит? Разве что это не вписывается в их мораль… – Он продемонстрировал окурок и раздавил его в пепельнице. – Ты же там завязывал с куревом?.. Либо бежать и стать человеком без Родины. Я однажды уже бежал. Ты помнишь тот день. Если бы не ты и не песчаная буря… Мой опыт убедил меня бесповоротно, что в человека убегающего всегда стреляют. Раз улепетывает – совесть не чиста. Азарт охотничий просыпается.

– У меня никогда не возникало желания стрелять в спину, – дернул плечом Петр. – Но ты забыл один маленький нюанс. Ты не примкнул к «Аль-Каиде» сразу же после свержения Саддама. А игиловцы не преминут тебе это напомнить. Сечешь? За Киркук идут бои, за Самарру и Баакубу. Так почему ты не штурмуешь сейчас с ними Киркук? А?

– Обиды не застилают мне глаза настолько, чтобы не понимать, какой игиловцы сброд и кто ими манипулирует.

– Кто же? – «наивно» поинтересовался Горюнов.

– За ними нет будущего, – напарник проигнорировал его вопрос.

– Да ты оптимист!

Горюнов поежился, вспомнив черные знамена на стенах домов в Эр-Ракке, развевающиеся на машинах. Раздутые черные трупы, связанные по рукам и ногам в домах, захваченных игиловцами. Мальчишек, обмотанных пулеметными лентами, как причудливым коконом, – что вызреет в этих коконах?

– Ты не считаешь, что они возьмут Багдад? – Петр и сам в это не верил, но все-таки бои шли уже в окрестностях столицы.

– Вряд ли… Пускай курдов потреплют. – Басир сердито чиркнул несколько раз зажигалкой, потряс ее и наконец закурил. – Курды из шкуры вон лезли, когда заискивали перед американцами, зазывали их, пальчиком указывали на Хусейна-сайида. Пока мы тут барахтались в крови под бомбежками, они суетливо возводили свое «государство». Активно качали нефть в Киркуке. А теперь, когда американцы, почуяв неладное, свалили отсюда, оставив свои базы, их выкормыши из «Аль-Каиды» вцепились в горло курдам и шиитам.

– Не любишь ты курдов, – поцокал языком Петр, засовывая пистолет за пояс просторных светло-бежевых брюк.

– Чего ты боишься? Зачем тебе ствол? – вдруг поинтересовался Басир.

– Когда я просил тебя его достать, ты не спрашивал. Знаешь ведь, в городе неспокойно.

Горюнова на самом деле не волновали беспорядки в городе, но интуиция тревожно сигнализировала об опасности. Быть задержанным с оружием чревато последствиями, однако он понимал, что его задержание не станет случайностью и лучше быть готовым обороняться… И в любом случае живым не даваться.

Прифронтовой город, каким стал Багдад, особенно привлекал внимание разведок мира. Американцы за несколько лет присутствия здесь обросли агентами и сетью осведомителей. Работать Горюнову приходилось с большой осторожностью.