Из Средиводья в Занебесье. В глубинах Полноводья

VIII

«…Остров Пропавшего озера немного вытянут в сторону восхода Эорфы. Сверху эта часть похожа на большой и длинный клюв гигантской птицы, от которой осталась одна голова – остров. Нам он напомнил остров Птицу в Средиводье, но тот значительно больше и там не только голова с клювом. Модуль сел примерно посередине этого полуострова-клюва на полянке среди низкорослых деревьев. А место, где раньше блестела в лучах Эорфы озерная вода находилось намного севернее, но вокруг ни одного деревца, ни одного кустика. Туда оправились пешком. Исходя из наших наблюдений с орбиты, жилых построек на острове не обнаружили и местность выглядела заброшенной. В нескольких местах громоздились кучи каких-то отходов или мусора. Деревья росли кроме, как на Клюве ещё небольшими рощицами южнее и в стороне захода Эорфы, но по самому берегу земля иссушена и камениста. Литум, начиная от места нашей посадки и далее по пути следования, проверял грунт на наличие влажности, пытаясь узнать есть ли подземные воды, а также родники или ручьи.

Несмотря на то, что наша одежда и обувь походила на местную, в то же время постарались сделать её максимально защищающей тело. На Оарте прежде водились мелкие животные, от укусов которых получали различные болезненные состояния. Наша проверка с орбиты показала, что часть из них не обнаружена. Тем не менее, остерегаться следовало. Увидели тут среди ветвей варумов, это ползо-летающие чешуйчато-кожистые зверьки. Они всеядны и если голодные, то могут наброситься на кого угодно. На Оарте сейчас пора созревания плодов и для варумов еды предостаточно, поэтому надеялись, что пока они не опасны. Мы с любопытством посматривали на потешные мордашки с выразительными темными глазами с отблеском от лучей Эорфы. Коричневатая кожа чуть вытянутых носов морщилась, когда срывали с ветвей мягкие плоды и тут же в узкие рты засовывали четырёхпалыми передними лапами, покрытыми мелкой чешуёй, как и большая часть их тел. Плоды в твёрдой оболочке варумы сшибали толстым хвостом, укрытым как бронёй крупной чешуёй. Варумы объедали плоды сначала с нижних веток, в основном на толстых сучьях. Как только ощущали, что под телом ветка начинает покачиваться или прогибаться, осторожненько пятились, затем по стволу карабкались выше. Из-за того что их ножки коротки создавалось впечатление, что ползут. Ни такие ноги, ни такой хвост не позволяли вспрыгнуть куда-нибудь на верх. Зато варумы могли парить. Взобравшись, как можно выше срывались и с боков, словно из приоткрытых щелей расправлялась широкая кожаная перепонка, с помощью которой планируя переносились даже на ветви других деревьев.

Идём туда, где на старинных картах располагалось озеро. Местность совершенно открытая, сквозь мелко раскрошенные камни пробиваются зеленовато-сизые былинки, сгибаемые ветерком, налетающим с восточного побережья острова. Протоптаны несколько тропинок разных по ширине, одна из них и вовсе походит на дорогу даже с колеями. Литум смотрит на показатели и не может сдержать удивления.

– Такое впечатление, – говорит он, – что здесь озера никогда не было, да и грунтовые воды проходят очень глубоко, поэтому корневая система растений должна превышать их рост над поверхностью грунта.

– Поэтому тут деревья низкорослые?

– Не исключено. Хотя и другие факторы, влияющие на рост тоже возможны. Например, грунт. Здесь же в основном крошево из камней. Редкая листва даёт мало перегноя и дёрн мизерный.

С востока донёсся какой-то звук. Система опознавания, которой снабжена наша одежда и обувь нарисовала на линзах глаз картинку: гоним средних размеров приткнулся к берегу. Оттуда выскочила молодёжь, трое парней и девушка. Они направились в нашу сторону. Одежда: короткие рубахи и неширокие штаны в косую чёрную и белую полоску облегала их упругие тела.

Нам укрыться негде. Мы переглянулись и не стали убегать в поисках убежища, а пошли дальше к горе из различных скульптур.

Те четверо направились туда же. У Литума блеск в глазах, возможно и у меня тоже, вот рядом местные, потомки тех, кто остался… Контакт возможен или даже неизбежен… Однако так ли необходим сейчас? Продолжаем обходить гору скульптур, как будто нам не интересны эти молодые люди. Те увлечённо говорят о чём-то, чего нам не разобрать, а нас, будто не замечают, хотя наверняка уже увидели. Но мы настороже, вдруг это притворство, и они наблюдают за нами, чтобы выяснить, кто мы и откуда явились. Почему возникла подозрительность? Возможно, всего лишь волнение, которое нарастало, по мере приближения земли предков. Мало того, что мы уже на этой земле, да ещё рядом одни из тех, к кому столько лет стремились альбиносы Средиводья!

Альбиносами нас прозвали уроженцы Средиводья, потому что внешне мы сильно отличаемся от них. Это на случай, если мои записки прочтёт кто-то, кто не знаком с жителями Средиводья. У наших предков, космолётчиков, как у и всех на Оарте волосы светлые, почти белые, кожа светлая, если не сказать бледная, глаза светло-голубые. А в Средиводье местные жители, хотя имеют светлую кожу, но смуглее, чем у нас, но у уроженцев разных островов оттенки немного отличаются. Глаза у всех удивительного бирюзового цвета. Волосы: от светловатых, но не белых до тёмных.

Возвращаюсь к нашим с Литумом ощущениям. От присутствия на островке этой четвёрки на душе стало как-то неспокойно.

– Приборы еле удерживаю, – сказал Литум, силясь унять волнение.

– Помогу, говори, что делать.

– Не пойму, Сонар, страх какой-то одолевает.

– Я тоже волнуюсь.

Когда брал прибор у Литума, рука его едва заметно дрожала. Не знаю, как они, а мы точно за ними наблюдали, даже тогда, когда не смотрели в их сторону, благодаря незаметным датчикам и камерам на нашей одежде и обуви.

Панорамная картинка давала прекрасное представление, что молодые люди делают. Они добрались до крайних поваленных скульптур, вскарабкались и пошли дальше по рукам, головам, ногам и торсам. Похоже они стремились добраться до вершины горы из бывших памятников… Кстати, почему эти скульптуры в таком состоянии? Ведь они и на самом деле похожи на поверженные памятники. Задал запрос по внутренней связи на орбиту реконструировать хотя бы часть из того, что тут навалено. Сам же продолжал обходить и рассматривать.

По внутренней связи Литум сообщил, что наконец-то признаки озера обнаружены. На месте свалки из скульптурных изображений некогда всё же плескались воды озера, но вода ушла очень глубоко, прослеживается лишь небольшое увлажнение по сравнению с местностью в окрестностях, но и этого достаточно для подтверждения.

Мы с Литумом немного разошлись в стороны. Он шёл по следам подземных вод, я же двигался мимо сломанных рук и торсов скульптур. Становилось всё грустнее. На глаза попалась надпись на большом прямоугольном камне, возможно служившем пьедесталом «…помни смельчаков, ушедших к звёздам… навсегда. И пусть они останутся в наших сердцах навсегда!» Уж не о наших ли прапрадедушках и прапрабабушках тут писалось? Не им ли поставили один из этих памятников?.. Но почему сломаны и валяются здесь?..

Тут эти четверо откуда-то вынырнули и, весело болтая, припустились наперегонки прыгать по остаткам былых памятников. Как же так, подумал я, ведь местные наверняка знают, что тут памятники достойным людям, важным событиям, а они как по ничего не значащим скальным обломкам скачут и ржут?

– Что тут встал? – крикнул один из парней протяжным тоном. Узковатое лицо казалось длиннее обычного и телосложение худощавое, точнее костлявое и вытянутое. Назвал его Узким.

С одной стороны, понятно, что адресовано мне, но ошеломительно почему таким пренебрежительным и противным тоном?

– Ещё и уставился! – добавил другой с раздражением и, растягивая слова. У этого тело самое пропорциональное из троих парней и лицо красивое. Наверняка девушки и женщины избаловали вниманием. Держится так, словно одалживает себя миру из снисхождения. Дал ему кличку Гордец.

Девушка остановилась, отдышалась и процедила с презрением.

– А, взгляд негодующий!

Какая же странная манера произносить слова! Кстати, ещё на орбите заметили у некоторых эту странность, но посчитали помехами связи из-за дальности расстояния. Девушка, надо признать, привлекательная, даже можно сказать, внешность завораживающая, хочется на неё смотреть и смотреть… Однако, чувствуется в ней некое пренебрежение и говорит, словно ядом брызжет. Станем именовать её Выскочка.

Вдруг все четверо захохотали! Затем третий парень, вёрткий и часто подпрыгивающий на одном месте, порылся среди обломков, достал какие-то поклажи, и они придвинулись прямо к этому постаменту. Решил звать его Попрыгун. Молодёжь уселась, кто на чём, на постамент положили коробку с чем-то съедобным, принялись увлечённо жевать.

Меня раздирало возмущение, но я не хотел ссоры и не хотелось уходить. Будто что-то удерживало. Скорей всего негодование.

– Чего уставился? – процедила Выскочка.

– Долго будешь тут стоять? – прокричал Попрыгун.

– А ну иди! – протянул Узкий.

– Если голодный, то попроси хорошенько, как положено, – проглатывая очередной кусок и усмехаясь, выдавил презрительно Гордец.

– Почему так ведёте себя на памятниках? – не выдержал я. Ведь их создавали, чтобы помнили о прошлых деяниях, помнили отважных людей!

– Да, кому нужны эти памятники! – промямлил Узкий безразлично.

– Все давно забыли, кто и зачем их нагромоздил, – буркнула Выскочка.

– Мертвые камни и люди давно мёртвые, что им будет, – пролепетал Попрыгун.

– Нет, вы послушайте! Чёрные штрихи на зелёном нам пытаются указывать! – возмущённо молвил Гордец.

– Видимо плохо различает цвета и не видит, кто перед ним, – добавила Выскочка с пренебрежением.

Не дослушав, я отвернулся и направился искать Литума, ругая себя за несдержанность. Только теперь понял, как опрометчиво поступили выбирая цвет одежды. Как выпустили из вида, что цвет и форма одежды может означать, например, общественное положение или профессиональную принадлежность! Как же до этого не додумались раньше?! Ведь в Средиводье такое практиковалось издавна, за исключением последних лет, после воздействия нашего изобретения на ушкуйников, которые много поколений до того держали в страхе население почти на всех островах. Отвыкли от былого. Были уверены, что здесь нет самодуров, подобных нашим ушкуйникам в прошлом. Выходит ошиблись. Оказывается, тут сильное социальное расслоение и, похоже, что цвет и форма одежды показывает кто есть кто. С нашей стороны глупое упущение!

Но уйти далеко не удалось. Неугомонная четвёрка стала окликать меня, скорей всего, захотелось поглумиться…»

IX

Третье утро встречаем под водой. Нет, иногда поднимаемся на поверхность, чтобы проветрить помещения и запастись воздухом. На аппаратах, конечно есть запасы и установка, выделяющая из морской воды дыхательную смесь, но это резерв и использовать можно в случае крайней необходимости. Исследования ведётся круглосуточно: один взрослый и один учащийся, остальные отдыхают или наоборот, в зависимости от времени суток. Рабочее помещение с большим окном, панелью управления и двумя экранами, куда поступает изображение. На один экран поступает то, что в радиусе ста восьмидесяти градусов впереди, на второй – то, что позади аппарата. Есть комната отдыха со столиком и стульями. В округлых стенах вмонтированы выдвигающиеся лежаки с непрозрачными перегородками, создающие впечатление уединения.

Наш аппарат идёт первым, перед нами заросли водорослей, дружно и однообразно колыхаются в потоках течения. Густой низкорослый лес, вправо и влево постепенно поднимается и теряется вдали. Там основание островов Восьмого и Седьмого. Лизи охнула.

Дело в том, что учащиеся после того, как выбрали тему исследований получают данные предыдущей экспедиции. Они должны провести замеры и разные наблюдения, чтобы потом выяснить, если изменения. Если есть, то каковы, что следует ожидать. Это уже выводы, которые мне позволили произвести. Уже без разного рода процедур Лизи стало ясно, что изменения есть. Водоросли очень разрослись. Однако, как бы не выглядело, надо точно всё выяснить и Лизи приступила.

Видя, что водоросли бурно разрослись, я стал тормошить Бокарис. Ведь возможно, что среди водорослей изменился состав и количество организмов, обитающих тут. Бокарис, как раз и занимается этим.

Патум возмутился, что напрасно подгоняю девушку, она знает, что ей надо делать и помнит, что тебе надо передать сведения.

Связь между аппаратами, вернее разговоры кого-либо из разных аппаратов, слышны всем, поэтому не стал с ним спорить. Удивило почему он влез, ему какое дело?

X

«Девушка, будто старалась за всех. Она несла неимоверную чушь, как мне сначала показалось. Никак не мог уяснить, что им от меня надо и чего взъелись? Почему так негодуют? И почему, эта местная молодёжь меня старательно хочет унизить? Хоть я и не совсем понимал смысл высказываний, зато понимал тон обращений. Параллельно с тем, как пытался вникнуть в смысл их слов, ещё ощущал, что они чужды мне, что мы, альбиносы, живущие на планете Средиводья, хотя и одного корня с этими, но действительно с разных планет… Рассуждать долго даже мысленно не удалось. Трое парней, подхихикивая и подзадоривая друг друга, опрометью бросились ко мне и схватили. От неожиданности не успел включить защиту. Все ещё недоумевая, попытался изобразить испуг, что им, как ни странно, понравилось. Просил отпустить. Признаться, прежнее волнение, похожее больше на страх исчезло. Негодование и возмущение – вот, что тогда ощущал. И говорил, притворяясь не только им, но и Литуму, чтобы понял, чего от этих молокососов ожидать. По внутренней связи, в ухе услышал встревоженный голос Литума: «На тебя напали?» Отвечать напрямую вряд ли было желательно, поэтому ответил, словно обращаясь к этой четвёрке. «Молодые люди, что же вы втроём схватили? За что?» Парни поволокли меня к берегу, из их фраз понял, что куда-то намерены увезти. Я стал кричать: «Зачем и куда ведёте?! Я и сам пойду к берегу. Куда хотите увезти? Выскочка, то бишь милая девушка, зачем так возмущаться?» «Кто? Что ты сказал?» – заорала она так, будто ей оторвали руку или ногу. «Что вам всем от меня нужно?» Они орали, перебивая друг друга. Понял и переспросил для Литума. «Почтения?.. По вашему мнению надо вас почитать? – переспросил в недоумении. – Где меня поучат? На Южном?..»