Тайна архивариуса сыскной полиции

Справлюсь. Что-нибудь придумаю. Найду деньги на высшие курсы, стану юристом и смогу обеспечить себе достойное существование.

Суфражистка Шувалова. Смешно. Но лучше уж так, чем …

Во всяком случае, мне не приходится тратиться на жилплощадь. Вряд ли бы я смогла ютиться в тесной каморке стоимостью двенадцать рублей, а квартира, подобная моей, стоит не меньше двадцати пяти. Деньги. Почему все упирается в них?

– Маша! – кто-то окрикнул меня.

– Да? – я повернула голову, губы улыбнулись сами. Петя одним своим присутствием рядом повышал мне настроение.

Невысокий и чуть полноватый неунывающий балагур. Таким был господин Чернышов. Он не стал ходить вокруг да около, сразу заявив:

– У меня к тебе два дела! – он лихо закрутил ус, и я хохотнула. Мне так нравилась эта его привычка! Словно гусар из прошлого века.

– Каких? – мы вошли в большой кабинет.

Я взяла маленький табурет, подошла к одному из стеллажей, встала на свою подставку и безошибочно нашла то, что искала.

– Аро, – Арс, – Арсентьев! – вытянула из папки нужный мне лист. – Святые угодники! – поморщилась. – Петя, ты только посмотри на это лицо!

– Да, – Петр Николаевич бросил острый взгляд на портрет. – Из этих?

– Ага, – согласилась я, – всё угомониться не могут, революционеры, – зло поджала губы.

– А куда ты его? – он подал мне руку, помогая спуститься с табурета.

– В розыскную ведомость.

Мой помощник понятливо кивнул, и я продолжила:

– В воскресенье Пасха, потом гуляния. Отдам сегодня, чтобы точно не пропустить. Так что у тебя за дело?

Я снова посмотрела на фото преступника. Неухоженные волосы, глубоко посаженные глаза. Огромный нос. Да уж, кого только не встретишь в моей картотеке. Это еще не самый жуткий экземпляр.

– А, – Петя почесал голову, – точно, дело. Ну, первое дело – тебя звал Андрей Аркадьевич.

– Срочно? – не хотелось идти к начальнику с тяжелой папкой в руках, но что делать.

– Да нет, не очень, – он замялся.

– А второе какое? – терпеливо уточнила я.

Он долго собирался с мыслями, а потом как бы между прочим спросил:

– Ты куда на Службу пойдешь?

– В Никольский, – недоуменно ответила я, – а что случилось-то?

– Ничего, давай мне папку и иди к начальству, – решил он наконец и, когда мы вышли из кабинета, забрал мою ношу: – Я тебе на стол положу.

– Спасибо, – я кивнула и пошла по коридору направо, в святая святых восьмого делопроизводства.

Андрей Аркадьевич сидел за столом. Новоявленный начальник сыскной полиции что-то писал, вернее, подписывал.

Изящное перо опускалось в чернильницу. Быстрый росчерк ручки, и размашистая подпись на очередном приказе.

– Мария Михайловна, – он поднял на меня глаза, – проходите, садитесь.

Красный ковер на вишневом паркете. Я подошла к любимому начальству. Села рядом и внимательно посмотрела на мужчину.

Андрей Аркадьевич Белянин – пятидесятилетний глава столичного сыска. Не наградой было его назначение, скорее, наоборот. Не был он рад новой должности, но и выбора у него тоже не было. Его предшественник ушел со службы как-то очень тихо, но люди знающие – шептались. Не стоило писать донесение о тайных увлечениях аристократии государю.

Мужские клубы. Однополая любовь.

И теперь господин Белянин возглавляет осиротевший Департамент. Ведь он, конечно же, не станет сообщать государю заведомо ложные сведения. Не станет, разумеется. У Белянина сын и три дочери на выданье.

– Андрей Аркадьевич, – я расправила юбку, – что-то случилось?

Он отложил документы и серьезно посмотрел на меня:

– Отныне домой вас будут провожать.

Что за странные заявления? Или, может быть, шутка?

– Зачем?

Андрей Аркадьевич поднялся из-за стола.

«Как же мужчинам идет мундир», – в очередной раз подумала я. Черный цвет, строгий покрой, галунные петлицы и эмблема ведомства. Серебро слегка коснулось висков, только это и выдавало реальный возраст Белянина. Нет, пожалуй, глаза. Юность не может смотреть с таким пониманием.

Он встал напротив моего стула и, тяжело вздохнув, потер подбородок. В желтом свете тусклой электрической лампы ярко сверкнул перстень с черным камнем внутри. Я занервничала, он всегда прикасался к лицу, когда ему предстояло сообщить собеседнику что-то неприятное.

– Глупо, конечно, было пытаться уберечь вас от этого знания. Рано или поздно вы всё равно столкнетесь с этим по долгу службы, – устало сказал он.

– Андрей Аркадьевич, не томите, – взмолилась я.

– Второе убийство.

Я недоуменно на него посмотрела. Вот уж чем меня теперь не удивить.

– Жертвы – молодые женщины, – сухо продолжил Белянин, – двадцать два и двадцать три года, русые волосы, среднего роста.

И вновь ничего необычного. В мрачном городе случались мрачные истории. Вся история его на крови и костях. Нет солнца, нет света, желтые стены съемных квартир, дворы – колодцы, черные закопченные потолки… Ледяная вода из ржавой колонки. Люди здесь часто сходят с ума. Чему удивляться?

– Студентки? – предположила я.

Он отрицательно помотал головой.

– Учителя, служащие, медики?