Растревоженный эфир. Люси Краун

О’Нил не улыбнулся даже из вежливости, и Арчер подумал, где это, интересно знать, он успел напиться за столь короткий отрезок времени после окончания передачи. Так уж устроен радиобизнес, пришел к выводу Арчер, когда О’Нил открыл дверь в ресторан, пропуская его вперед, любой пустяк воспринимается так, словно это вопрос жизни и смерти.

Глава 2

В ресторане, маленьком, темном, пропахшем засохшим сыром, О’Нил выбрал угловой столик. До тех пор пока бармен не поставил на стол полные стаканы и не вернулся за стойку, он не произнес ни слова. Отпив виски, О’Нил коротко глянул на Арчера и уставился на свои пальцы.

– Вечеринка, на которую я пошел… Это была не вечеринка, а скорее совещание. Хатт и спонсор, – Ллойд Хатт возглавлял агентство, которое продюсировало «Университетский городок», – решили, что мне следует переговорить с тобой сегодня.

Арчер лишь смотрел на него, не понимая, что все это значит.

– Сегодняшняя передача им очень понравилась, – доложил О’Нил, не отрывая глаз от стола.

Арчер кивнул. «Университетский городок» шел уже пятый год, программа эта пользовалась неизменным успехом, но все равно приятно знать, что определенная передача произвела хорошее впечатление.

– И два следующих сценария размножены на мимеографе, разосланы заинтересованным лицам и одобрены, – продолжал О’Нил. Арчер понял, что тот медленно подводит собеседника к пренеприятному известию. – Но… – О’Нил поднял стакан, рассеянно посмотрел на него, вновь поставил на стол. – Но… дело в том… есть мнение, что пора… внести некоторые изменения, Клем. – Внезапно О’Нил залился краской. Покраснели щеки, потом лоб. Только кожа вокруг губ выделялась белым пятном.

– Какие изменения, Эммет? – спросил Арчер.

– Складывается впечатление, что мы, возможно, очень часто используем одних и тех же актеров. Они уже приелись. Нужна свежая струя. Есть претензии и к музыке. Пожалуй, она слишком уж модернистская.

– Послушай, Эммет! – В Арчере начало закипать раздражение. – Ты только что похвалил программу. Так какой смысл в ней что-то менять?

– Может, именно сейчас для этого самый подходящий момент. Не следует ждать, пока рейтинг поползет вниз. Образно говоря, нужно бежать впереди паровоза. Встряхнуться. Не почивать на лаврах.

– Эммет, я все расслышал правильно? Ты сказал: «Не почивать на лаврах»?

– Да, сказал, – зло бросил О’Нил. – А что в этом зазорного?

– Ты репетируешь речь для конгресса продавцов пылесосов?

– Прекрати. – О’Нил покраснел еще сильнее. – Свои шутки прибереги для программы.

– Послушай, ты раздражен. Я это чувствую. Ты должен передать мне чьи-то слова, и поручение это тебе не по душе. Ну и ладно. Не надо со мной деликатничать. Выкладывай.

– Я не передаю тебе чьи-то слова. – О’Нил повысил тон. – Я сообщаю тебе общее мнение. Мы пришли к консенсусу. – В голосе О’Нила звенела непривычная фальшь. – Мы хотим внести в программу изменения. Что в этом удивительного? Агентство имеет полное право время от времени улучшать свои программы, не так ли? У тебя же нет ощущения, что каждый четверг мы доносим до наших слушателей Священное Писание? – Кровь уже отливала от лица О’Нила, но злости в его голосе прибавлялось, так как он старался убедить себя в собственной правоте.

– Хорошо, – кивнул Арчер. – О каких изменениях идет речь? Конкретно.

– Прежде всего музыка с каждой неделей становится все более сложной. Мы должны помнить, что работаем на среднего слушателя, которому нужны простенькие мелодии. И никаких изысков.

Арчер не мог не улыбнуться.

– Хорошо, – кивнул он. – Я поговорю с Покорны.

– Есть мнение, что нам нужен новый композитор, – возразил О’Нил. – Замени Покорны.

– А мое мнение тебя интересует? – спросил Арчер.

– Конечно.

– Музыка Покорны – лучшее, что есть в нашем шоу.

– Мы это обсуждали и пришли к выводу, что музыка Покорны слишком уж европейская, – не отступал О’Нил.

– Ради бога, объясни, что все это значит? – взорвался Арчер. – Все композиторы, являющиеся авторами музыкального сопровождения, воруют у Чайковского. И где, по-твоему, жил Чайковский? В Далласе, штат Техас?

– Мы хотим, чтобы для следующей передачи музыку писал кто-то другой, – отчеканил О’Нил.

– Что еще? – спросил Арчер, решив, что он успеет потом вернуться к Покорны, пусть уж О’Нил сначала огласит весь список.

Когда О’Нил опять бросил на него короткий взгляд, Арчер решил, что тот о чем-то его молит, и вновь подумал о бульдоге.

– Мы хотим, чтобы ты отказался от услуг некоторых актеров. На время. – О’Нил подождал ответной реплики Арчера, но режиссер не произнес ни слова. – Стенли Атласа…

– Послушай, Эммет…

– Элис Уэллер, – оборвал Арчера О’Нил, – Френсис Матеруэлл… – Он замолчал, глубоко вдохнул, а потом закончил фразу: – И Вика Эрреса.

О’Нил поднес ко рту стакан и одним глотком ополовинил его.

– Ты, должно быть, шутишь, – только и смог сказать Арчер. – А теперь разъясни, в чем соль твоей шутки.

– Это не шутка, Клемент. – Голос О’Нила дрогнул. – Мы настроены очень серьезно.

– Прежде всего, – заговорил Арчер медленно, делая упор на каждом слове, – по договоренности с агентством решение о том, кого приглашать в программу, а кого увольнять, остается за мной. Так?

– Так было, Клемент, – ответил О’Нил. – Прежде.

– Ты хочешь сказать, что этой договоренности больше нет? Начиная с завтрашнего дня?

– Не совсем так. Речь идет только об этих пятерых.

– И как получилось, – Арчер пристально смотрел на О’Нила, рот которого то открывался, то закрывался, словно он хотел, но никак не мог зевнуть, – что в список, уж не знаю кем составленный, попали самые лучшие люди, занятые в программе?

– Это вопрос вкуса, – возразил О’Нил. – Может, ты слишком близко сошелся с ними, и твое мнение нельзя считать объективным. Вик Эррес – твой лучший друг. И, по правде говоря, ты слишком давно тащишь на себе Элис Уэллер. – Он запнулся. – Извини, Клем.

– Хорошо, – вздохнул Арчер, – давай оставим за кадром Эрреса и Уэллер, хотя кого ни попроси назвать пять лучших актеров радио, Эрреса упомянут все. Что же касается Элис Уэллер, она, конечно, не примадонна, но дело свое знает и на нее можно положиться. А уж такого комика, как Стенли Атлас, просто не найти, и ты это знаешь, Эммет. Я его очень ценю. Я его не люблю, но он может рассмешить меня. И остальных тоже. Многие люди, которые слушают твое шоу, включают радио лишь для того, чтобы услышать Стенли Атласа, и снятие его с программы – вредительство в чистом виде. Поэтому я хочу знать, кто хочет вырыть яму программе и почему ты готов на это пойти.

О’Нил открыл рот, словно хотел что-то сказать, но потом закрыл его и провел ладонью по столу.

– Теперь давай поговорим о Френсис Матеруэлл, – профессиональным тоном продолжал Арчер. – Как говорят на всех вечеринках, Френсис Матеруэлл – одна из наиболее многообещающих молодых актрис. – Он подождал возражений, но О’Нил предпочел промолчать. – Через два или три года она станет настоящей звездой, и ты сам говорил мне об этом, не так ли?

– Да, – печально ответил О’Нил. – Говорил.

– И тем не менее ты хочешь, чтобы я ее уволил?

– Да, – прошептал О’Нил.

– Ты настаиваешь, – продолжал Арчер тоном прокурора, зачитывающего обвинение, – чтобы я уволил всех пятерых?