Глаза богов закрыты

Круг четвертый

Пройдя бесчисленное количество раз мимо его дома, я никогда раньше его не замечал, что совершенно не было удивительным, ибо его маленький и серый домик, можно даже сказать, халупа, сливалась с тенью двух домов гораздо больше, между которыми он оказался зажат. В результате чего он оказался практически полностью скрыт от посторонних глаз, что только было на руку его владельцу. Финеес, так он представился мне, привык жить в уединении. Признаться, я не заметил его и сейчас, не замечал до самого последнего момента. Только оказавшись у самых дверей, я понял, что это не просто чей-то брошенный сарай, а самое настоящее убежище затворника. С затворником я, конечно, переборщил. Трудно им быть, живя по середине единственного в мире города людей. Хотя ему это практически удалось.

Оказавшись внутри я был удивлен еще сильнее. Места в нем не было вообще! Впервые в своей жизни я почувствовал себя слишком большим, чтобы по крайней мере здесь находиться. Приходилось передвигаться на цыпочках внимательно смотря куда наступаешь, иначе, мне казалось, легко оказаться без пальцев на ногах. Они бы здесь тоже затерялись. Мусора здесь было поистине много. Точнее не совсем мусора. Скорее всеразличного барахла, что раскидано везде и перемешано всюду из-за чего все в мусор и превратилось. Все остальное свободное пространство, свободное от мусора, занимала одна единственная кровать, а та завалена тряпьем. Все покрыто толстым слоем пыли. И как только он может здесь спать, есть, дышать? Или вообще подолгу находиться… Ни изнутри, ни снаружи нельзя было сказать, что дом этот обитаем и в нем кто-то живет. Он казался мне заброшенным, даже не смотря на наше здесь присутствие, а на два человека этот с позволения сказать дом точно не был рассчитан. Да здесь вообще невозможно жить! От одной лишь пыли можно задохнуться, не говоря уже про сам воздух. Спертость воздуха достигло своего апогея еще лет двадцать назад. Солнечный же свет вообще никогда не проникал сюда! Единственное окно оказалось лишь выбитой в стене небольшое дырой, расположенной рядом с дверь, и было тщательно затянуто, забито огромной грудой грязного тряпья, но не будь здесь этой дыры, я бы точно задохнулся. Все это создавало поистине дикую атмосферу маньяка-отшельника, что вспарывал глотки случайным знакомым. Я должен был испугался, с криками и воплями бежать от сюда сверкая пятками, но остановило меня одно «но»…

Было здесь то, что действительно сильно меня заинтересовало. Из-за чего пришлось закрыть глаза на царивший здесь хаос вот уже как несколько десятилетий или того больше. Книги! Вот так просто. Это были самые обычные, а вернее необычные книги. Я никогда в своей жизни не видел книг, а здесь их было столько, что каждому жителю города можно вручить одну. Хватит всем и еще парочка останется лежать на полке. Огромное множество всевозможных и всеразличных форм и расцветок. Скорее я только так предполагал, ибо толстый слой пыли, покрывший здесь все, обесцветил их и обезличил. Даже названий лишил. Их попросту не было видно. И лежали они везде, валялись тоже: на полу, на кровати, каждая стена была заставлена ими вплоть до самого потолка. Возможно, на них он и держался. Эти книги еще сильнее сужали и без того сильно ограниченное пространство. И не было им счета, так много было их. Это делало его самым опасным в городе преступником, даже похлеще тех, кто насилуют и убивают детей. Книги – богохульство, а богохульство – самый страшный грех. За него убивают на месте без спектакля-суда и совсем ненужного палача. Меня же это не особо сильно пугало – я не видел опасности в старых книгах.

– Удивлен? – спрашивает, а сам улыбается, обнажая свои пару черных зубов, заранее зная ответ. Он уселся на кровать, ничего не разбирая, прямо на весь свой хлам в самый центр беспорядка, своей пятой точкой лишь увеличивая его.

«Еще бы!» – мне хотелось завизжать от удивления, но вместо этого я сдержанно выдал:

– Еще бы! – вот черт, не получилось.

Меня так и подбивало спросить все ли он их прочел, а если и не все, то какие именно, а самое главное, что сказано в них. Да и вообще, откуда у него их столько? Слишком много вопросов, чтобы они все удержались в моей голове.

– Вы их все прочли? – они и не удерживались.

На его лице вновь появились черты улыбки. Не такой открытой, как предыдущей, скрытой под короткой бородой.

– Даже если я проживу еще одну такую же долгую жизнь, я все равно не успею их все прочесть, тем более, что многие из них совсем меня не интересуют. Ох, если мне дадут еще одну такую жизнь, я потрачу ее на что-нибудь другое, – улыбка проявляется еще более отчетливо. – На выпивку, к примеру. Только в таком случае, я точно не смогу прожить так долго. Ах, да! Совсем позабыл. К старости все забывать начал. Вот твой чай, – он достает от куда-то из-под кровати небольшую чашку с мутной водой и отвратительным запахом. Отказываться мне почему-то неудобно, и я ее беру, но пить это совсем не собираюсь. – Прости, горячий, как обещал, к сожалению, будет не скоро, а я так понимаю, тебе уже и домой пора спешить. Мать твоя, поди извелась вся.

– Наверное…

– Я в этом уверен. Хорошая у тебя мать. Ты береги ее.

Я киваю, якобы соглашаясь с ним, а сам продолжаю внимательно осматривать его лачугу, заостряя взгляд на каждой книги, а они тут везде, куда ни глянь. На одной, единственной без пыли, я даже могу рассмотреть название, но не могу его прочесть. Не потому, что оно написано на языке мне незнакомом. Хотя, нет. я не могу ее прочесть именно потому, что оно написано на языке мне незнакомом. Я не умею читать. Я никогда не держал в своих руках книги. Книги вне закона, а значит и умение читать тоже. Да и позабыли все, что такое вообще возможно.

Мне действительно пора уходить. И мать за меня волнуется, и все же страшно немного. Странный старик. Только в голове до сих пор кружилось множество вопросов, и среди них я попытался выбрать самый важный из всех. Это оказалось невозможным, и я спросил то, на чем первым успел зацепиться.

– Кто вы?

– Я?

– Да.

– Я обычный старик, – так отвечал он, но его убежище говорило об обратном.

– Вы не можете быть обычным. У вас столько книг! Все знают, что они запрещены, а у вас их очень много.

– Это всего лишь маленькая подпольная библиотека нашего города, а я обычный старик, можно сказать библиотекарь, смотритель и единственный посетитель. Про ее существование знаю только я, а теперь еще и ты.

– Как вы смогли их все собрать? Я ни одной книги в жизни не видел, а здесь их… – слов я подобрать не смог.

– Раньше было много книг. Очень много. У каждой семьи была своя маленькая библиотека или хотя бы пару книжек нашлось бы. Это сейчас все изменилось. Когда книги стали незаконны, их начали выкидывать и сжигать. Тогда же появились мы, библиотекари. Да, я далеко не первый библиотекарь. Даже не знаю, сколько их было до меня. Мы их собирать стали, попросту говоря воровали и приносили сюда. Вот и набралось достаточно много.

– Почему запретили книги?

– Боги сочли, что они стали слишком аморальными. Сейчас их закон практически забыли, больше нечего запрещать, кроме этой библиотеки. Книга – как таковая – в первую очередь источник знания, но Боги сказали нам, что все они были написаны так давно, что больше не представляют из себя какой-либо ценности. Что они либо ложны, либо не соответствуют сегодняшней действительности. Видите ли устарели, а значит несут в себе только зло и обман. Так они нам сказали, но это не было правдой.

– Боги не могут врать. – мне это с самого раннего детства внушали. – Они чисты и идеальны, а ложь – это грех, что может присутствовать только в человеке.

– Кто тебе это сказал? Эти слова не десятилетнего ребенка. А, впрочем, и не важно. Нас всех учат так.

– Мой отец… моя мать… они верят в это.

– А я в это не верю. Не можем мы с точностью сказать, что наши Боги не являются людьми, хотя бы частично. В живых нет никого, кто воочию их видел. Зато я с точностью могу сказать, что ложь – еще один рычаг управления нами. А вот знаешь, почему Боги решили избавиться от книг?

– Нет.

– Да потому, что знание – единственная реальная сила, что способна противостоять всепоглощающему злу, что зовется ложь. Это единственная возможность пошатнуть их абсолютную власть над нами, над людьми. Для них это просто недопустимо.

– Они решили избавиться от этой силы?

– Именно, так как самые обычные слова могут быть разрушительнее магии, острее меча. Слова способны распространять правду и ложь, словами можно благодарить и оскорблять, унижать, уничтожать, убивать, доводить до самоубийства. Слова – абсолютное зло и величайшее благо, доступное каждому и всем. И каждый способен сам решить, как использовать их. Когда Боги поняли на сколько опасны могут быть слова, они решили избавиться от того, что наделяет их такой огромной силой. Знание – без книг оно не способно распространяться и начинает медленно забываться, умирать. На сегодняшний день почти все книги уничтожены, если не считать этих. За пределами этого дома навряд ли ты сможешь найти хотя бы одну.

– Из-за этого вы и стали их собирать? Когда осознали всю значимость книги?

– Да. Это нелегкое дело начали еще задолго до меня, а я всего лишь его продолжаю. За всю свою жизнь я добавил сюда разве что парочку. Большая часть была собрана еще до моего предшественника.

Или когда-то очень давно, может быть, даже в какой-то другой жизни не прошло и часа как я лишился отца… но не здесь и не сейчас. Я почти позабыл о своем горе. Старик каким-то невероятным образом успокаивал меня одним лишь своим присутствием. Я боялся, что, покинув стены его библиотеки, горе вновь захлестнет меня с еще большей силой, с которой я могу и не справиться. Мне очень не хотелось уходить, но время уже поджимало. Пора возвращаться. Мать, наверное, волнуется… ужасно за меня переживает. Лишиться мужа и потерять единственного сына в течении пары минут. Как говорится, врагу не пожелаешь. Я распрощался с Финеесом, как не горько мне было это делать, и понесся домой. Почувствовать силу накатившей реальности просто времени не хватило, а вернувшись домой я был удивлен еще сильнее, потому что совершенно не ожидал такого увидеть. Мать вела себя так, словно ничего страшного сегодня не случилось. Немного сильнее обычного потрепана и больше ничего. Не плакала, не переживала. Занималась своими обычными делами. Меня даже не сразу заметила. Немного отстраненно пробурчала мне, что-то про обед, который еще не успел остыть. От такого поведения я оказался в небольшом шоке, но сразу же решил, что мешать ей витать в облаках я не стану. Вдруг что-то такое необычное произошло сегодня не только со мной. Вот так необычно и странно, но легко и просто мы продолжили жить дальше вдвоем. После потери отца нам стало немного тяжелее. Мне во многом пришлось его заменить, но уже вскоре привык к своему новому занятию: голыми руками ловить скользкую рыбу в болоте. Занятие немного трудное, зато совершенно не остается времени чтобы о ком-то скучать или грустить. Я освобождался от дурных мыслей, полностью посвящая себя труду на благо семьи. Все могло так и остаться. Превратиться в привычку, навсегда укоренившись в моей жизни, если бы только во мне не росло безумное желание наведаться к тому старику, что именовал себя Финеесом. Вначале это был немного навязчивой идеей, а потом и вовсе накрепко застряло в моей голове. И не было возможности отвлечься, на время по старика забыть, а со временем навсегда от него избавиться. Наоборот, эта мысль стала притеснять все остальные, медленно выпихивая их, не оставляя им в моей голове места. Каждый раз проходя мимо его дома, я был единственным, кто его замечал. Каждый раз я останавливался и подолгу смотрел на маленькую лачугу, пока друзья не окликнут. Во мне боролись два противоположных мнения, пока одно из них не стало перевешивать другое. Первое, что росло: желание срочно наведаться к старику и задать ему все вопросы, что вертелись в моей голове, обсудить все, что при первой встречи оказалось недосказанным. Второе, что постепенно, но все же медленно падало: прошло уже достаточно большое количество времени, его магическое влияние на меня ослабло и прошло, освободившееся место заняло так всем хорошо знакомое чувство самосохранения. Я совсем не знал кем был этот старик, чего он хотел от меня, когда садился рядом со мной в холодную лужу, а неизвестность, как и всегда, пугала больше всего. Мне не хотелось, чтобы история с Зайрой повторилось, только на этот раз в роли жертвы выступлю я. Ее отец до сих пор свою, тоже единственную, дочь ищет. Только не там, где она действительно потерялась. Он так и не задал не единого вопроса мне, зная о произошедшей трагедии. Возможно так же, что за меня вступились друзья или с ним моя мать поговорила. Впрочем, не важно.

Но мое желание пойти к Финеесу продолжало расти, пока однажды не затмило чувство страха, чувство самосохранения, и уже вскоре я обнаружил себя стоящим на пороге его дома. Походя мимо, я все-таки не выдержал, и вот теперь стою у двери с поднятой рукой, сжатой в кулак, но постучать не решаюсь. Любопытство и страх боролись в моей груди, устроив там настоящую битву, от которой у меня пот пробивался на лбу. Не у одной из сторон не было достаточно сил, чтобы победить другую. Все зависело только от меня, но я продолжал в нерешительности стоять напротив двери, не способный что-либо решить и даже сдвинуться с места. Впервые в жизни у меня появилась возможность что-то узнать, чему-нибудь научиться, но я боялся, что те знания, что я получу, мне совершенно не понравятся. Но ко всему прочему еще я знал, что этот шанс первый и, возможно, единственный в жизни. Упустив возможность сейчас, всю оставшуюся жизнь я проживу точно так же, как все, кто сейчас меня окружают. Медленно разлагаться до тех пор, пока во мне ничего не останется от человека. Нет, я не собираюсь становиться одним из них, не собираюсь в точности повторять их жизни. Я не умру до того, как погибнет тело.

Но и решиться на столь отважный шаг, как постучать в эту дверь, у меня смелости не хватало. Совсем не хочется повторить путь моего отца. Тот шаг, что я уже практически сделал, может оказаться последним в моей жизни. Я окажусь на помосте, рядом с настоящими преступниками, сразу же, как кто-нибудь узнает, что я делаю здесь. На мою шею наденут петлю, зачитают приговор, что никто не услышит, а палач потянет за рычаг на потеху разъяренную толпу. Когда дверь открылась, Финеес совсем не удивился, увидев за ней меня. У меня создалось впечатление, что он заранее знал, кого за ней увидит. Поэтому и открыл ее, чтобы меня пригласить.

– Я… хочу кое-что у вас спросить… – останавливаюсь, еле выдавив из себя цельное предложение. Дождусь его согласия, а за одно наберусь немного сил.

– Спрашивай раз уж пришел.

– Тогда вы так и не сказали от куда знаете мое имя.

– Боюсь, на этот вопрос я не могу сейчас тебе ответить.

– Хорошо, тогда можно еще один?

– Конечно.

– В чем суть вашей библиотеки?

– Я думал, ты понял это еще при нашей первой встречи. Суть библиотеки в сохранении знаний для будущих поколений.

– Я понял это, но кто передаст им эти знания?

– Пока что я. Конечно, не думаю, что доживу до того момента, когда они кому-нибудь понадобятся.

– Значит и смысла в библиотеке нет?

– Получается так.