Тонкий ноябрьский лед

Грозовые облака нависли над городом. Сидеть на побережье в палатке, продуваемой всеми ветрами, под проливным дождем, и молиться, что вас не снесет стихией, удовольствие сомнительное. Небо чернело, а порывы ветра усиливались, нагоняя тоску, Лизина юбка раздувалась пузырем от жвачки.

– Снимем номера в отеле, – заключила я за всех. Кирилл усмехнулся над женской пугливостью, но вздохнул полной грудью, – Нам еще отдавать…

– Подарки для бабушки, – остановила его Лиза.

Чуть не проговорился.

– Именно, – подтвердил Кирилл.

– Для твоей? – изумился Денис, – Вроде, они обе проживают в Петербурге. Нет? У кого-то из них мы на каникулах копали картошку, к другой ездили за граммофоном для музыкального спектакля.

– Это двоюродная бабушка, – лгал на ходу Кирилл.

Я нагнулась, чтобы поправить ремешок на босоножках перед тем, как уехать, и наблюдала за безобразной сценой: мужчина с коляской отчитывал подростков, гоняющих на роликах, за то, что они радостно кричали, и рассказывал о нормах приличия, а, как закончил, забрал у дочери опустошенную упаковку сока и метнул ее мимо урны. В урну он даже не целился. Я возразила ему – «достойное поведение показывается на собственном примере», подростки заулыбались, их глаза заблестели. Поднять упаковку не успела – они добежали до нее раньше и отправили в мусор.

До отеля не доехали. Встали в пробку, длиной с километр, и она текла, подобно ручью, не имея конца и края, все увеличиваясь в размерах. Намертво встали. Кирилл сорвался и свернул в расселину между многоквартирными домами. Теперь мы застряли в бетонных коридорах.

– Объедем? – Лиза отрегулировала зеркало над пассажирским местом.

– Маловероятно, – постучав по навигатору, уведомил всех Кирилл, – Протиснемся здесь и найдем отель в другой части города.

Дорога постоянно петляла, узкие улочки, по которым мы кружили, превратились в абсолютно одинаковые, словно ксерокопии. Когда вышли из машины, на улице мне стало дурно, будто попала в западню: воздух был горячим, как в печке, и духота мешала даже говорить. Порывы ветра стихли, обрекая нас жариться, пока облака не разразятся дождем. Когда мы шли к гостинице, мне в глаза попала пыль, и я никак не могла достать влажные салфетки из сумки, чтобы ее убрать.

Издалека отель напоминал советский пансионат. Прямоугольное здание без изгибов. Но вблизи хорошо видна современная отделка: на площади перед ним раскинулся небольшой сад с маленькими, розовыми кустиками, их название я, естественно, не знала, потому что ничего не понимаю в растениях, а посреди этих кустов, в самом центре, возвышался фонтан, изображающий прекрасную девушку, которая несет на плече кувшин с напитком.

Кирилл помрачнел – за рулем у него была возможность вспомнить свой утренний конфуз. Денис углубился в телефонные заметки, вновь игнорируя нас. Вообще он производил двоякое впечатление. Серьезный и сосредоточенный, он умел вести себя мягко и осторожно, словно ощупывая дно неизвестного водоема. Нельзя было сделать какой-то определенный вывод, о чем он думает и как поступит.

Отель, хоть и переделанный пансионат, но не из дешевых… Мраморный пол, сверкающие, как хрусталь, высокие потолки с чудесным орнаментом – вся мебель, даже диваны, выглядели так, словно завтра на них будут усаживать английских монархов.

– За сутки не обеднею, – шушукались ребята, и я уловила обрывок их беседы, когда Кирилл подсчитывал стоимость проживания.

– В городе не задержимся, – сказала я.

Я не пожелала опять обременять их своим присутствием и оплатила отдельный номер, хоть Лиза и настаивала на том, чтобы снять два стандартных и расселиться по парам – девочки и мальчики отдельно.

Договорились выспаться и встать к ужину. Подкосили нас третьи сутки без полноценного отдыха.

В номере, бросив вещи на кровать, я распахнула прозрачную дверь и вышла на балкон. С него, конечно, не было видно Черное море, но сад превзошел все мои ожидания, особенно впечатлили длинные ряды красных цветов. Потрясающе. Наверное, садовники работают без выходных.

Я выгребла из дорожной косметички средства для ухода и с наслаждением приняла душ, очищая кожу.

Проспала до 15:21. Будильник не заводила, полагаясь на волю судьбы (поиграем в фатализм). После пробуждения еще долго лежала в кровати, уставившись в потолок. Странное чувство. Я действительно в 2500 километрах от дома и у меня нет ни малейшего понимания, куда мы движемся. Плыву по течению.

Когда надоело лежать, я, не поднимая друзей, спустилась в холл, чтобы прошествовать по нему в белых кроссовках, предназначенных для горных экскурсий, если они у нас будут, и добралась до ворот, украшенных железными завитками. Шаг – и я снаружи крепости.

– Вы без сопровождающих? – бдительный охранник, патрулирующий территорию, меня узнал.

– Угу.

Мы ведь не стадо овец с пастухом.

Гроза миновала, но моросил мелкий дождик.

Дождь усилился. Я быстрым шагом пошла к жилым домам.

Это напоминало мне детство. Вернее, осень тех лет, когда я была ребенком. Запах дождя, серые дома вокруг – есть в этом что-то поэтичное, то, что скрыто от понимания. Я наслаждаюсь этим запахом. Он возвращает меня в те далекие времена, когда я была маленькой, счастливой и беззаботной, открывала окно и вдыхала аромат, который по сей день не могу описать. Что-то грустное, но одновременно теплое и домашнее. Те моменты, когда собираешься гулять. Или бежишь за хлебом. Запах из прошлого. Запах детства.

Пережидая ливень, я присела на краешек какого-то бетонного выступа прямо у подъезда пятиэтажки. Периодически рядом проезжали машины, и пробегали редкие пешеходы, прикрывая головы куртками и газетами.

Достав телефон, я разглядывала карту и выстраивала маршрут, а небо прояснилось: о прошедшем ливне теперь напоминали только лужи на изрядно потрепанной дороге. Положив телефон в передний карман шорт, двинулась по маршруту, который показывал навигатор. Дорога вывела на узкую улочку с множеством маленьких магазинов, в которых продавались разнообразные товары. В основном – спелые фрукты. Я подошла к рынку. Продавалось, кажется, все: от фруктов и специй до тканей ярких расцветок, корзинок и даже магнитофонов, каких я не видела лет десять.

Пожилая женщина в грязно-желтом сарафане, разложив товары на столе, устланном пленкой, сидела на низком стульчике. Она продавала незнакомые мне коричневые фрукты. Рядом с ней совсем молодая девушка предлагала туристам бижутерию. Внезапно женщина уронила один из своих коричневых фруктов, он покатился по неровной дороге. Желая ей помочь, я обернулась, побежала за непонятным плодом, чтобы его случайно не растоптали, и тогда, когда уже поймала ускользающий фрукт, сжав в руке, странное ощущение пронзило все тело. Ощущение тревоги. Такое бывает, когда кто-то буравит тебя взглядом. Но никому не было до меня дела, в толпе кто-то, разговаривая и смеясь, покупал бусы, другие покупали овощи. Тревожное ощущение отступило.

Пропажу я вернула. Женщина, подавая знаки, насыпала в пакет немного ежевики. Немая. Она не могла со мной поговорить, она показывала жестами.

– Возьмите, она угощает вас, – вмешалась в разговор девушка, торговавшая бижутерией.

– Я понимаю, но не хочу брать плату за доброе дело, – отмахнулась, надеясь, что девушка объяснит.

– Это не плата. Это благодарность. Доброту нельзя измерить.

Пришлось взять.

От жары становилось все тяжелее. Постоянно приходилось обходить продавцов, которые общались между рядами, отказываться от того, что они настойчиво предлагали. Чтобы не возвращаться с пустыми руками, я присмотрелась к сувенирам. И тут тревожное ощущение накатило снова, гораздо сильнее, чем в прошлый раз. Это не галлюцинации. Кто-то глядел мне в спину.

***

Меня начало душить предчувствие ужасного. Стараясь ничем не выдать себя, я закрыла сумочку и осторожно повернулась, изображая интерес к магазину электроники, половина товаров в котором лежала еще, видимо, с 1990-х годов. Улица выглядела спокойной, абсолютно обыденной, люди заняты исключительно собой. Две юных жительницы показывали друг другу платки, мальчик восьми лет ковырял палкой асфальт, продавец солнцезащитных очков тряпочкой обтирал свой товар. Ничего подозрительного. Но тревога не исчезала.

Я почти решила, что схожу с ума, как заметила мужчину, который стоял у лотка с черешней и рассматривал товар. Вернее, делал вид, что рассматривал. Он стоял боком, прямо перед лотком, но косился в мою сторону: как только мой взгляд скользнул по этому человеку, сомнений не осталось – он шел за мной. Наши взгляды встретились на мгновение – этого хватило. Мужчина отвернулся, натягивая панаму, а я зашла в магазин, чтобы прицениться. Благо, владелец говорил за десятерых, от меня почти ничего не требовалось, и я участвовала в процессе торга, молчаливо указывая на старомодный приемник, лежащий на верхней полке, а сама караулила входную дверь. Мужчина в панаме не появлялся. Мелькнула надежда, что он простой турист, купил полкило черешни и ушел, но какое-то шестое чувство, древний инстинкт, не давало мне выйти наружу.

Тут я снова его увидела. Он не зашел в магазин, просто прошел мимо и встал в пяти метрах, притворяясь чем-то занятым, даже повернулся спиной, якобы совершенно не интересовался мной.

Чтобы убедиться, я все-таки пошла по улице. Я отходила от мужчины дальше и дальше, пристально следя за ним в отражениях витрин, голову не поворачивала, смотрела только боковым зрением. Пять метров. Десять. Еще шагов через пятнадцать я расслабилась: мужчина не сдвинулся с места. Но облегчение не продлилось долго – он снова последовал за мной. Теперь сомнений не было никаких. Меня выслеживают. Причем целенаправленно.

Зачем он за мной идет? Хочет ограбить? Поймать и продать в рабство? Благодаря своей страсти к криминальной хронике и детективным романам я отлично представляла, зачем похищают людей, преимущественно – молодых девушек. Захлестнул адреналин, в любой момент я готова была рвануть и бежать до самого отеля. Смешно. Я ведь не олимпийская чемпионка по бегу. Чувство самосохранения подсказывало, что нужно отделаться от этого мужчины до того, как попаду в тупик подворотни. Если уйду с людного рынка, то никогда уже не дойду до отеля.

Пришлось остановиться, чтобы попить воды: в горле пересохло. К тому же мне нужно было осмотреться, ведь последние двести шагов я вообще не обращала внимания на происходящее вокруг.

Картина траурная. Улица сужалась в тротуар, за ним – превращалась во дворы, безлюдные и опасные дворы. Я нырнула в первый подвернувшийся магазин, ловя единственный шанс.

– Здравствуйте! – продавец свое общество не навязывал. Он поприветствовал меня и продолжил пересчитывать деньги в кассе.

– И вам доброго дня.

Послонялась вдоль прилавка, хотела убедиться, что мужчина не зайдет следом.

– Не могли бы вы мне помочь? – обратилась я к продавцу, решив не медлить.