Тонкий ноябрьский лед

– Если у меня когда-нибудь родятся дети, то, ты осознаешь, что будешь для них «той самой тетей», которая поселилась на краю света, приезжает раз в год, как снег на голову, балует деликатесами и привозит чемодан сувениров?

– Угу. Той, что всегда в черных очках.

Вдвоем мы посмеялись, наслаждаясь моментом. Я сбросила звонок и опустила телефон, засунув его в передний карман удлиненных шорт.

Парни до сих пор болтались у забегаловки, о чем-то хихикая, как матерые сплетницы.

– Все хорошо? – озаботилась моими чувствами Лиза, когда я, впечатывая подошвой в песок треугольный камушек, встала подле нее.

– Порядок.

– Почему все не может быть так легко, как у детей? – поделилась размышлениями Лиза, и я отметила, что она вымышленным ножом ковыряет какую-то свою рану.

– Что с тобой?

– Ничего. Тоска напала, – вертелась она, избегая разговора. Только что мы говорили с Дианой про детей. Интересное совпадение.

– У детей тоже бывает нелегко, – скрестив руки на груди, ответила я, – Обиды. Провалы. Завышенные требования родственников. Травля в школе. Не каждому везет с семьей. Детская боль ничем не отличается от взрослой.

Неопределенное мычание от Лизы меня не устраивало, но к нам устремились парни, и я посчитала, что лучше сохранить приватность беседы. Лиза не говорит при них. Какие бы ни были мотивы, заставлять я не буду. Как по мне, ужасно, когда человека заставляют вытаскивать переживания на всеобщее обозрение против его воли, чтобы друзья и родственники вынесли свой вердикт.

– Эта тачка постоянно маячит рядом, – огорошил Кирилл. Они с Денисом подошли к нам, пересыпая из пачки в ладони микроскопические леденцы.

– Какая? – заволновалась Лиза.

– «Фольксваген». Синий. Московская область на номерах, – Кирилл дернул головой, незаметно указав на синий автомобиль, припаркованный под знаком «стоянка запрещена», – У Ельца еще тормозил рядом с нами. И после Воронежа я его видел.

– Да на юг маршрут у всех одинаковый, – разгрызая конфету, ответил Денис, – Подумаешь, пересеклись пару раз. Скорость тоже примерно одинаковая.

– Или просто похожие машины, – заметила Лиза.

– Скол под наклейкой на стекле. Собственно, и сама наклейка. Я под Воронежем ее запомнил. Будто водитель специально прижимается к нам.

Оттуда вышел сутулый мужчина средних лет с пестрыми контейнерами в руках и начал у продавцов набирать фрукты, принюхиваясь к плодам. Серенький такой персонаж: шлепки, широкая футболка не по размеру, соломенная шляпа и дрожащие, наверное, затекшие от вождения пальцы.

– Турист он, – успокоил всех Денис, – Сейчас мандаринок наберет и поедет в гостиницу. С чего ты вообще взял, что кому-то надо за нами гнаться?

Денис отвлекся на сообщения от отца. Мы переглянулись. Он-то не знал про лишний груз в багажнике, а мы знали.

– Начитался криминальных новостей, – выкрутился Кирилл.

«Фольксваген» заскользил по трассе, уезжая. Мы проводили его взглядами. Водитель не оборачивался, не тормозил и не застревал нигде, и уж явно не был наводчиком бандитской группировки.

– Умеешь ты создать атмосферное настроение, – я, удерживая пачку, отсыпала и себе пригоршню конфет.

– Померещилось, – ответил Кирилл. Могло, разумеется. Он изможденный и выглядит, как привидение: такой же прозрачный и с бледно-голубым отливом. Скоро закат. Это значит, что у Кирилла пойдет отсчет вторых суток без сна. Пассажиры иногда могут немного подремать, а водителю эта роскошь недоступна.

Внутренности сжимались в тугой комок, когда мы преодолевали последние километры оживленной трассы. Когда огибали город, все завязывалось уже в узел. Кирилл измотан, и у него проблемы с реакцией: он неоднократно вилял, избегая столкновения с изгородью. Казалось, опасное вождение волнует лишь меня, но Денис злился и кусал нижнюю губу, раздумывая, как убить Кирилла и закопать его тело.

– Довольно. С меня хватит, – взвился Денис, перестав тереть переносицу. Перед ним дилемма: надо урезонить водителя, но вырвать руль у человека, который непосредственно за рулем, невозможно без последствий.

Хоть что-то можно совершить без последствий?

Парни начали ругаться, я, не участвуя в их перепалке, уставилась в окно – на башенный кран со стройки. Как на нем работают? Мое сердце бы перестало биться, когда бы я поднялась на высоту тридцатой ступеньки, если не раньше, а человек работает годами. Наверное, с такой высоты слоняющиеся туда-сюда люди похожи на муравьев.

«Какая у тебя фобия?» – спросил Макс во время выпускных экзаменов. Я сказала, что ничего не боюсь. Сказала это по наставлению отца, который твердо знал, что любую слабость будут использовать против тебя. По совету мамы, которая не менее твердо знала, что на люди непременно надо выходить с широкой улыбкой беззаботной девочки, я никогда не рассказывала Максу о своих бедах. Он тоже не распахивал передо мной душу. Может, будь наши отношения откровеннее, мы бы не расстались врагами? Хотя я склонна думать, что никто из нас по-настоящему не любил.

Денис тянул Кирилла за кепку. Кстати, они оба в детстве были болезненными мальчиками. Кирилла одолевали простудные заболевания из-за слабого иммунитета. У Дениса астма. Его мнительные родители запихнули сына на домашнее обучение, наняв репетиторов. Порой Денис пропадал из школы на несколько месяцев. Сменив несколько клиник и программ лечения, его астму взяли под контроль, а родителей отпустила мания держать сына под колпаком.

– Приехали, – оповестил Кирилл очень вовремя, потому что Денис окончательно разозлился.

С холма открывался изумительный вид: море шелковой тканью растекалось по горизонту. Такое манящее! Все споры были забыты. Мы поспешили на пляж. Я задержалась, снимая босоножки и надевая резиновые сланцы на толстой подошве.

Берег не особо популярен: острая, крупная галька с налипшими кое-где водорослями не выглядела привлекательной. Кроме нас, заезжих недотеп, на противоположном конце берега рыбачили пожилые мужчины, закидывая удочки без энтузиазма. Параллельно они играли в шахматы. И больше никого.

Подошва спасала ступни от повреждений. Лиза с Кириллом упали в соленую воду прямо в одежде, не снимая футболок. Они плескались, как дети, у которых позавчера начались летние каникулы. Кепка, слетевшая с Кирилла, уплывала, ее уносили волны. Под водной гладью хорошо просматривались палки, провалы в дне и острые камни вперемешку с растениями, сбившимися в зеленые комки. При всем желании освежиться… я бы туда не наступила.

– Ты идешь? – спросил Денис.

– Нет. Присмотрю за вещами.

Он окунулся, но осторожно, не забрызгав весь пляж, как делал это Кирилл. Я подняла с земли выброшенную из моря ракушку и, черпая ей воду, втихомолку поливала белесую кожу ног и рук там, где их не касалась ткань. Лиза устроила состязание: соревнуясь с Кириллом в скорости, она ловко обгоняла его, перейдя на кроль. У нее юношеский разряд по плаванию.

– Накупался? – спросила я у Дениса. Он поплавал в пределах досягаемости и быстро вылез.

– Ветрено, чуть прохладно, – приврал он, – И стемнеет сейчас.

Тут полный штиль, но я кивнула в знак согласия:

– Да уж, это не белые ночи.

– Боишься глубины? – догадался Денис.

– Да, – сама не знаю, почему, но я ответила правду, – Если вода прозрачная, а дно ровно, то я могу искупаться. Когда дно корявое, с ямами или его и вовсе не видно, то мне страшно.

Представила, как подо мной разворачивается бездна… Жутко. А отвечать правдой на вопросы про фобию мне понравилось. Это совсем не больно.

– Ничего. Завтра найдем тебе хорошее дно.

Я рассмеялась в полный голос.

– Спасибо. Мне и этого дна вполне хватает.

– Я не то имел в виду, – добавил Денис, смеясь.

– Ясное дело.

Наши влюбленные амфибии вернулись на берег, ступили на твердую почву, все так же балуясь игрой в догонялки. Немного успокоившись и обсохнув, Кирилл внес интересное предложение поставить палатку под соснами и переночевать по-спартански, без домашних условий. В качестве эксперимента. Подпускать его к машине никто не хотел, потому план утвердили, процедив согласие сквозь зубы.