Тонкий ноябрьский лед

На выезде из города Лиза смилостивилась:

– Едем, правда, к побережью. Путешествуем. Гостиницу не выбирали. Я думала, что определиться на месте – неплохая идея. Что скажешь? Доедем до Новороссийска или до Джубги. До Геленджика. До Туапсе. Совсем не принципиально.

Мне тоже было без разницы, и я промолвила:

– Отличная мысль.

– К утру проедем Москву, – заключил Кирилл.

Спидометр отсчитывал километры, а мы сидели в тишине салона, увлекшись планшетами и телефонами. Интересно, сколько дней человек может провести, глядя в плоский экран? Три? Пять? Всю жизнь? Я только и делала, что туда пялилась, когда не работала в кофейне и не редактировала рефераты. Большая часть моей жизни умещалась в крохотной коробочке с аккумулятором.

Постепенно затекла шея и заболела голова. Возникли справедливые опасения, выдержу ли я путь в две с половиной тысячи километров, выгибаясь и не имея возможности прилечь?

– Держи, – из раздумий вывел Денис, протянув дорожную подушку для шеи. Я не сразу поняла, чего он хочет, и озиралась в поисках поддержки.

– Это мне? – с недоверием сжала подушку.

– Да. Мне с ней неудобно читать. А ты, похоже, измучилась, – сказал он, возвращаясь к электронной книге.

– Спасибо.

– Не за что.

Денис немногословен и не очень-то дружелюбен в разговорах, но он все подмечает. Интересная черта: человек, который все видит, но помалкивает. Это вызывает то ли уважение, то ли трепет, то ли страх. Кто его разберет?

В своем кресле завозилась Лиза, но не проснулась. Ее рука с телефоном безвольно опустилась, и мобильник выскользнул прямо на резиновый коврик. Звук падения тоже не разбудил Лизу. От покачивания на кочках умудрилась задремать и я. Порой я поднимала голову на наиболее резких прыжках машины и смотрела на затылок Кирилла – не спит ли? Удостоверившись, что угрозы потери управления нет, я опять проваливалась в дрему.

Выезжали мы в восемь вечера, чтобы рассвет встретить у московского третьего транспортного кольца, а, когда я окончательно выбралась из полусонного состояния, перевалило за полночь. Машина стояла у заправки. Лиза укуталась в ветровку.

– Ау, – позвала я, но никто не откликнулся: Денис тоже посапывал, а Кирилла в салоне не было.

Скинув с шеи подушку, я дернула ручку двери, но она не открылась. Несколько фур сбились в кучу на квадратной стоянке, что расположилась неподалеку – за пустырем. Кто-то из клиентов заправки громко слушал радио.

– Пирожки? – Кирилл, роняя крошки, залез к нам.

– Почему ты запер машину?

– Ну, вы спали. Я решил, что небезопасно бросать спящих людей в открытом авто. Еще и у трассы.

– М-м-м, – прожевала я слова, – С чем пирожки?

– Какие-то с капустой, остальные – со смородиной… Помыться бы, а то я весь вспотел, – пожелал он. Догрызая корочку и беспрестанно приподнимая кепку, чтобы поправить длинные волосы, касавшиеся плеч, Кирилл выглядел точно, как подросток. Внешний вид прекрасно сочетался с профессией: легкий, гибкий, яркий артист цирка. Будущий. Сейчас он куда чаще зарабатывал на жизнь, трудясь ведущим на мероприятиях. Он, как и я, поздно поступил на высшее образование.

Возражений не имелось, по крайней мере, у меня, но Тверь мы проехали и потеряли большинство из приличных отелей. В округе ничего не наблюдалось. Дальше по трассе, если верить навигатору, есть придорожная гостиница.

– Разбудим их? – спросила я, оттянув край кроссовка, под который забился песок.

– Сначала доедем, – прозвучало не очень убедительно, – Или… буди. Хуже не будет.

Кирилла одолевали сомнения. Как выяснилось, и не зря. Гостиница, что манила в свете уличных фонарей и фар, забита под завязку. Администратор, держа в охапке увядающий букет астр, нас выпроваживала. А Лиза умывалась бутилированной водой прямо из канистры, стоя в кустах у пологого склона. Я подала ей рулон бумажных полотенец и задумалась:

– Почему бы не ввести услугу «помыться в душе»? Заплатил – освежился – уехал чистым. Мы на их кровати не претендуем.

– Ты не новатор, – сказала она, – Такие услуги есть.

– Но тут же их нет.

Парни протопали к нам, обиженные и несправедливо оскорбленные. Кирилл перебирал идеи:

– Скажем, что Денис – сын губернатора. В этой рубашечке он вполне сойдет за элитного отпрыска.

– Конечно. Сын британского посла, – поддела его Лиза.

– Глупо. Так нам точно ничего не светит, – задумался Кирилл.

Денис предложил свернуть с дороги и заехать в близлежащий городок. Потеряем пару часов, зато можно будет нормально принять душ. Мне хотелось расчесать все тело. Перед отъездом я надела плотные брюки и водолазку, перестраховываясь на случай вечерних холодов, и парилась в этой экипировке, потому что столбик термометра по-прежнему зашкаливал. Кожа чесалась. А как переодеться в машине?

Поехали.

У дорожного знака, ограничивающего скорость, лежала груда хлама. Я была первой, кто в дергающемся дальнем свете разглядел мешки, сваленные на обочине. Мешки оказались одеждой, когда мы подъехали ближе. Похоже, кто-то вытряхнул все из дачного шкафа и не довез до мусорных баков.

Одежда пошевелилась.

– Стой! – заголосила я, по инерции пытаясь схватить Кирилла, который внимательно всматривался в темный лес.

Он ударил по тормозам, поперхнувшись слюной и громко ругаясь, но меня это не смутило. Когда машина вписалась в узкий проем между деревьями, Кирилл откинулся на сидении, будто толчок от резкой остановки его туда вдавил, и медленно разворачивался ко мне, багровея:

– Полоумная?

– Кирилл! – накинулась на него с праведным гневом Лиза.

– Никаких оскорблений. Не в путешествии и не среди друзей, – Денис, тот еще судья, пресек конфликт на этапе возгорания.

Мир сквозь лобовое стекло плыл перед глазами. В той же позе, чуть наклонившись, я зависла между Лизой и Кириллом, и задыхалась от потрясения. У знака стонала девушка в синей юбке. Ее вздохи, наконец, привлекли внимание остальных.

– О, нет, только не это, – кто-то хлопнул себя по лбу, а я, ступая по шершавым шишкам, уже шла к избитому человеку. Ее похитили и избавились? Девушка жива. Представилось, как бедняжку выбрасывают из багажника, но примятая трава у дороги и расчерченные полосы, и потерянные босоножки, подсказывали, что девушка выползла из леса.

Я вдруг испугалась, что мои друзья скажут: «уезжаем, она – не наша проблема». Будут ли они после этого мне друзьями? И сколько водителей, плотно сжимая веки, пролетели мимо, уговорив себя, что на обочине нет ничего, кроме пакетов?

Обернулась. За мной шел Денис, а Кирилл, чертыхаясь, выуживал из багажника монтировку. Умен. Я-то выскочила, не подумав, что девушка у леса могла быть простой приманкой.

– Вроде, нет никого, – оповестил Денис, светя телефонным фонариком в черноту чащи.

Из медицинских методичек известно, что людей после катастроф не надо трогать или переворачивать до приезда врачей. Девушка лежала, опрокинувшись на спину, и черты ее лица были прекрасно различимы: ни ссадин, ни царапин. Не избита? Чуть задрав ее футболку, я поняла, что заблуждалась: ребра синие. Лиза позвонила в «112» и захотела приподнять девушке голову, но я запретила, перехватив запястья подруги:

– Нельзя трогать. Вдруг кровоизлияние в мозг?

– Что она тут делает? Сбитый пешеход? – Кирилл отложил орудие самообороны и присел рядом с нами.