Считая баранов

Какие-то киношные отношения, и каждый раз в этом кино разный жанр.

Прошло лет десять, и мы снова встретились. Смешно, но мы сначала мы не узнали друг друга.

Я возвращалась их Крыма домой. В купе со мной ехали трое мужчин – двое старых, один молодой. Лицо молодого не даже не показалось мне знакомым! Просто отметила, что очень красивый мужчинка. Да ведь и он меня не узнал!

Только часа через два я подумала, что я где-то видела этот греческий профиль и слышала эти изысканно-безвусные фразочки. Я стала копаться в памяти, сопоставляя имена-явки-пароли, и потихоньку вспомнила-таки Красавца №2. А он щебетал соловьём! Это была такая комическая ситуация! Снова как в кино!

Не знаю, чем я себя выдала, но через какое-то время Красавец №2 напрягся. На его идеальном, не испорченном эрудицией лбу, была видна напряженная работа мысли. Он усиленно вспоминал…

– А мы с тобой нигде раньше не встречались? – наконец спросил №2.

– Встречались, – загадочно улыбнулась я.

– То-то я мучаюсь, лицо знакомое! – обрадовался он. – А где мы встречались?

– В постели – чётко проговорила я, а двое наших попутчиков одновременно подавились бутербродами, закашлялись и стали хлопать друг друга по спине.

Минут пять в купе было гробовое молчание. Мне кажется, даже поезд остановился, так вдруг стало тихо. №2 щурил глаза, вглядываясь в меня и анализируя всё то, что за час до этого анализировала я сама, и, наконец, сказал:

– А я тебя сразу узнал. Просто у тебя сейчас причёска другая.

Надо заметить, что как раз прическа у меня была абсолютно такая же!

И пока наши пожилые попутчики приходили в себя от неожиданного известия о нашем совместном прошлом, №2 выдал все свои лучшие приёмы, которые за десять лет совершенно не изменились! Он рассказал, обращаясь почему-то к мужикам, что все эти долгие мучительные годы думал только обо мне, поведал, как страдал, проливая ночами слёзы над моей черно-белой фотокарточкой (которой у него, естественно, не было и быть не могло), как, героически отказывая себе во всём, искал меня по свету (он именно так и сказал – «по свету», хотя всё это время мы жили, разумеется, в одном и не столь уж большом городе). К концу его пламенной речи мужики украдкой вытирали слёзы, представляя его героем Джека Лондона, стойким и верным, а сам себе он, думаю, казался киногероем (ну так уж у нас повелось) из «Длинной дороги в дюнах», который в финале многосерийного фильма всё-таки находит свою любимую женщину, постарев, подурнев от страданий, и пройдя лишения и войны. Наши прошлые отношения он расписывал, как будто это была многолетняя, всепоглощающая любовь, а не мимолетное прелюбодеяние.

Кончилось тем, что он начал, как озверевший, приставать ко мне. До ночи я отбивалась от него, причем мои гневные, а иногда матерные тирады и даже пощёчины, только распаляли его! Даже попутчики, которые сначала явно осуждали меня мол «Что ж ты, девонька, ведь не отрекаются, любя», встали на мою сторону и начали отдирать от меня сопротивляющегося Красавца № 2. Как только мужики уснули, № 2 слез со своей верхней полки и увалился рядом со мной, но я столкнула его на пол и сказала, что буду орать, пока не придет милиция, если он не отвалит.

-Уйди немедленно к себе наверх, придурок! – шипела я.

-Ты такая страстная! Как тигрица! – урчал № 2.

Всё-таки мне удалось убеждениями и угрозами загнать его на верхнюю полку, откуда он ещё какое-то время смотрел на меня с улыбкой маньяка и шептал:

– Малыш… Зачем эти игры? Ты же хочешь меня…

Потом он уснул, а я сидела всю ночь, не сомкнув глаз, а утром попросила проводника, чтобы он переселил меня в другое купе – ведь мне предстояло ехать ещё одну ночь, а я больше не выдержала бы этих аргентинских страстей.

Апогеем этого (фильм быстро менял жанры) ужастика стало поведение Красавца № 2 на вокзале. Встречавшей меня маме он пафосно преподнес сувенир из ракушек с надписью «Привет из Севастополя» и сказал, что он просит руки её дочери. Пока ошалевшая от неожиданности мама пыталась понять, «кто у нас дочь», я тщетно старалась вырвать у № 2 свою сумку, как вдруг он сам выпустил её и сделал совершено отсутствующее лицо – по перрону тревожно всматриваясь в окна поезда, бежала полная женщина в широком сарафане. № 2, как фокусник, тут же достал из кармана кольцо, отточенным движением мгновенно надел его на палец, почти брезгливо отпихнул меня и пошел ей навстречу, блаженно улыбаясь.

Я, кажется, забыла сказать, что Красавец № 2 был счастливо женат лет вроде с восемнадцати и имел троих детей.

Слава Богу, больше мы не встречались. Пока…

Есть такие сладкие мальчики, снаружи ванильно-карамельные, обаяшки и лапочки, а если заглянуть внутрь – то почуешь либо гниль зловонную, либо жестокого зверя, либо мразь, которая исподтишка в спину выстрелит и не поморщиться. Одним словом, сладкая тварь. Таким был следующий красавец – Лёшечка. Именно так. Не Лёша, не Алексей, а Лёшечка. Такой он был хорошенький, такой милый, с такой потрясающей мордашкой и фигурой, что его постоянно с раннего детства останавливали на улице со словами типа «Мальчик, хочешь сниматься в кино?», «Молодой человек, не хотели бы вы стать моделью?», «Красавчик, можно с тобой сфотографироваться?».

Он был талантлив, у него получалось всё, за что бы он ни брался, умел насмешить до слёз, имел золотые руки и блестящие перспективы на работе!

Подогнала мне его всё та же добрая взрослая подруга. Но на этот раз это был не её бывший. Лёшечка был её сыном. Он был моложе меня на 4 года, и считался у своей мамы чем-то вроде дорогой декоративной собачки – он занимался сексом с её подружками, а они водили его по ресторанам и покупали дорогие шмотки. Словом, красивый, молоденький, умненький, приятный во всех отношениях альфонс.