Исповедь вампира

Перед тем как уехать домой, я виделась с императрицей и даже поговорила с ней. От этого бала у меня осталось масса впечатлений.

С этого момента я начала постоянно посещать балы. Жизнь вернулась уже в привычное русло. Я была по-прежнему придворной дамой. Мне нравилось развлекаться с поклонниками, я была даже не прочь завести любовника, но серьезных отношений я не хотела. Мужчинам я никогда не доверяла, впрочем, как и женщинам. Моим главным поклонником был по-прежнему Степан, он не терял надежды стать фаворитом. Но мои мысли стал невольно занимать тот самый Разумовский.

Я старалась чаще бывать там, где бывал он. Я выяснила, что граф превосходный игрок в карты и часто играет в Игральном зале, где бывала и я. Правда, мой черный наряд сильно угнетал меня. Я ждала истечения срока траура, чтобы предстать перед всеми во всей красе. Нужно сказать, что, сколько я не ходила возле графа – он не обращал на меня особого внимания. На мой взгляд, виной тому был траурный наряд.

Однажды я, все-таки, добилась, чтобы меня представили Разумовскому. Он почтительно поклонился и внимательно посмотрел на меня. Было ощущение, что его карие теплые глаза смеялись надо мной, видя насквозь в мои мысли. Меня тогда это задело, и я поставила себе целью покорить этого красавца. Несколько раз мне удавалось сыграть с Кириллом и остальными партию в карты. И всю партию граф бросал в мою сторону довольно безобидные ироничные шуточки, которые, однако, выводили меня из себя. Оскорбляло меня и его «сударыня» – абсолютно незлобное обращение к даме, применяемое постоянно ко мне. Но два месяца траура пролетели.

Глава VIII

Императрица собирала на ужин в Зимнем дворце придворное общество. Быть приглашенным на такую трапезу было большой честью, и я была среди приглашенных. На этот ужин я собралась со всей ответственностью, начиная от блистательного наряда и прически, и заканчивая макияжем и украшениями. Ужин был самым наискучнейшим, на мой взгляд, действом. Показные улыбки, похвалы, лестные речи в адрес ее величества. Все знали, чем задобрить Елизавету и как добиться ее расположения. Когда ужин был окончен, гостей созвали в игральный зал, а после должен был состояться бал.

В комнате, где стояло четыре карточных стола, толпилось много народа; стоял небольшой гул голосов, слышались жеманные дамские смешки, карточные термины да позвякивание монет. Распрощавшись с дамами, я направилась к одному из столов, где сидел граф Разумовский, сегодня я намеривалась сыграть партию. Несмотря на столь юный возраст, у меня был полный арсенал «зубов и когтей», да и выглядела ослепительно. В себе я была уверена. Мило улыбаясь сидящим за столом игрокам, я проговорила:

– Господа, могу я составить вам компанию?

– О, прелестная Софья Николаевна, конечно! – отозвался князь Курагин, помогая мне сесть. Кирилл лишь сверкнул белоснежной улыбкой:

– Во что вы желаете сыграть, сударыня?

– Я предлагаю в «***» – произнесла я, начиная раздавать карты.

– Чудесно! Сегодня игра будет захватывающей! – взбодрился князь Репнин.

Игра была действительно интересной. В зависимости от ставок игра могла продолжаться три-четыре часа. Играли несколько человек и играли по-крупному. Первый круг выбивал неимущих. Игра была в самом разгаре, и я намеренно завязала партию с графом Разумовским, князем Курагиным и князем Репниным. Уже несколько минут я вела игру и была в выигрыше.

– Сегодня вам, несомненно, везет, прелестная мадам. – Заметил князь Курагин с гримасой досады на лице. – Я никогда не видел, чтобы игрок так долго держался.

– Сегодня я не собираюсь сдаваться. – Хихикнула я, перебивая карты князя.

– Не забудьте, сударыня, что если вы проиграете, вы должны будете заплатить всем выигравшим то, что вы выиграли. Скоро время остановится. У вас будет право выбора – проговорил Разумовский, со свойственной ему усмешкой. Похоже, он вежливо насмехался над всеми дамами.

– Не волнуйтесь за меня. Я продолжаю игру, – спокойно ответила я, раздавая карты.

Курагин вздохнул, он много проиграл и был вынужден покинуть стол. А я продолжала игру. Со всех сторон меня окружила толпа зрителей. Через некоторое время из игры выбыл и Репнин. За карточным столом осталась только я и Разумовский.

– Осторожно, вы можете остаться в проигрыше, – лукаво улыбнувшись, предупредил меня Кирилл.

Что ни говори – он был отличным игроком. Но у меня был маленький секрет. Еще в детстве, один заезжий путник, гостивший у родителей, научил меня шарлатанству в картах, и я знала все приемы «картежного блефа». Кто-то заметил, что сейчас будет право ставки. Это было кульминацией в «***». Я, довольная собой, спросила намеренно:

– В чем заключается итог игры « ***»?

– Сейчас, мадам, каждый из игроков ставит, что хочет, – объяснил кто-то из толпы.

– Хорошо, – выдохнула я, мое сердце билось как у загнанного зайца и то, что я сказала, не должно было срываться с моих губ. Но я уже все решила для себя, – если я выиграю, то вы женитесь на мне и объявите о нашей свадьбе сегодня же!

Все обернулись в сторону Кирилла. Его лицо было спокойным, лукаво улыбаясь, он проговорил:

– Я принимаю ваши условия, сударыня. Но, если выиграю я, то вам придется станцевать на столе в трактире *** какой-нибудь превеселенький танец!

Это было неслыханно унизительно для знатной дамы. Меня это разозлило, но виду я не подала.

– Я станцую «пастуший танец» – спокойно произнесла я и раздала карты.

Мне попались самые плохие, но благодаря быстроте рук я вытащила из колоды два туза и короля. Проще говоря – сжульничала. Но это уже было дело чести, ни в каких трактирах я танцевать вовсе не собиралась. Если бы я этого не сделала, то проиграла бы наверняка.

– Открываемся, граф! – один миг и мы оба положили все карты на стол. В зале стояла тишина, вокруг толпились любопытные лица. Раздался дружный вздох удивления.

Кирилл, грациозно поднявшись со стула и поклонившись мне, произнес насмешливо:

– Ну что ж, вы выиграли!

Глава IX

– О, ma cherie! Вы меня убиваете! – воскликнул обескураженный Степан Лисицын, когда узнал об этой игре. – А если бы вы проиграли? Mon Dieu! Заявить на весь Зимний о свадьбе с графом Разумовским! – он театрально плюхнулся в кресло, откинув руку. – Вы сущий дьявол!

Но эта новость потрясла и придворное общество. Всюду только и шептались о том, что граф сдался в плен женской красоты. Так я стала графиней Разумовской и, по сути, остаюсь ею, и по сей день.

***

Я жила в прекрасном особняке с богатейшей мебелью, гобеленами, картинами – у графа был великолепный вкус, благодаря которому он обставил свой дом. Вокруг был замечательный сад с множеством цветов и фруктовых деревьев. Вместе со мной переехали мои фрейлины, Анфиса и Борис. Казалось, что еще нужно для счастья. Есть все. Кроме любви графа. Он был ко мне равнодушен. Во всяком случае, я этой любви не замечала в нем. Он дарил мне восхитительные наряды и украшения, но при этом, никогда не проявлял ко мне никакого интереса, как к женщине. Он по-прежнему называл меня «сударыней» и иронизировал в общении со мной. А общаться нам случалось только за ужином, все остальное время Кирилл посвящал службе императрице, да и общение наше имело довольно формальный характер.

Граф держался со мной отстраненно. Выходя за него замуж, я, конечно, на другое рассчитывала. Я чувствовала его неравнодушие ко мне и надеялась сделать все, чтобы граф, наконец, то открыл мне все чувства. Но он оказался крепким орешком. Это самое равнодушие к моей персоне меня крайне задевало за самое живое, ведь мой первый муж меня практически боготворил. И я, конечно, как и в случае с Иваном, решила, было взять бразды правления в свои руки. Но Кирилл весьма интеллигентно дал мне понять, что хозяин в доме он, и что последнее, решающее слово будет в любом случае за ним. Это обстоятельство было для меня непривычным, потому что я привыкла в свое время командовать Иваном. Но Спиридов был очень молод и, к тому же с мягким характером. А граф Разумовский и опытнее, и умнее. Сам Кирилл о себе не любил рассказывать, но я все равно узнала, что ему тридцать лет и родился он в Новгороде. А еще он был красив и умен, что мог вводить в заблуждение и неведение даже меня. И он намеренно относился ко мне с равнодушием. Но окружающие ни о чем не догадывались.

Как-то за ужином я спросила графа, почему он так неблагосклонен к женщинам и он мне ответил:

– Женщины – неверные по своей природе существа. Их очень легко подкупить. Вот вы, к примеру, когда получаете новый наряд или украшение прыгаете от радости, как ребенок. Глаза блестят, лицо светится. Так же себя ведут и остальные дамы. Не составит никакого труда заполучить женщину такими хитростями, если делать все грамотно. А, значит, и доверять даме особо не стоит.

– Неужели нет такой дамы, какую вы уважаете? – вспыхнула я тогда, а Кирилл преспокойно ответил:

– Почему же, есть. В первую очередь, я ценю в женщинах ум и проницательность. И, должен признать, вас, сударыня, я уважаю за весьма проницательный ум!

«Значит, он меня уважает. Ну что ж, это лучше, чем ничего» – решила я тогда, хотя и была крайне раздражена таким отношением.

Обо всех своих бедах я забывала, когда мы с графом под руку шли по паркетному полу дворца и ловили на себе восхищенные и вместе с тем завистливые взоры. Мы были блестящей парой. И мое тщеславие ликовало от осознания того, что именно со мной рядом находится этот умный и красивый мужчина, о котором грезят многие дамы. Некоторые из барышень любопытствовали у меня даже насчет пристрастий Кирилла, а именно – женщин ли он предпочитает. Я громко смеялась от подобных вопросов и говорила, что Кирилл самый обыкновенный мужчина, абсолютно нормальный в предпочтениях. Хотя меня и саму не раз посещали подозрения на этот счет, ведь брачной ночи не было, мы даже спали в разных спальнях. И самое странное, граф не пытался это как-то исправить.

Однако, не смотря на это, жить с ним было спокойно и приятно, что называется, как за каменной стеной. Правда меня стала мучить непонятная тревога, когда я оставалась одна. А началось это после того, как я однажды возвращалась из Собора Святого Павла.

Как и любая другая благородная дама, я обязана была по воскресеньям раздавать в церкви еду беднякам. В тот осенний вечер я задержалась в Соборе, чтобы поставить свечи за спасение душ прокаженных. Было уже довольно позднее время, моросил мелкий дождик, по серым и холодным улицам «гулял» холодный ветер. Я решила отправиться домой пешком, не вызывая экипаж. Иногда мне нравились такие променады. Поскольку на улице было опасно бродить в одиночестве вечером, а я, к тому же, боялась темноты, я шла быстрым шагом. Ветер безжалостно трепал, мокрые от грязи, полы моего плаща и тяжелые юбки платья, неприятная морось била по лицу. Я накинула на голову капюшон и вдруг почувствовала, что меня преследуют. Я торопливо оглянулась через спину, но ни кого не увидев, ускорила шаг.

Чувство тревоги не покидало меня, казалось, что за мной наблюдают. Разные мрачные мысли, дурные предчувствия стали лезть в мою голову и, не обращая внимания на промокшие заледеневшие пальцы ног, буквально бросилась бежать по грязным лужам, непонятно от кого. Трижды я прокляла свое решение отправиться домой самостоятельно.

Успокоилась я лишь, когда очутилась дома, возле камина, с чашкой горячего чая в руке, но это странное чувство – что за тобой наблюдают, не исчезало. Вплоть до того, что превратилось в фобию – я боялась оставаться одна, правда только вечером, так как чувство, что за мной следят, появлялось с наступлением темноты. Сейчас я понимаю, что ничего удивительного в этом не было.

Глава X

Как я говорила, моя жизнь в доме Разумовского была вполне спокойной. Граф был превосходнейшим собеседником, и мне очень нравилось говорить с ним на разные темы, да и к тому же я тайком любовалась его красотой, хотя из гордости не подавала вида. Он по-прежнему держался со мной отстраненно, и я, чтобы обратить его внимание на себя, стала совершать, совершенно не свойственные мне поступки.

Проще говоря, то, что граф мне запрещал делать, я делала намеренно. Нарушала его запреты. Это, конечно, выводило его из себя, и он восклицал: «За что небеса послали мне такое наказание в обличие этого милого существа!», но достоинства не терял и скандалов не устраивал.