Баллада о неудачниках

– Прошу прощения, милорд, но я пойду. Я неважно себя чувствую.

– Само собой разумеется, само собой разумеется! – Паттишалл вскочил из-за стола, подхватил ведьму под локоток и лично провел к двери. – Вам просто необходимо отдохнуть!

Дождавшись, когда неровные шаги затихнут, шериф повернулся ко мне.

– Какого дьявола, Денфорд? Что она плела насчет магии? Тебя выследила какая-то девка! А может, ты сам ей проболтался? Ты разговаривал вчера с де Бов?

– Нет.

– Стража на воротах говорит, что она выехала вскоре после тебя.

– После этого – не значит вследствие этого.

– Что?!

– После этого – не значит вследствие этого. Если одно событие следует за другим, не обязательно первое – причина, а второе – следствие.

Шериф подавился воздухом. До чего день-то хороший!

– Я знаю, что это значит, Денфорд! И не нуждаюсь в твоих объяснениях! Как тебя выследила эта выскочка?

– Не знаю, милорд. Я не разбираюсь в магии.

– А в чем ты разбираешься? В том, как простейшее задание запороть? Есть хоть что-то, что можно тебе поручить и получить не никчемные оправдания, а нормальный результат?

Дальше я уже особо не слушал. Дальше я и так все знаю.

Де Бов ждала меня во дворе, на лавочке для стражи. Я подошел, сел рядом, подставил свежему ветерку пылающее лицо.

– Как прошло?

– Как обычно.

– Догадался?

– Нет. Поверил. Ты была очень убедительна.

По двору прошла задумчивая квочка с выводком пестрых цыплят.

– Слушай, я хотел одну вещь спросить.

– Ну?

– Ты действительно не ведьма?

– Нет.

– Почему?

– Во-первых, я окончила университет и умею так, – де Бов махнула рукой, и сноп зеленых искр хлестнул воздух. Квочка распушилась и заквохтала, цыплята заметались по двору. Из караулки высунулся сонный испуганный стражник, увидел меня, испугался еще больше и шарахнулся обратно.

– А во-вторых?

– А во-вторых, я не умею лечить овечью вертячку.

Глава 8, в которой Марк выполняет служебный долг

Я с трудом разлепил глаза и уставился в белесую муть за окном. Солнца не было видно, только мутный рыхлый кисель, цветом больше всего похожий на нестираное исподнее.

Хотелось пить.

Я встал и в чем мать родила прошлепал к тазику со стоявшим в нем кувшином. Хрен с ним, с умыванием, жизнь дороже. Холодная вода смыла мерзкий привкус перегара во рту. Я постоял, глядя на кувшин, наклонился над тазом и вывернул остаток себе на голову. Стало получше.

Который час вообще? Что это? Утро или день?

Успокоив себя мыслью, что был бы день, Тобиас давно бы меня поднял, я решил, что торопиться некуда. Это утро, раннее утро. Чертово похмелье подняло меня ни свет ни заря. Вон и Лиззи… или не Лиззи… или Эльза… черт, не важно, главное, что еще спит. Я торопливо обтерся и плюхнулся обратно в кровать. Вероятно-Лиззи заворочалась, что-то недовольно забормотала.

– Спи. Рано еще.

Ну что за привычка-то дурацкая – девок в дом тащить? Их же утром девать куда-то нужно. Я приподнялся на локте и перегнулся на другую сторону кровати. Вероятно-Лиззи вчера была весьма миленькой белокурой девицей со вздернутым носиком и круглой звонкой задницей. Но как свидетельствовал опыт, утро таит в себе разочарования. Я осторожно отвернул край одеяла. Лиззи не подвела. Действительно миленько и действительно кругленько. Надо бы как-то половчее спросить, как же все-таки девицу зовут. И где ее можно найти. Потому что где я ее вчера нашел – убейте, не вспомню.

В дверь забарабанили.

– Милорд! Эй, милорд, вставать пора!

– Да! Встаю!

Вероятно-Лиззи пискнула и села в кровати, прикрывая ладошками грудь. Ладошек было мало, груди – много, и получалось так себе. Пейзаж открывался вдохновляющий.

– Милорд!

– Да встаю я!

Ну чтоб тебе…

Я вылез из кровати и потянулся к груде шмотья на полу. Первой мне в руки попала длинная и не слишком чистая рубашка с заплаткой на локте. Так. Не мое.

Лиззи сзади что-то смущенно пискнула. Я не глядя швырнул рубашку за спину. Ну вот что за тупость – теперь-то смущаться? Не пойму. Чего я там не видел?

К тому времени, как я закончил одеваться, Лиззи еще шнуровала платье. По-моему, она вообще не слишком торопилась. Возилась с завязками так, будто в первый раз их видела. Кажется, Лиззи оказалась из тех, кто хотел бы остаться. Жаль. Не повезло. А я-то хотел ее еще в гости позвать. Но если девица в первый же день не торопится уходить, то уже через месяц окажется, что она в тягости. Это мы проходили. Так что я выгреб из кошеля не две, а четыре монеты.

– Мне нечего тебе подарить в благодарность за несравненную ночь. Но возьми хотя бы это. Купи себе ожерелье.

Лиззи зажала деньги в кулачке и присела, изображая подобие реверанса.

– Благодарю, сэр Марк. Вы заглянете сегодня вечером в «Боярышник и омелу»?

Да ни за что. Месяц не покажусь. Терпеть не могу, когда на меня тоскливыми глазами смотрят, будто я последний кусок хлеба украл.