Бюро Вечных Услуг

– Вирус, – удовлетворенно вздохнул Кир и присел на краешек стола. Стол жалобно застонал. – Информационный вирус. Извращенная форма универсального эквивалента. Именно его и создали иерофанты. А Деньгон – лишь следствие, ментальная проекция иллюзорной акциденции в реальном мире Небытия. Спонтанно возникшая ментальная проекция этого самого универсального эквивалента в этой самой извращенной – по сути – форме. Форме информационного вируса.

12

– И что такое вирус? – Кир освежил содержимое коньячек, достав из кармана зеленого халата плоскую фляжку. – Болезнь. Пусть эпидемическая, но всего лишь болезнь. А любая болезнь излечима. – Собеседники сдвинули бокалы и, так вышло, выпили «За исцеление!». – У нас, у Нагов, к этой гадости, сам понимаешь, иммунитет. – Кир явно имел в виду не коньяк. – А вот простых людей жалко. Оберегая жизнестойкость этой Взвеси, мы, в первую очередь, оберегаем ее обитателей – обычных людей. Такова наша дхарма, как сказал бы возница Арджуны Гудакеши. Свет! – приказал Кир.

Свет в аудитории снова померк. На экране один за одним стали сменять друг друга кадры, иллюстрирующие слова Кира, которые тот бросал в зал. На фотографиях были запечатлены люди – работающие, веселящиеся, дерущиеся, воюющие, любящие, пьющие, болеющие – и вновь по кругу. Наставник при этом коротко расхаживал в проходе – от проектора к экрану и назад, отчего его тень то расползалась жутковатым пятном, почти скрывая изображение, то возвращалась в человеческие размеры и становилась как бы дополнительным контуром на какой-нибудь из фотографий.

– А обычные люди, – вещал Наставник в такт шагам, – маленькие обычные люди запутались. Они подвержены страхам, обременены страстями, их атакуют недуги. И обычные люди не имеют сил со всем этим совладать. Они лишены этих сил. Их и теперь лишают здоровых плодотворных творческих сил – везде и всюду, куда дотягивается меркантильный гений иерофантов. Догматы веры, границы государств, власть капитала, – все это бездонные колодцы, куда утекает живая мощь человечества. А поскольку человечество – составляющая часть общей гармонии, то и Вселенная терпит от такого «кровопускания» значительный урон. Свет!

Свет вспыхнул. Мелькание кадров прекратилось. Выпили. Кир снова вздохнул и продолжил:

– И потому обычные люди радуются своим человеческим радостям, любят своей человеческой любовью, болеют своими человеческими болезнями и живут своими человеческими мыслями. Именно эти мысли подминает под себя зловредное влияние вируса. И потому люди не хотят, но идут на баррикады; не хотят, но кричат на площадях; не хотят, но роют окопы, стреляют друг в друга и взрывают пояса самоубийц.

– Да уж, такой мрак идет с Востока, – заметил Нестор понимающе.

– Все, что идет с Востока, – резко отреагировал Наставник, – где? – так прозвучал третий вопрос из плана сегодняшнего инструктажа. При этом Наставник хлопнул себя свободной ладонью по лбу и сам же себе ответил:

– Весь этот, как ты говоришь, мрак – в головах. Причем во всех головах. Одни ослеплены яростью, что кто-то смеет грубо, нетактично, наотмашь врываться в их суверенный мир. Мир непонятный для человека Запада, а потому пугающий.

– Но разрушенные варварами памятники культуры… – напомнил Нестор.

– Чьей культуры? – резонно спросил Кир. – И кто такие варвары? Это греческое слово обозначает любого не-грека, каким бы цивилизованным тот ни был. Любой, кто не говорит по-гречески – варвар; любой, кто не говорит по-славянски – немец; любой, кто пасет скот или носит бороду – татарин, и от него нужно отгородится Великой Китайской стеной. Противостояние культур – явление естественное и неизбежное, но вот повсеместно культивируют это противостояние уже искусственным путем. И вполне ожидаемо наступает точка кипения: в момент отчаянного напряжения под фанатично взнесенными кувалдами начинает крошится камень памятников. А любой фанатик – от футбольного до религиозного – существо подневольное, универсальный продукт социальной инженерии. Повторю: мрак – в головах. – И Кир снова хлопнул себя по лбу свободной ладонью. – Помнишь, что говорил Федор Иванович красноармейцу Петрухе?

– «Восток – дело тонкое», – именно эту цитату, без сомнения, желал услышать Наставник.

– Восток – дело тонкое, – согласился Кир. – Без этих тонкостей мир Востока превращается в корявую, схематичную карикатуру. И человек Запада спешит «умелой рукой мастера» выправить все, что ему, западному мастеру, мнится нелепым и чуждым. Непонимание рождает страх. И страх этот ослепляет. В одних кипит ярость, в других – страх. Ярость, вызванная страхом. Страх, вызванный яростью. С Востока мрак идет на Запад, с Запада мрак идет на Восток. Взаимное наслоение мраков. Пиршество тьмы. И в этой кромешной тьме люди перестают видеть звезды. Вернее, они начинают искать звезды совсем не там, где звездам полагается быть. А ведь это принципиальный, я бы сказал, счастьеобразующий момент: где ты ищешь свои звезды? Искать звезды нужно на небе, высоко задрав гордый подбородок, запрокинув светлую любознательную голову. Но головы тяжелы, они наполнены мраком, и потому обычные люди ищут свои звезды в чужих кошельках. И – что особенно печально – находят. Маленькие звездочки на чужом флаге над головами чужих президентов.

Кир остановился, чтобы перевести дыхание и сделать новый глоток.

– Излечить вирус несложно – продолжил он, подводя к четвертому вопросу Квинтилиановой серии. – И, подскажи мне, каким средством?

– Нужно просто найти антивирус. – Нестор сам старался вести уроки-лекции, прибегая, по возможности, к таким вопросам – простеньким, но включающим слушателя в процесс. Умные ученые в Европе подробно описали этот педагогический инструментарий, систематизировали его. Какими только именами не нарекали в бесполезной методической литературе это простое педагогическое действо: эвристическая беседа, креативная педагогика, интерактивное изложение материала, «ситуация успеха»… Но хороший учитель интуитивно, не зная названий, классификаций и систем, пользуясь, по большей мере, тонким профессиональным и человеческим чутьем, порой достигает таких высот, которые и представить себе не могут мудрые ученые-систематизаторы.

– Просто найти антивирус! Точно так! – подхватил Кир. – Вот только не так все просто. Есть одна сложность непреодолимого характера. Мы занимались этим не одно тысячелетие. Но всякий раз, когда специалистам Седьмого дна удавалось найти действенное средство, оно через какое-то время обращалось в собственную противоположность. Антивирус обретал свойства вируса, с которым боролся, и против него нужно было искать новое противодействие. Уроборос на брелоке твоих ключей от мотоцикла любит такие игры – изогнуться и цапнуть себя за хвост.

– Значит история Взвеси знает случаи, когда изобретения Раджаса, призванные оберегать Взвесь, оказывали обратный эффект? Например? – Нестор проявил профессиональный интерес.

– Да тот же универсальный эквивалент! – напомнил Кир. – Или психоанализ. Или институт по изучению общественного мнения. Или музей современного искусства со всеми его филиалами.

Нестор потребовал объяснений, но Кир только устало отмахнулся:

– Невнимательный ты слушатель. О чем-то мы с тобой уже говорили давным-давно, о чем-то еще успеем поговорить. Главное: постарайся понять масштаб сегодняшней проблемы.

Нестор всем видом своим показал, что он будет всячески стараться и прилагать все усилия к осознанию любых масштабов.

– Если отбросить всю лирику, оставить только сущностный каркас мирового порядка, мы увидим: причина любых конфликтов внутри народов, стран, религиозных конфессий или между народами, странами, религиозными конфессиями лишь в противостоянии доктрин.

– Говорили уже, – подтвердил Нестор. – Когда проводили индоктринацию Юджина Гуляйкоффа.

– И еще будем говорить неоднократно, – кивнул Кир. – Естественная доктрина Вселенского порядка – как река, текущая по склонам гор с заснеженных вершин. Ее воды играют светом Саттва, она наполняет долины влагой, питает все живое, ее течение уносит все отжившее в океан Тамаса. Так было, но такой порядок устраивал не всех. Начали строить новый. Вырыли каналы, разбили мощный поток на податливые, заключенные в мертвый бетон ручьи, отвели течение в сторону, а может даже – повернули его вспять. Это трудно понять, но постарайся: новая, искусственно созданная доктрина противостоит естественной, но использует инерционную силу ее течения.

Кир взял с полочки синий маркер и быстро набросал на белом поле треногой доски реку и каналы. А также несколько стрелок, показывающих, как течение реки стремиться меж берегов с горных вершин к океану, потом меняет направление в каналах, замедляет ход, но продолжает неумолимо нести воды по инерции меж бетонных берегов.

13

– А мы стоим на берегу этого течения, – тут Кир быстро нарисовал фигурку: «Палка, палка, огуречик, вот и вышел человечек». – Со всеми нашими антивирусами стоим, как крестьянин с глотком молока на дне чашки.

– Крестьянин? – переспросил Нестор.

– Это история из славянского фольклора. – Кир положил на место синий маркер и снова взял коньячку. – То ли сербская притча, то ли хорватская. О том, как очень бедный крестьянин обнаружил однажды, что на завтрак у него остался только один глоток молока на дне глиняной чашки. Он понял, что не сможет напиться одним глотком и решил развести его водой из речки. Он спустился на берег и окунул чашку в поток. Течение начисто вымыло сосуд в его руках. Бедному крестьянину только и оставалось, что пожурить быстро бегущие мимо воды: «Эх, река-река, что ж ты наделала? И сама не побелела, и меня опечалила».

– Грустная история, – понурился Нестор.

– Куда уж грустнее, – согласился Кир. – Вот так и мы со всеми нашими информационно-социальными антивирусами: стоим на берегу реки и норовим эту реку обелить одним глотком молока. Вернее, не реку даже, а те хлорированные ручейки, загнанные в пластик аквапарковых труб, которые нынче величают потоком мирового порядка. Зато история о бедном крестьянине удачно иллюстрирует наш следующий вопрос – как? Как вновь превратить хлорированные реки в молочные и вернуть их из бетонных берегов в кисельные.

Нестор не любил ни молоко, ни кисель, да и бетон он считал намного более прочным и практичным материалом, чем затянутый крахмалом ягодный морс. Но все сказанное Наставником – метафора. Все эти аквапарки, реки, чашки с молоком, кисельные берега… Нестор вспомнил, как пытался ответить на вопрос Антона о спичках. Перед Наставником стояла та же задача: разложить некий глобальный, универсальный макрос на более простой, доступный пониманию Нага Четвертого дна синтаксис. И с этой задачей Кир справился. Или почти справился.

– Другими словами, – решил все-таки уточнить Нестор, – перед нами стоит вопрос, как вернуть все на круги своя?

– Как разобрать нагромождение искусственных законов, – подтвердил Наставник, – образующих господствующую ныне доктрину, расчистив тем самым путь естественному ходу вещей, утвердив действие единого закона – естественного и непреложного. Переформатирование Взвеси. Перезагрузка в новом формате. Только так мы сможем победить вирус.

– Победа у Белого Ясеня была не окончательной? – вздохнул Нестор.

– Мы не дали тогда восторжествовать эпидемии, замедлили ее стремительное развитие. Но вирус не побежден. Дальнейшие наши действия можно разбить на два условных этапа: перекрыть источник вирусной информации, то есть устранить возможность нового заражения, и только затем приступить к излечению тех, кто уже болен. Нам предстоит большая уборка, мой друг, и тебе в ней отведена роль главного ассенизатора.

– Но почему мне? – удивился Нестор.

– Вот ты сам и сформулировал предпоследний на сегодня вопрос – почему?

– Сформулируйте ответ, – нетерпеливо предложил Нестор.

– Охотно, – улыбнулся Кир. – Именно ты положил начало второму этапу нашей миссии. На первом этапе мы собираемся перевернуть мир с головы на ноги. Ты же девять месяцев назад инициировал будущего социолога, подтолкнул его к открытию, которое позволит вернуть людям нормальное зрение. Мы вернем миру, так сказать, исходное положение. Вот только восприниматься оно будет искаженным зрением масс как массаракш.

– Мир наизнанку, – перевел Нестор с языка аборигенов планеты Саракш. Затем не то спросил, не то утвердил:

– Брендденг? О нем Вы говорите?

– Да. Именно так он работает. Будет работать. Его задача – устранить ложный концептуальный фокус зрения и настроить истинный.

– «И мрак сделал покровом Своим, сению вокруг Себя мрак вод, облаков воздушных», – процитировал Нестор строки Псалтыря и усилил эффект церковно-славянским переводом:

– Темна вода во облацех воздушных.

– Потом разберешься, – Кир широко повел бокалом. – Будет еще время. А вот сегодня времени уже почти не осталось. А тебя еще Зоенька за дверью ждет. Так что поспешим ответить на последний вопрос: когда?

– Когда? – эхом откликнулся Нестор.

– Завтра, – быстро ответил Кир. – В воскресенье. В четырнадцать ноль-ноль. В «Доме Диониса», в баре на втором этаже. Просто приходи, заказывай бокал вина, сиди и жди. Агент Саттва сама подойдет к тебе. А моя прямая обязанность – предупредить об особенностях взаимодействия… – Кир замялся, собираясь с мыслями.