Ортодокс, или Запретная любовь дочери премьера

Обзвонив всех, она насчитала в лучшем случае, включая соседей, семнадцать – двадцать человек и приступила к приготовлению стола для поминок.

Из Донецка на похороны так никто и не смог приехать, у них опять снаряд угодил во двор. Не смог придти и дедов друг по институту, лежавший в больнице, зато от работы приехали двое. В морге были все, На отпевании уже меньше, а на кладбище поехали лишь девять человек. Ни в морге и ни на кладбище прощальных речей не было, кроме «Прощай, пусть земля тебе будет пухом». К своему огорчению, Андрей сделал вывод, что никто из присутствовавших, кроме него и матери, не читал деда. Поэтому и говорить им о том, что дед был настоящим коммунистом и патриотом России он не видел смысла и, поцеловав деда в лоб, лишь проговорил:

– Прощай, деда. Спи спокойно. Я тебя никогда не забуду и не подведу.

Он бросил щепотку земли на гроб и кивнул могильщикам. Когда они подравняли холмик могилы и приложили венок к стандартному надгробию, он сказал матери:

– Ма, ты иди со всеми к автобусу и увози их. Я поеду с Валеркой. Побуду с дедой наедине.

Оставшись один, он опустился на колено перед фотографией деда и долго вглядывался в его лицо, пытаясь восстановить его живым. Дед не был фотогеничным и всегда получался на фотографиях хуже, чем в жизни. Но на этой фотографии, когда ему было лет сорок пять, он выглядел по мужски красивым и именно таким остался в памяти Андрея.

– Деда, ты меня прости, что я не был с тобой в последнюю твою минуту на земле. Я нес службу Родине, а это, как ты говорил, святое дело. В этом я тебя не подвел и не подведу. Книги твои я там изучил и обещаю тебе отстаивать идеи социализма в России. В этом смысле считай, что ты остался здесь. Так что лежи спокойно и пусть земля тебе будет пухом. Я, как и ты, материалист, но будучи, как и ты, православным христианином и крещеным, доволен, что тебя отпели в церкви, может, это облегчит твое там пребывание. Ты ушел, но остался с нами. Нас ты тоже там не забывай. – На глазах Андрея навернулись слезы. Он смахнул их и проговорил, по-детски, шмыгая носом. – Деда, мне тебя будет очень не хватать. Ты для меня был и останешься на всю жизнь путеводной звездой. Я даже…

От звука чего-то упавшего рядом он замолчал, словно споткнулся. Повернув голову, увидел рядом раскрытый бирюзовый продолговатый кошелек, а на дороге – двоих парней. Один, длинный и худой в синей куртке и кепке с большим козырьком, нагнувшись, рассматривал с разинутым от радости ртом, что-то в руке, а другой, пониже, но толстый в груди и в плечах, коротко стриженый, в черной толстовке, тянул длинного за куртку, оглядываясь по сторонам.

Андрей, не поднимаясь с колена, поднял кошелек. Похожий на материн в размер купюр и с множеством карманов для платежных карт, этот кошелек был ярче и дороже. Ни денег, ни платежных карт в нем не было, лишь в закрытом молнией карманчике оказался студенческий билет, принадлежавший глазастой Волковой Екатерине Анатольевне.

Вернув билет в кошелек, Андрей сунул его в карман куртки и поднялся, но тут же пригнулся, услышав смех. Сквозь кустарник он увидел тех самых двоих парней, сидевших через две могилы к нему спиной. Повернувшись друг к другу, они, захлебываясь от удачи, изучали, как Андрей догадался, содержимое кошелька.

– Ни хера себе, бля! – восхищался высокий приглушенный голос, скорее всего, длинного. – Это сколько же? Восемнадцать по пять тыщ и тыщ полно. О, бля, а это евро, я их живыми не видел. Это сколько же в рублях? Смотри, бля, еще и пять платежных карт, про визу я слышал, а про эти нет. Как делить будем?

– Растопырь карман шире, – возразил басистый голос. – Магнита в машине забыл? Ложь все, ёпть, в кучу. На хера, спрашивается, выбросил кошель?

– Ага, чтобы с ним зашухарили?

Андрею все стало ясно, и, сказав себе: «Деда бы мне не простил, отец тоже», – он приподнялся и перебежками, прячась за кусты и памятники, приблизился к ворам или бандитам. Первым его увидел парень в толстовке. С криком «Атас!» он вскочил и, выхватив из руки длинного деньги, отпрыгнул в сторону. Приблизившись к нагнувшемуся за упавшими на землю купюрами и платежными картами длинному, Андрей рубанул его ребром руки по тонкой шее. Не глядя, как тот стал валиться на землю, он перешагнул через лавку и, подобрав валявшиеся на лавке и земле купюры и карты, направился ко второму вору или бандиту, остановившемуся у соседнего памятника и засовывавшего за пазуху толстовки деньги. Когда Андрей оказался от него в двух шагах, вор по – бандитски выбросил ему навстречу руку с ножом. Такой вариант на учениях в армии не раз прорабатывали, правда, с картонными ножами, от которых ран не было. Андрей принял стойку и попытался выбить нож ногой. Но вор увильнул, гыкнув и показав в усмешке боксерскую прореху в зубах. Он был не намного выше ростом, но весил килограмм на тридцать больше. Но в армии Андрея научили вступать в бой с любым противником, даже с таким амбалом. Тот об этом не знал, так как Андрей был в штатском, и, не погасив усмешку, крикнул напарнику:

– Банан, ёпть, хватит валяться! Очухивайся! Быстро валим отсюда!

Невольно обернувшись на длинного, по-прежнему лежавшего неподвижно на земле, Андрей сделал несколько обманных движений. Амбал все с той же щербатой усмешкой переложил нож из правой руки в левую и тоже завилял телом, играя ножом, и держа наготове правую руку. Андрей изловчился воткнуть левую ногу в пах бандита и одновременно нанести, что было сил, удар кулаком в челюсть. Ему показалось, что он ударил самого себя, отчего на метр отлетел в сторону. А вот, как он получил второй удар в затылок, отчего у него потемнело в глазах, он не сразу понял. Лишь, протерев глаза и увидев за спиной высокий мраморный крестообразный памятник, он догадался, отчего. Он потрогал затылок и заскрипел зубами от пронзительной боли. Встряхнув осторожно головой, он медленно поднялся и увидел тоже с трудом поднимавшегося с широко расставленными ногами амбала. Сил у Андрея не было подскочить к нему. Он подошел, когда тот уже поднялся и принял боксерскую стойку, поглядывая по сторонам в поисках ножа. Андрей вынул из кармана наугад несколько купюр и бросил под тумбовые ноги. Бандит попытался поймать хотя бы одну из них, этого оказалось достаточно, чтобы Андрей обрушил на его голову серию ударов обеими ногами, завершив двумя ударами локтем по спине. Нож он нашел совсем рядом. Амбал оказался весом за сто, и Андрей выдохся, подтаскивая его к лавке. Сняв с него ремень и пристегнув руки к ножке лавки, он повернулся к длинному и встретил его взгляд. Приложил нож амбала к его горлу, он спросил:

– Где и у кого ты украл кошелек?

Длинный скосил взгляд на лежавшего неподвижно напарника и повел головой в сторону.

– Далеко отсюда? Номер участка?

– Номер не знаю. Участка три отсюда.

– У кого ты украл кошелек?

– У одной небольшой девки.

– В чем она одета?

– В красной куртке и с красной сумкой.

Андрей выпрямился, посмотрел в указанную вором сторону. Он решил не привязывать длинного к лавке, а отвести на место кражи, связав ему руки. Он повернул голову к вору, нагнулся над ним, чтобы посмотреть, есть ли у него ремень, и увидел, как тот вонзает ему в левый бок нож. Превозмогая боль, Андрей кулаком по голове, ребром руки по шее и локтем по спине вновь вырубил бандита. Ремня у того не оказалось. Андрей осторожно, не касаясь рукояти торчавшего из бока ножа, снял свой и привязал руки бандита к ножке лавки с другой стороны. Добавив обоим бандитам по удару локтем, он спрятал нож амбала в кустах и только тогда вынул нож из себя, зажав левой рукой рану, из которой хлынула кровь. От резкой боли у него потемнело в глазах. Превозмогая ее, он положил нож на столик, где оба бандита не могли его достать, и направился в указанную длинным сторону. Бандит не наврал. Группа девушек стояла у свежей могилы. Андрей, шатаясь, подошел к невысокой девушке в красивой красной куртке с золотистой окантовкой и красной сумкой через плечо, тронул, а скорее вцепился в ее рукав и протянул кошелек со словами:

– Твой, красавица?

Она отпрянула от него, но, увидев кошелек и руку в крови, округлила глаза и спросила удивленно – испуганно:

– Откуда он у вас? Ой, у вас кровь!

– Вот, возьми. Его у тебя украли. Воры лежат на участке 278 недалеко от свежей могилы моего деда Дроздова Сергея Василь..еви..ча. Там и но..жи. По..звони в поли…

Не договорив, он стал опускаться на землю, цепляясь за девушку. Последнее, что он увидел, были ее испуганные глаза над ним.

Глава третья

Эти же круглые глаза, только усталые и грустные, устремленные бесцельно в пол, он увидел, очнувшись на больничной койке. Он вспомнил, что это были глаза девушки в красной куртке, а лицо ее не помнил, но судя по глазам, это была она, и он стал ее рассматривать. Он вспомнил, что назвал ее красавицей, наверное, потому что была она вся такая яркая, модно одетая, выделяясь этим среди других. А сейчас красавицей она явно не была. Может, потому, что сидела на стуле, по-старушечьи согнувшись, опершись щекой о руку, сдвинув маленький нос и скривив бесцветные губы. Волнистые волосы, спадавшие на плечи, были всклочены на голове, словно, она только что сняла капюшон. Единственное, что приближало лицо к красоте, были уже угасавший загар и длинные темные ресницы.

– Их взяли? – слабым чужим голосом спросил он.

– Кого их? – вздрогнула она, устремила глаза на него, лицо ее моментально преобразилось, засияв, словно долина, над которой выглянуло долгожданное солнце из-за туч, она вскочила, уставилась на него, обернулась на дверь, опять повернулась к нему и только тогда пришла окончательно в себя. – Ой, вы очнулись? Да, да, их взяли. И ножи нашли и еще деньги и «визу». Спасибо вам большое. Я так рада, что вы очнулись. – На ее глазах блеснули слезинки.

– Где я?

– В больнице. Сейчас ваша мама придет. Я не представляю, как она будет рада. Вы четыре дня были в коме. Я сейчас позову врача.

В дверях она столкнулась с матерью и радостно сообщила:

– Полина Сергеевна, он очнулся. Я так рада. Я бегу к врачу и убегаю. А завтра я обязательно приду.

От вида еще более постаревшей матери Андрею стало не по себе, он попытался подняться и от боли в боку опять отключился. Сквозь пелену он слышал разговор:

– Он действительно приходил в себя? – спрашивал мужской голос. – И разговаривал?

– Он разговаривал со мной, – это был голос девушки.

– И я видела его глаза, – подтвердила мать.

Послышались приближавшиеся шаги, один глаз Андрея открылся, и он увидел мужское лицо с аккуратной бородкой.

– Похоже, вы правы. Не отходите от него. Как только опять придет в себя, сразу зовите меня. А ты перед уходом зайди ко мне.

Шаги, стук двери.

– Полина Сергеевна, я должна уйти. Завтра я приду. Постараюсь к трем, чтобы вы выспались. Я буду вам звонить. Если очень будет надо, приду, когда скажете. Звоните по расписанию. До свидания, Полина Сергеевна. И ты, Андрей, до свидания. Выздоравливай.

– До свидания, – ответил он.

Тишина.

– Полина Сергеевна, вы слышали? Или мне послышалось?

Андрей хотел подтвердить, но хватило сил лишь шевельнуть губами. Окончательно он пришел в себя под утро.