Сцены из народного быта

«Не можем, говорят, знать: сидит в овраге – и взяли».

«Зачем, говорит, ты в овраге сидел?»

«Птиц, говорю, люблю, ваше благородие».

«Вот тебе, говорит, двугривенный, ступай на все четыре стороны».

Веришь ты богу, Калина Митрич, как мне это обидно! Иду мимо церкви, хотел положить этот самый двугривенный в кружку, а уж дело под вечер было, сейчас меня опять судить.

«Ты, говорит, у храма божьего кружки ломать хочешь!»

«Пустите, говорю, голубчики… сейчас меня судили. Вот двугривенный становой дал. Человек я безответный! Смирный!» Отпустили. Ну и как же мне это обидно!..

«Еженедельное новое время» № 8, 1879 г.

Лес

Сцены из народного быта

(Ночь. Луговина в лесу. Посередине разложен костер.)

ЯВЛЕНИЕ I

Антон и Семен сидят у костра; Прохор поодаль лежит на армяке.

Антон (подкладывая хворост). Ночь-то какая… Тихо!..

Семен. Тихо!

Прохор (зевая). Время чудесное… (Молчание.) Эко, братцы, это лес!.. Чего в ём нету: и трава всякая, и птица разная…

Антон. Божье произволенье!..

Семен. И клад, ежели когда попадается, – все в лесу… Что за причина, братцы: тетка Арина девять зорь ходила за кладом. Станет копать – все уходит, пойдет домой – опять покажется. Так и не дался.

Прохор. Брать, значит, не умела. Без разума тоже не возьмешь.

Семен. Я бы сейчас ухватил!

Прохор. Ухватил один такой-то!.. Я тоже однова ходил, ходил…

Антон. Може, его и не клали…

Прохор. Клад был… это верно.

Семен. Что ж, братец мой, во сне тебе это привиделось али как? Тетка Арина сказывала, вишь, ей старец во сне объявился: «Хочу, говорит, я, раба божья, счастье твое тебе сделать; ступай ты. говорит, на зоре к Федькину дубу, только ты иди, а назад чтобы не оглядывайся. Придешь ты, гозорит, к Федькину дубу, оборотись лицом к зеленому лугу, отойди девять шагов и копай тут…»

Прохор. Нет, мне беглый солдат означил… по его речам я искал.

Антон. Поймал ты, значит, его, солдата-то?

Прохор. Поймал.

Семен. Какой смелый!..

Прохор. Чего робеть-то?

Семен. Как чего, братец мой! Убьет.

Прохор. Ничего. На войне ежели – вестимо убьет; а в лесу он ничего, потому отощает. В лесу что он ест? Есть ему нечего… Ягода… Ягодой али корешком каким ни на есть сыт не будешь. Ну, и отощал человек, – силу, значит, забрать не может. Опять же и ружья этого при ём нету.

Антон. А ты в лесу его захватил?

Прохор. В лесу; опричь лесу ему жить негде. Шел я тогда на покос, только что солнышко встало: смотрю, голова, а он сидит это, муницию свою заправляет. Подошел я к ему. Увидел это он меня – ровно бы вот лист затрясся. «Какой ты такой есть человек?» – говорю. «Ступай, говорит, дядюшка, своей дорогой, коли худа себе не хочешь». – «Зачем, говорю, идти мне некуда: я здешний». – «Ничего ты, говорит, сделать мне не можешь, потому, говорит, я служу богу и великому государю». – «Мне, говорю, твоя душа не нужна, а что собственно к начальству – я тебя предоставлю». Испужался.

Семен. Испужался?

Антон. Испужаешься! За это ихнего брата не хвалят.

Прохор. Где хвалить!.. «Делать, говорю, нечего, друг мой сердечный, пойдем». – «Есть, говорит, на тебе крест?» – «Есть», говорю. «Крещеный ты, говорит, человек, а своего брата не жалеешь: мне ведь, говорит, наказанье великое будет». – «Я этому, говорю, голубчик, непричинен».

Семен. Как же, сейчас ему лопатки назад и закрутил?

Прохор. Без этого нельзя… порядок. Завязал это я ему назад руки, повел к становому. «Пусти, говорит, меня, дядюшка, клад я тебе за это покажу, в купцы тебя произведу». – «Сказывай, говорю, где? Коли верно скажешь, помилую». Стал это мне сказывать приметы, где и что, а ребята ваньковские нам навстречу. «На войну, что ли, говорят, господа честные идете?» Обступили нас, стали допрашивать, да так вплоть до станового и Шли. Опосля уж я искал, искал этого места: ровно и похоже найдешь, – станешь копать: нет. Так и бросил.

Семен. А кабы нашел – ладно бы было.

Прохор (повернувшись на другой бок). Пущай кто другой ищет.

Продолжительное молчание.

Антон. Соловьи-то петь перестали. Оченно уж я люблю, коли ежели соловей поет.

Прохор (зевая). Синица лучше.

Антон. Где ж синице!.. Синице супротив соловья не сделать.

Прохор. Сделает.

Антон. Невозможно!.. Да ты соловьев-то слыхал ли?

Прохор. Где слыхать! У нас их на мельнице тьма-тьмущая, и домики для их понаделаны.

Антон. Это скворцы!..

Прохор. То, бишь, скворцы… Все одно, и скворцы поют.

Антон. Соловей, ежели теперича, когда петь ему, он сейчас… фиу, фию. (Подражает пению соловья; в лесу раздается свист.)