Порождённый

И хочется верить, что это не зря.

Прошу – отпусти же меня в Поднебесье.

Где бегают разные версии Я.

–

Иду автостопом по костной муке.

Ты мягко мерцаешь на кончиках пальцев.

Они робко дёргались на языке.

Рождая позицию мнимых страдальцев.

–

Они продают мне лекарство от боли.

Но разве я должен её избегать?

Рождённый в неволе и взрощенный ветром.

Мне остаётся на месте бежать.

–

Дорожка без цвета, без воли, без слёз.

Запорошит меня серым приветом.

Может я лишний плевок в море грёз.

Но не скажу «да» пистолету.

Числовой Демиург

Некоторые уравнения решаются с помощью математического оператора «смерть». Числа становятся костями, уравнения обтягивают мышцами кожу, а квантовое бессмертие не позволяет сознанию угаснуть. В конце концов, вся наша реальность – это лишь волны, что расходятся в стороны от великого числа 0.

Экспоненциально протекающий процесс жизни подкидывает нам очередную задачку. Растёт здание, работают люди. Кто-то лежит.

Полицейская лента страстно объяла место преступления. Вокруг чисел в бланке судмедэксперта стоял шум и какой-то гогот. Реальность больше походила на экзаменационный день у нерадивых студентов.

Казалось, что напряжение конденсатом проступает в подмышках людей. Температура в комнате наплевала на понятие нормы и резво скакала потным попрыгунчиком по собравшимся людям.

Обшарпанная дверь была не закрыта. Она приглашала на унылую литургию. Следователь Грыжкин кряхтя пробрался под лентой, вспоминая былые годы студенчества. Тогда он был ого-го и мог десять раз за ночь, а сейчас с трудом попадает бычком от сигареты в урну. – «Бл*ть!» – всё-таки не зря Грыжкин стал следователем, в баскетболе такого ловеласа точно не ждут.

Он уверенно зашагал на встречу трупу, греющемуся в чёрном мешке. Рядом с трупом сидел статный мужчина, Грыжкин предположил, что это новый судмедэксперт. – «Так, что тут у нас? Очередная проделка математика?». Мужчина тупыми глазами смотрел на Грыжкина и не понимал, что от него хотят. На секунду Грыжкину подумалось, что это сидит провинившаяся собака, которую заставили читать вслух Толстого.

– «Премного извиняюсь, товарищ эээ…. Но я не имею отношения к расследованию». Брови Грыжкина сомкнулись, как воды Красного моря. – «Тогда какого хера вы здесь делаете, м?» – вопросом его слюни разлетелись по комнате.

– «Да я это, почётный маг первой ступени, помогал Магшуку (фамилия убитого) справляться с алкоголизмом. У него мой амулет остался, вот я и пришёл его забрать, вещь-то волшебная».

Грыжкину всё это осточертело. Мало того, что серийный убийца в городе зверствует, так ещё и маги делу мешают. Господи помилуй!

– «Ясно. Свой амулет получите после, а сейчас это вещдок. Теперь же свою магическую жопу попрошу с места преступления убрать. Аdiоs». Маг смиренно удалился в сторону двери, даже не произнеся каких-либо заклинаний на прощание. – «Тьфу!» – сплюнул Грыжкин в стоявший рядом цветок.

С кухни наконец приплёлся судмедэксперт Тушкин, в руках у него была коробка от пиццы, он увлечённо что-то пожирал. – «Ооо, мот и брарые тнакомые» – с трудом произнёс он, поглощая кусок пепперони, словно обезумевший Кронос, увидевший детей в Пятёрочке на скидке.

Грыжкин ждал окончания этого дешёвого представления, думая о том, что система у них никакая: на месте преступления шастают волшебники, работать никто не хочет, да ещё и эксперты еду покойников жрут.

– «Итак, вижу, что наш математик убил ещё одного» – протянул Грыжкин. – «Да, верно, очередное убийство с помощью крюка в форме интеграла. Были извлечены сердце, почки, печень. Тело посмертно исписано линейными уравнениями» – с трудом проговорил Тушкин, было видно, что лишний вес уже потихоньку высасывает его жизненные соки. Грыжкин про себя думал, что надо бы заняться спортом. В противном случае он подохнет раньше своего срока, а такие вот Тушкины будут его лапать в морге. Ему стало мерзко, когда он представил липкие отпечатки на своём мёртвом теле.

Трупы, много трупов. Размотанные кишки, слезшая кожа, треснувшие кости. Хотел бы Грыжкин не видеть всего этого перед своими глазами, но работа считала иначе.

Ему было нужно во что бы то ни стало поймать математика. Этого маньяка необходимо остановить, а иначе карьере Грыжкина придёт конец. Мы не ослышались, Грыжкина заботила только собственная карьера, на мёртвых людей ему было наплевать. Они же мертвы, какого хера их жалеть? Люди в России новых нарожают.

Чего уж скрывать, иногда он буквально харкался не тела, освобождая желудок от едкого негатива.

Все уже оставили место преступления, забыв про невзгоды жаркого дня. В комнате остались только крошки от пиццы, Грыжкин и труп, забытый судмедэкспертом. Он подумал, что пора бы и честь знать. Нет, не труп, а Грыжкин. И тут его осенило. – «Эврика!» – заорал он на всю пустую комнату. Муравьи разбежались в разные стороны, посчитав, что это крошки кричат на них диким голосом.

Его охватил тремор, руки тряслись, с носа текло, но он решал. Решал уравнения, что оставил математик.

Не просто же так он их оставлял. Пространство вокруг Грыжкина постепенно начинало тускнеть, плавиться, растворяться. Было понятно, что он попадает в какую-то иную реальность. В мир чисел и уравнений.

Приступ математической страсти закончился. Грыжкин смотрел по сторонам, но видел лишь пространство бесконечных матриц. Числа завораживали его и говорили с ним.

Он видел гармонию чисел в нашем мире, она фундаментом держала на себе основу математической вселенной. Различные уравнения превращались в живых существ, описывали движения, отвечали за ритм. На это можно было смотреть бесконечно, но работа и тут давала о себе знать. Перед Грыжкином возник математик.

Казалось, что он общается с помощью языка геометрии. Его было крайне сложно понимать. Дошло до того, что мозг Грыжкина закипел, словно это был Везувий. Потоки мыслительной деятельности лавой залили его нейроны и Грыжкин превратился в Помпеи.

Он стоял и смотрел на танец геометрических фигур, чувствовал их трепет, сливался с ними. Какой же он был дурак. Почему раньше он не мог заметить всё величие математики?

– «Ты был глуп, сын мой» – грозно произнёс математик. – «Твой мозг был подобен ситу.

По причине незнания он пропускал сквозь себя всю математическую красоту существования. Но теперь ты здесь. И теперь ты знаешь. Смысл бытия заключён в вечности. Смысл бытия равен бесконечности. Познать его может только математика» – его речь эхом скакала по этажам уравнений и логарифмов.

Грыжкин больше не хотел быть обычным, ему не хотелось возвращаться в серый и унылый мир. Он обрёл свой дом. Он лично узрел числового Демиурга. Будет преступлением снова вернуться на тупую работу, служа не менее тупым людям. Он упал на колени и взмолился. Его сердце бешено билось от бесконечных бесконечностей, что витали вокруг него.

– «Да будет так» – мудрым тоном произнёс математик. И дифференциалом пронзил Грыжкина насквозь.

«Не ходи за гаражи»

Мне говорила мама в детстве: «не ходи за гаражи, там грязью тает неизвестность, собакин труп едят бомжи».

Так больше не может продолжаться. Я устал от этого. От мира, от людей, от собственной беспомощности. Пока люди на улицах радуются грязному снегу и лепят спидозных снеговиков, мне приходится следить за моей старой бабкой. Грязное, вонючее, обрюзгшее тело смотрит на меня немигающими глазами. У меня начинаются какие-то цельные галлюцинации и мороз по коже.

Кажется, что я стаю у врат Рая, ошибясь нужным этажом. И не Рай это вовсе, а последний этаж Ада, где мне уготована участь Сатаны и Иуды. Это же нужно было дойти до такой грязной и склизкой ручки. Моя жизнь отвернулась от меня, ибо я её предал. Предал все свои идеалы и стремления, предал своего царя и свой народ, теперь я всего лишь одинокий свинопас. Бабка утвердительно хрюкнула на все мои душевные стенания.