Майские сны под липами Саксонии

– Комбат ещё здесь?

– Тут. Спит. Пленных доставили? – больше для поддержания разговора поинтересовался Каблуков.

– А куда ж они денутся? – Лизунов протянул приёмо-сдаточную ведомость.

– Молодцы!

– Молодца на кусок хлеба не намажешь, лейтенант!

– Ладно, ладно, придумаем, как вас поощрить. Посмотрите в доме, там жратва оставалась, а потом спать, устали небось.

– Ещё бы, знаешь, как нас на ДПСП промурыжили? Эти-то сидели, фрицы наши, а мы вокруг них колечком стоим, чтоб ни одна падла ни дёрнула. Да дорогой всё время наготове, каб на повороте каком не устроили чего.

– Всё, завтра расскажешь, ужин и отбой! – Каблуков знал за Лизуновым слабость преувеличивать собственные заслуги.

На том и расстались, Лизунов повёл своих бойцов в бауэрскую гостиную, где на большом, семейном столе лежали три початых круга кровяной колбасы, хлеб, несколько взрезанных ножом банок американской тушёнки, большой шмат сала и немного почиканная копчёная свиная нога. «Ну хоть голодными не останемся, мужики, налетай!» – скомандовал Лизунов, наглядно демонстрируя как надо расправляться с припасами сбежавшего бауэра.

Однако о недополученной доле выпивки Лизунов не забыл и утром не побоялся явиться с претензией к самому Выгоревскому пред ясны очи. Комбат устроился на услужливо вынесенном кем-то во двор кресле с подлокотниками в виде вырезанных из дерева львиных голов и потягивал чаёк из такой же, как у Каблукова накануне, чашки с полуголыми античными красотками. Выгоревский был выбрит, причёсан, на лице румянец – всполоснулся холодной водой из ручья – свежий кавалер, как будто и не пил четыре дня подряд. Завидев Лизунова, начал разговор первым:

– Лизунов, ну как, немецкие бабы дают? – по тону было понятно, что комбат находится в хорошем расположении духа и тему такую затронул лишь по привычке.

Лизунов сообразил, что майор не собирался на самом деле стружку снимать и попробовал сделать из врага союзника:

– Ещё как, товарищ майор, могу Вам вариант найти.

– Я тебе найду, – в голосе майора появились металлические нотки, – лучше мои слова помни. Если что – трибунал! Там никакие прежние заслуги не спасут.

– Помню, товарищ майор, как не помнить, Ваше слово как немецкий «Тигр», против него не попрёшь.

Получив очередное внушение от комбата, Лизунов не решался перейти к запланированному разговору. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, сопел и время от времени потирал левую скулу: привычка, выработанная годами, – два зуба с той стороны ему уже вырвали в санбате, но ещё несколько оставалось.

– Ну что ещё у тебя?

– Товарищ майор, как-то несправедливо получается. Вчера народ веселился, а мы службу тащили, и нам даже на пару глотков не оставили!

Выгоревский почесал затылок, он и сам, увидев Лизунова, тоже подумал, что нехорошо вышло, надо было им заначить хоть чуть-чуть, только кто ж вчера об этом вспомнить мог? Да и вспомнил бы, всё одно, пока не подчистили по сусекам, не остановились бы, и он, Выгоревский, тем более.

– Ладно, сержант, я тебя услышал, придумаем что-нибудь. Позови мне Каблукова и старшину.

– Есть позвать ротного и старшину! – Гаркнул повеселевший Лизунов.

Когда те появились, Выгоревский начал издалека:

– Вот что Каблуков, – негромко проговорил майор, вертя в руке чашечку, – вчера на радостях, ребята твои начали хозяйскую посуду бить. Я их остановил, конечно, зачем зря добро переводить, но ты следи, чтоб без этого, без хулиганства такого.

– Так точно, товарищ майор, не повторится! – недоумённо ответил Каблуков, трудно было ожидать от комбата после стольких дней беспробудного веселья заботу о буржуйских тарелках.

– Так вот, посуду не бить, слышишь, Каблуков, она ещё нам пригодится. Надо вчерашнему конвою праздник устроить, а то некрасиво вышло – они с немцами весь день проваландились, а мы всё выпили и сожрали.

– Я накормил ребят вообще-то, – поправил майора Каблуков, – но вина, конечно, им не досталось.

– Вот и я про то, так что давайте думать, товарищи члены Военного Совета, как нам с честью выйти из этой недостойной ситуации, – произнёс Выгоревский, многозначительно рассматривая щегольскую, только со склада, гимнастёрку старшины. Казалось, что именно в ней он хочет найти ответ на мучавший его вопрос. На самом деле, он прекрасно понимал, что от Каблукова в данном случае толку мало и, кроме себя самого, нужно было рассчитывать только на старшину и на его «деловую» хватку.

Они уединились в комнате Каблукова и начали перебирать варианты. В деревне имелся ещё один брошенный дом, но только речь зашла о нём, как старшина, скромно опустив глаза, сообщил, что там ловить уже нечего, и предложил потрясти деревенских: «Немцы у наших баб три года последних курей вылавливали!» Но комбат был категоричен: «Людей тоже будем живьём сжигать, как они? Нельзя им уподобляться!» Все замолчали, других вариантов в голову не приходило. Тогда неунывающий комбат приказал грузиться в свой «Виллис»: «Поедем, волка ноги кормят!» На вопрос «Куда?» вразумительного ответа не дал, а только деловито распорядился: «Старшина, ты здесь останешься, ремень дай, у тебя как раз командирский. Каблуков, возьми с собой автомат и солдатика любого!» Потом он вытащил из патронного ящика между рядами сидений старую, промасленную гимнастёрку с майорскими погонами – Выгоревский сам любил ковыряться в машине, если было время, – натянул её на свой мощный торс, подпоясался и вскочил на водительское сиденье. «Поехали», – крикнул он подоспевшему Каблукову.

Тот сначала не понял замысел комбата, но вскоре план ему стал ясен. Выгоревский остановился на шоссе неподалёку от поворота в деревню и стал высматривать проезжавшие машины. Их было не так много, первый виллис с шофёром и двумя офицерами он пропустил, останавливал лишь гружёные и крытые машины. Выходил прямо на середину дороги и поднимал руку вверх с наведённым в белый свет «ТТ». «Мародёров хочет потрясти», – сообразил Каблуков, получив приказание шмонать остановленный транспорт в поисках спиртного. Выгоревский даже легенду правдоподобную придумал: «Передвижной контрольно-пропускной пункт 278-й стрелковой дивизии. Майор Выгоревский. Ведём поиски сбежавшего из плена немецкого полковника. Необходимо совершить досмотр груза!» Водители и сопровождающие удивлялись, не понимая, как беглого оберста можно искать в попутных машинах, но без сопротивления открывали задний борт Каблукову.

Первый час трудов неправедных успехом не увенчался. Каблуков проинспектировал кузова пяти-шести машин, но всё без толку – кто вёз продовольствие, кто запчасти, кто вообще шёл порожняком. Старший лейтенант уже начал нервничать, как бы до ушей комдива история об этом «КПП» не дошла. Тогда всем несдобровать и ему самому в том числе. Это ж надо было до такого додуматься – устраивать самовольный КПП. Подобное дело и до более высоких инстанций дойти может. Но Выгоревскому всё не почём, Каблуков про себя восхищался своим комбатом: «Орёл, никого не боится, ни своих, ни врагов». В конце концов Выгоревскому удалось остановить видавшую виды полуторку. В её кузове странных форм разнокалиберный груз был тщательно прикрыт брезентом. Люди в кабине подчиняться не изъявляли желания, машина вильнула, чтобы объехать майора, пришлось автоматчику по команде Выгоревского дать одну предупредительную очередь в воздух, только тогда грузовичок с угадывавшимися очертаниями чего-то похожего на пианино между бортов резко затормозил на обочине. На дорогу выскочил раскрасневшийся тучный старший лейтенант с крылышками связиста на погонах, и только он собрался открыть рот, как Выгоревский, прочувствовав ситуацию, заткнул его на месте:

– В лесу, – махнул он в сторону вытянувшегося ровными рядами березняка, – находится до тысячи эсэсовцев, среди них военные преступники. Они пробиваются к американцам. Имею приказ: задержать их до подхода наших танков, для этого мне даны все полномочия. Вы с водителем поступаете в распоряжение старшего лейтенанта Каблукова, – кивнул Выгоревский в сторону своего подчинённого, – машину отгоните в деревню!

– Товарищ майор, у меня срочный приказ доставить груз начальнику связи армии, вот, – побледневший связист протянул засаленную бумажку, которую Выгоревский даже смотреть не стал.

– Сожалею, лейтенант, придётся ему подождать, – строго сказал майор, потом более дружелюбно обнадёжил, – да не дрейфь, может обойдётся малой кровью, часок постреляют да и сдадутся. А что за груз у вас?

Лицо лейтенанта-связиста побелело ещё больше, он невольно сделал несколько шажков назад к кузову и заикаясь ответил:

– Армейский дом офицеров оборудуем, музыкальные инструменты, там ещё кое-какие дела.

– Не знал, что домами культуры нынче начальники связи занимаются. Ну ясненько, пианину для веселья, пару шубеек меховых, чтоб зимой начальские бабы в концертном зале не мёрзли, – понимающе добавил Выгоревский, – да это Бог с ним, с барахлом этим, давайте. Исполняйте мой приказ, товарищ старший лейтенант, – как бы прекращая прения, отрезал майор и, незаметно подмигнув Каблукову, отвернулся в сторону леса, будто хотел там в самом деле увидеть противника.

Тот понял без слов и, вздохнув, не любил он такие истории, подошёл к связисту и тихонько, чтоб не слышал водила, прошептал ему:

– Слушай, от вас всё равно толку мало, мы отпустим, ежли нашим бойцам по сто грамм перед боем выделите!

Рыбка клюнула:

– А сколько надо?

– А что у тебя?

– Коньяк, конечно, что ж ещё могу полковнику везти?

– Ну давай бутылок пять-шесть, и мы квиты.

Обрадованный связист положил в протянутый Каблуковым вещмешок, не пять, и не шесть, а семь бутылок с тёмно-коричневой жидкостью и незнакомым французским словом на этикетке потом робко взглянул в сторону грозного майора. Но Каблуков ему махнул рукой: «Проезжай!», и полуторка на пределе своих возможностей резко дёрнула с места, оставив позади всё так же внимательно рассматривавшего лес Выгоревского.

– А если он своему полковнику расскажет, товарищ майор? – переживал Каблуков.

– Расскажет. Ну и что?

– Так хай подымется!

– Не знаешь ты тыловых крыс, лейтенант! Ты что думаешь, начальник связи армии будет всем звонить, что его подчинённый, французский коньяк из немецких домов выгребал, совсем как ордынский баскак?

Каблуков согласился: «Логично!» и успокоился. Ну а Лизунов со своими бойцами остался доволен, он прямо с горла опробовал напиток и, высосав добрую порцию, сообщил: «Волшебная вещь! Камус называется». Потом предложил Выгоревскому, тот лишь пригубил из вежливости, но продолжать застолье отказался: «Мужики, это ваше законное, товарищей угостите, а мы с лейтенантом пока на вашу вторую точку съездим».

Он увёл с собой Каблукова и, когда они заняли места в машине, сказал ему: «Пусть без начальства немного побудут, а мы с тобой к Ковалевскому заглянем, всё ли там в порядке, – потом изучающе взглянув на своего подчинённого, добавил, – или ты тоже хочешь принять грамм двести?» Каблукова аж передёрнуло при одной мысли о спиртном. Выгоревский усмехнулся и повернул ключ зажигания.