Двойное проникновение (double penetration). Или записки юного негодяя

Двойное проникновение (double penetration). или Записки юного негодяя
Иван Степанович Плахов

История превращения человека в Бога с одновременным разоблачением бессмысленности данного процесса, демонстрирующая монструозность любой попытки преодолеть свою природу. Одновременно рассматриваются различные аспекты существования миров разных возможностей: миры без любви и без свободы, миры боли и миры чувственных удовольствий, миры абсолютной свободы от всего, миры богов и черт знает чего, – и в каждом из них главное – это оставаться тем, кто ты есть, не изменять самому себе.

Двойное проникновение (double penetration)

или Записки юного негодяя

Иван Плахов

Героям-первопроходцам посвящается

Опасаясь людей, но уже не страшась Бога…

    Н. М. Карамзин

© Иван Плахов, 2016

ISBN 978-5-4483-4928-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Двойное проникновение (англ. double penetration) – дифаллусизм, разновидность секса втроем, на сленге поза получила название «сэндвич»; жанр половых извращений; характерное киноклише в порно, без которого не обходится ни один фильм категории ХХХ; изобретенный в порноиндустрии восьмидесятых символ сексуальной раскрепощенности; квинтэссенция любого порноискусства; порноклише; устойчивый мем на основе порноклише; порномем; техника взлома любой защиты с помощью троянского коня (вам дают возможность в кого-либо проникнуть, чтобы одновременно проникнуть в вас).

Порнография (порно) условно относится к суррогатному виду искусства, его функции: суггестивная (внушающая), компенсаторная (замена жизни и утешение); что-то непристойное, демонстративно вызывающее.

Мем (англ. meme) – единица культурной информации, способная размножаться, осознанно или неосознанно передающаяся от человека к человеку.

Порномем – единица табуированной культурной традицией сексуальной фантазии, способная видоизменять нравственные приоритеты личности; единица соблазна.

– 1-

Рождением я во всем обязан отцу, который спланировал мое появление с завидной точностью. Матери я никогда не знал: меня выносила и родила за деньги украинская проститутка. Мой благословенный родитель никогда не называл ни имени, ни фамилии моей суррогатной мадонны, не упоминал, откуда она родом. Почему он это сделал, мне стало ясно лишь после его смерти, когда я разбирал оставшиеся бумаги: отец не верил в Бога и не хотел полагаться на слепой случай, поэтому все в жизни заранее планировал. Он был хорошим математиком, умел предсказывать будущее. Я в этом убедился, читая его прогнозы, которые обнаружил в архиве. Во всяком случае, отец предсказал с точностью до полугода распад СССР и сумел к нему подготовиться.

Мне было десять лет, когда страна, в которой я родился, перестала существовать, но это меня тогда мало волновало: я больше переживал за то, что мои одноклассники слушали «Яблоки на снегу» вместо Фредди Меркьюри и Kiss, взахлеб читал Булгакова и грезил о своей Маргарите, получая тройки по литературе и русскому языку. Мы жили с отцом вдвоем в трехкомнатной кооперативной квартире недалеко от метро «Профсоюзная», куда переехали незадолго до рокового девяносто второго года: квартиру эту он купил у еврейской семьи, выезжавшей на ПМЖ, за тридцать тысяч рублей. Стоит вспомнить, что тогда один доллар США стоил шестьдесят три копейки по официальному курсу и три рубля с рук. Для меня это было детством, а для всех остальных – временем перемен.

Я плохо понимал, что происходило вокруг, но уже чувствовал на собственной шкуре, насколько резче стали отношения людей между собой: мы так часто дрались после школы с гопниками, что трудно вспомнить дни, когда этого не происходило. В магазинах царила унылая пустота, и озлобленность народонаселения в многочисленных очередях за алкоголем часто заканчивалась потасовками. Когда агония коммунистического режима сменилась новогодним фарсом передачи власти от первого и последнего президента СССР новоявленному президенту России, отец грязно выругался и под бой кремлевских курантов впервые налил мне шампанского, заставив выпить за нас двоих в этом мире бушующем:

– Помни, сынок, в этой стране никому нельзя доверять, никому и ничему: особенно тому, что тебе говорят из зомбоящика люди, которые еще вчера боролись за победу во всем мире, а теперь записались в лагерь диссидентов и демократов. Они похоронили социализм, они же похоронят и капитализм. Как – еще не знаю, но они это сделают. Рассчитывай только на себя и свою интуицию.

Наверняка тогда то же самое говорили детям многие отцы, но я его словам не придал никакого значения, так как всей душою жаждал перемен и искренне им радовался.

Следующие шесть лет обучения в школе не сильно укрепили мой патриотизм. Учителя толком не знали, что нам преподавать: программы менялись каждый учебный год, об ужасах диктатуры пролетариата не писал разве что ленивый, а Ленин на уроках истории стал фигурой нарицательной. Так что к выпускному вечеру девяносто восьмого года я уже был законченным циником, но еще пока девственником, хотя уже и открыл для себя онанизм и петтинг.

Отцом я слегка тяготился, считая его недостаточно успешным для такого классного парня, как я. Он продолжал работать в малоизвестном НИИ, регулярно ходил на службу и даже пытался закончить докторскую диссертацию, но вовремя бросил, поняв всю бесцельность этого мероприятия, – в отличие от папиков моих друзей, сплошь коммерческих директоров собственных фирмочек-однодневок, продававших все, что только можно достать.

У этих ребят водились деньги, что давало им немалое преимущество в глазах школьных барышень, которых все тогда звали чиксами и биксами. На выпускном, когда мы наконец-то получили аттестаты зрелости и выслушали напутствия учителей, моя персона не пользовалась со стороны одноклассниц – теперь уже бывших – повышенным вниманием, все они под вездесущие «Как упоительны в России вечера» роились вокруг мажоров и богатеньких буратино. Это меня не сильно огорчило, так как отец через неделю сделал мне поистине царский подарок: отвел к знакомой проститутке, сорокалетней женщине, искушенной во всех аспектах греха, которая помогла мне узнать, что же это такое – любовь земная.

«Тополиный пух – жара, июль…» – гремело у меня в ушах, когда я впервые в жизни оседлал качели любви и вознесся на них на вершину блаженства. За деньги, а не по любви и глупости, как мои сверстники. Отец объяснил свой поступок так:

– Пойми, любовь – это мираж, фикция, а любое удовольствие можно купить. Большинство ребят твоего возраста влюбляются черт знает в кого только потому, что не могут реализоваться сексуально. Они навсегда связываются с ничтожествами, которые всего лишь позволили им собой овладеть. А это неправильно: ничто не должно тебе мешать в раскрытии потенциала. Плоть отныне да не будет препятствием твоему разуму. Запомни – нет любви, во всем есть только расчет.

Отец настоял, чтобы я поступил в Институт информационных технологий на факультет программирования игр, объяснив, что мир решил вопрос с едой, так что сейчас самой востребованной профессией будет связанная с производством зрелищ: древнеримские принципы управления человеческими массами никогда не потеряют актуальности.

И тут случился дефолт, наступил август девяносто восьмого. Впервые я увидел, что умный человек всегда оказывается выше обстоятельств и обращает любые перемены себе на пользу: и все это на примере моего отца, которого я явно недооценивал.

«Ветер с моря дул, ветер с моря дул», – неслось из всех динамиков, периодически сменяясь сплиновским «Выхода нет» и радостно-разухабистым «Ты кинула» новоявленных белорусских глумацев. А испуганное народонаселение, в очередной раз обманутое своим «Выбирай сердцем», выстраивалось в длинные очереди к пунктам обмены валюты.

Я не очень понимал, что происходило, а для участников тогдашней трагедии это был во многом вопрос выживания: спасти все накопления в условиях тотальной неопределенности, когда правила игры менялись на ходу.

Мой отец все деньги держал в ГКО, и сразу, как только нефть упала, обменял их на валюту, а затем начал скупать «неликвидную недвижимость» – однокомнатные квартиры на первых этажах панельных домов у дальних станций метро – по самым бросовым ценам. Сотни тысяч долларов хватило на двадцать квартир после августа и еще на пять в следующем году. Риэлторы, которые помогали отцу со сделками, считали его сумасшедшим; отец же в ответ на мои опасения только посмеивался и советовал подождать с выводами. Позднее мне наконец-то стал ясен его замысел: он сдал квартиры в аренду проституткам-индивидуалкам, которых выписал из провинции и ближайшего зарубежья. Эта противозаконная, но несомненно выгодная операция через год удвоила отцовские вложения.

Когда я учился на втором курсе, возникли неприятности, связанные с криминалом. Из полного небытия чудом возникли бандиты из дальнего окружения легендарного Сильвестра. Хотели, чтобы отец сдал им бизнес. Его похитили и держали две недели, пробуя сломать. Отца спасло лишь то, что это был уже двухтысячный год, и времена и нравы поменялись: никто не хотел убивать, пассионариев не осталось.

В конечном счете отец развел уркаганов на авантюру, от которой они по жадности не смогли отказаться. В подробности меня не посвящали, но, насколько я понял, отец наплел им, что его имущество многократно заложено, а средства вложены в грандиозную сделку. И самой малости ему не хватает, чтобы сорвать умопомрачительный куш. «Романтики с большой дороги» зашли в сделку со своими деньгами, а когда бабки зависли, решили нажать на директора фирмы-посредника, за которой стояли люди в погонах. Неприятности рассосались сами собой: наши неприятели сели, а их имущество отписали сильным мира сего, имен которых никто не спрашивал. После отец скрывался за границей, пока не убедился, что опасность миновала.

Все это время я, предоставленный сам себе и учебе, изучал матанализ и Интернет – порносайты, форумы и онлайн-игры, – вот и вся моя жизнь того времени. Девушек в окружении не наблюдалось, но одна из арендаторш отца оказывала мне телесные услуги.

И все бы ничего, если бы я совершенно случайно не наткнулся в Сети на странный сайт, называвшийся Key. На сайте в квадратном поле случайно появлялись надписи и цифры. Никаких пояснений. Это-то меня и заинтриговало. На форуме и в чатах узнал, что это ребус или шифр, выложенный тайным обществом иллюминатов, в котором они скрыли некую важную информацию. Одни считали, что это цифровой ключ к пониманию мирового тайного заговора; другие говорили – математический код всего мироздания, третьи полагали, будто тот, кто расшифрует ребус, получит доступ к тайнам и планам мирового правительства. Словом, сколько людей, столько и мнений. Я часами просиживал перед монитором, выписывая на бумагу всю эту бессмыслицу, и пытался ее расшифровать: бесполезно. Но внутреннее предвкушение открытия чего-то запретного не давало мне покоя, я даже спать перестал, все время прокручивал в голове цифры и слова из анонимного послания.

Природу этого психоза трудно объяснить: то ли тщеславие, то ли просто страх одиночества и нежелание оказаться один на один с самим собой, но психоз подвигал меня на самые невероятные поступки. Моя задача была сравнима с попыткой восстановить текст «Войны и мира» на основании ста восьмидесяти восьми тысяч восьмидесяти восьми слов, ничего не зная о его содержании, поэтому и средства для решения задачи я искал нетривиальные.

Мне понадобились симуляторы духовной активности, которые пришлось подбирать индивидуально. На это ушло полгода. В конечном счете я остановил выбор на курительной смеси, которая освобождала разум от иллюзии окружающего мира, чтобы сосредоточиться на мире ментальном. Сразу оговорюсь: я не наркоман со снесенной крышей; я говорю о нетрадиционном способе овладеть информацией. В Бога как такового я не верю, как и мой отец, но, будучи молодым ученым, охотно принимаю любые объяснения нашей реальности. В частности, существование параллельных миров (и возможность их взаимной связи друг с другом) и информационного подбрюшия мира, в котором записаны данные обо всем, что было, есть и будет: некий ментальный – умопостигаемый – план бытия. Древние называли его anima mundi, или душой земли, или кармой, а на самом деле это – единая матрица поведения, которая заставляет нас следовать целям творения: разуму, случайно возникшему в смертной оболочке, искать новую форму существования, вечную жизнь и бессмертие. Как я потом узнал на собственном примере, безудержная жажда к совокуплению есть всего лишь механизм страховки от исчезновения живых форм, пригодных для обитания ментальных паразитов, то есть всех форм существования разума на Земле. Ведь разум – это продукт жизнедеятельности второй сигнальной системы человека, возникшей в нас из-за превалирования в жизни языка, речи: он помогает нам общаться и выживать, анализируя и переваривая информацию о мире. Любой человек начинает полноценно существовать только тогда, когда в него инсталлируют поведенческую матрицу и загрузят необходимый минимум информации: все равно что программы, необходимые для работы компьютера, – в этом смысле человек ничем не отличается от вычислительной машины. А anima mundi Земли – это вроде как природный Интернет, из которого обновления или сетевые вирусы автоматически подгружаются в нас, людей; в anima mundi Земли собрана вся информация обо всем.

Хантер Томпсон, один чел, сильно продвинутый по части употребления психотропных веществ, абсолютно точно объяснил парадигму человеческого бытия: «Люди – единственные существа на Земле, которые нуждаются в помощи Бога, а ведут себя так, будто Бога нет». Ну что тут скажешь?.. Ни убавить, ни прибавить. Вещество – оно и есть вещество, без него бы не было рок-н-ролла и всех массмедиа конца двадцатого века: это средство помогает нейтрализовать аттрактор, заложенный в нас от природы, и увидеть мир таким, какой он есть на самом деле, – благодаря веществам мы и становимся богами. Вещество и Бог для меня синонимы: это как снисхождение святого Духа, когда открываются все тайны Неба и Земли, – но я использую его только по необходимости, когда нуждаюсь в помощи.

В общем, я упорно изучал загадочные послания из Сети в надежде совершить открытие, которое изменит привычный ход вещей: разные мысли вертелись вокруг простого желания доказать всем, что я самый крутой. Глупо, наверное, но в восемнадцать лет – простительно.

Я и не подозревал, что любое проникновение двояко: я проникаю в тайну, а тайна проникает в меня. Словно double penetration, но не в смысле порнографии. Хотя в этом тоже есть немножко правды – миры взаимообщаются, взаимопроникая друг в друга, словно любовники в половом акте, обмениваясь энергиями и получая взаимоудовлетворение: мирам нравится взаимосовокупляться. Все восемь параллельных вселенных только этим и занимаются. Это мне объяснил мой преподаватель философии Николай Абрамович Варрава на примере тантрического секса: оказывается, древние знали о взаимопроникновении и пользовались им. Я был просто очарован Варравой: его манерой говорить, обертонами голоса, ходом мыслей, эрудицией и широтой взглядов на жизнь, – он был настоящий учитель в аристотелевском смысле этого слова: он понимал и объяснял мне, человеку техническому, что помимо опыта существует еще и мудрость, которая зависит от понимания. «Все люди по природе стремятся к знанию». Именно это врожденное влечение к умосозерцанию, а не мое юношеское тщеславие, стало первопричиной, которая заставила меня взяться за расшифровку послания из Интернета.

Именно Варрава рассказал мне сначала о Лавкрафте и его «Некрономиконе», а затем о deep web’е, dark web’е и совершенно безумной теории одного американского профессора. Теория такая: компьютерная революция – это на самом деле тайная колонизация Земли кремниевой формой жизни, которую мы сами создаем по присланным нам чертежам, размещенным в Интернете. Это как сетевой вирус, вроде электронных помех, которые наши серверы улавливают из космоса. Варрава, поклонник теории заговора, убедительно доказывал, что весь мировой прогресс – это производная от деятельности мирового правительства, созданного в Англии масонами в середине восемнадцатого века. Он показал мне, как можно зайти на уровень В, в так называемый «Перевал», в зону паранормального, сверхъестественного и фольклорного в Интернете. Там, среди пустых страниц, несуществующих IP, Void’ов, страниц и протоколов я наткнулся на генератор случайных чисел, в который загрузил информацию с сайта Key. И – о чудо, получил результат: подробную инструкцию о том, как создать зеркало Лавкрафта – портал с переменной размерностью, через который можно выйти в любую из восьми параллельных вселенных. Сообщалось, что нужно сделать, чтобы портал заработал, и как отыскать эти места: они были раскиданы по всему земному шару, довольно неравномерно, но на территории нашей страны их оказалось ровно десять. По счастливой случайности, одно из зеркал находилось в Подмосковье, в городе Александрове.

Но тут неожиданно вернулся отец, и мне пришлось прервать исследования и сосредоточиться на учебе. Когда я поделился с отцом своими открытиями, он их не одобрил, а упоминание о веществах и курительной смеси просто привело его в ярость. Отец отвел меня в один из притонов, самый низкопробный, где обдолбанные ханыги – грязные, худые, с исколотыми венами – варили омерзительную смесь из таблеток и химреактивов, а потом кололись полученным перветином одним шприцем по кругу. Затем мы пришли в инфекционное отделение, где лежали больные гепатитом, в основном наркоманы. Мерзость их телесного запустения отталкивала и ужасала.

– Теперь ты видишь, какую цену платят те, кто решает получить все и сразу. Жизнь требует, чтобы ее смаковали. Твое тело – это источник наслаждения, и необходимо о нем заботиться, поддерживая его в чистоте и порядке. Те, кто решили разменять жизнь на эмоции, ничем не отличаются от самоубийц, которые кончают с жизнью раз и навсегда, только их смерть отложенная, растянутая. Чем острее нож, тем тоньше куски колбасы, которые он нарезает. А чем тоньше нарезана колбаса, тем она вкуснее. Получай от жизни наслаждение помалу. И поклянись мне никогда не употреблять наркотики. Никакие!

Мне пришлось дать отцу клятву и на время бросить свои занятия, полностью сосредоточившись на учебе.

Через три года я получил диплом и устроился в одну из микроскопических фирм-посредниц интернет-гигантов, разрабатывал софт для какой-то новомодной игры, даже не зная ее названия. Каждая группа решала локальную задачу и результаты пересылала в центр, где их сводили воедино, чтобы избежать воровства. И тут случилось непредвиденное: поздно вечером, когда отец возвращался с работы, его убили. Застрелили прямо во дворе нашего дома, в упор: две пули в сердце и печень, а одна в голову. Милиция даже не пыталась искать киллеров или заказчиков: следователь мне откровенно сказал, что раскрываемость таких дел, если сам киллер не сдастся с повинной, равна нулю, и мне ничего не оставалось делать, как с этим смириться. Да я, в общем-то, и не скорбел особо по поводу своего родителя. И не потому, что был бесчувственным и жестокосердечным: просто отец бы не одобрил мой плач и эти поминки по Финнегану.

Лично я считал, что смерть отца – дело рук бандитов, которых он развел на бабки и подставил, но решил не вдаваться в эту тему. За год по-тихому переоформил все имущество на себя, уволился, так как больше не нуждался в работе, трехкомнатную квартиру сдал в долгосрочную аренду, а сам переселился в однушку на другой конец города, подальше от места гибели отца. Был две тысячи третий год, страна находилась на подъеме, рынок аренды рос как на дрожжах – а я процветал и бездействовал. Вот тут-то меня вновь посетила идея возобновить прерванные исследования: отец умер, и я освободился от обещания не употреблять вещества.

Для начала я разыскал, забив координаты в GPS-навигатор, портал в Александрове. Им оказалась заброшенная кирпичная будка без крыши с круглым проломом в одной из стен. Она стояла на пустыре в окружении сараев и гаражей – ничем не примечательное место, от которого никак нельзя ждать чуда. Внутри росли лопухи и одуванчики, точно такие же, как снаружи, стены покрывала растрескавшаяся цементная штукатурка без всяких следов лингвистического творчества местного населения. Покой и запустение: идеальное место для эксперимента. Прежде чем приступить к нему, пришлось вернуться в Москву и снарядить себя для первого путешествия: скачать из Интернета запись песен касаток во время брачных игр и подыскать кое-какую аппаратуру согласно ранее расшифрованной инструкции.

Я вновь отправился в Александров, чтобы открыть портал, второго сентября. Из дома выехал рано, в семь утра, и уже к полудню добрался до города, проехал Кремль, некогда центр опричнины, выбрался на Балакиревскую улицу и припарковался на обочине, недалеко от нужного места. Вместе с аппаратурой, которая уместилась в одной сумке, перебрался в будку; установил динамики с трех сторон и настроил их на нужную частоту; хорошенько курнул, освободив разум от мыслей; уселся в самом центре меж стен и включил песни китов, позволив природе взять свое – самому моему мозгу настроиться на резонанс Шумана и сдвинуть точку сборки мира. Портал открылся, я исчез.

Трип №1

Холодно. Рядом равномерно гудит работающий движок. Ничего не вижу. Неужели мозг не может реконструировать изображение снаружи, вне тела? Ощупываю себя. Я другой, не совсем человек: длинные мускулистые руки, как у орангутанга, мощное тело, прикрытое броней, наголо бритая голова, на тыльной стороне правой ладони – печать, выпуклая свастика в круге; такая же на лбу, между бровями. На голове по бокам – отростки имплантатов-сенсоров, что-то вроде кошачьих усов.