Рассказы: Выпуск 11. Изнанка сущего. Крафтовый литературный журнал «Рассказы»

– Беги за канарейкой, – сказал мужчина, поглядев на Улю. – Беги и не останавливайся.

И бабушка повторила, не оборачиваясь, глухо и болезненно, как человек, признающий вину:

– Беги.

Птица спорхнула с мужского плеча, устремилась сквозь туман, и Уля, в который раз за сегодня, побежала. Красное пятнышко мелькало перед глазами, разгоняло дымку и звало: «Чивик! Чивик!». На миг Уля обернулась и увидела два расплывчатых силуэта: мужчина вел за руку девочку – лет восьми, не больше. А потом они исчезли. И красная канарейка исчезла. И туман.

Из белизны – нет, из темноты – медленно выступило мамино лицо. Испуганное, припухшее от слез, с горестно искривленными бровями.

– Уля! – хрипло вскрикнула мама, прижав Улю к себе. – Скорая едет, доченька! Потерпи немножко.

– Да я в порядке, мам.

Она действительно чувствовала себя неплохо. Ей дышалось, смотрелось, слушалось и немножко хотелось пить – а значит, жилось. Правда, что-то было не так. Иначе. Уля не сразу поняла, что именно.

Ноги болели.

Игорь Кременцов

Мгла под кроватью

Часть первая

Леха считал себя хорошим старшим братом. Конечно, семилетний Серега, в Лехиных устах просто Серун, мог с этим поспорить, но его мнение совершенно никого не интересовало.

Лехе было четырнадцать. Он был из тех подростков, что вечно дерутся за школой, умудряясь быть зачинщиками ссоры. Стабильно пару раз в месяц нервы отца не выдерживали, и Леха получал знатную порку.

Тем не менее назвать Леху плохим было нельзя. В драки он ввязывался дабы не уронить пацанской чести, а выходки имели безобидный характер. По большей части… те, что не касались младшего брата.

Серега не был ему единокровной родней. Однажды отец привел в дом чужую женщину с ребенком, и с тех пор они стали жить все вместе. За все время Леха ни разу не назвал ее мамой, только по имени – Ольгой, подозревая, что она взаимно его недолюбливает, хоть и тщательно все скрывает.

Первое время Леха относился к малышу, мягко говоря, не очень. Со временем в глубине души он почти полюбил лопоухого мальчугана, но себе в этом никогда бы не признался.

Худшим качеством Лехи было чувство юмора, превратившее Сережкину жизнь в некое подобие ада.

Когда в бабушкином доме мальчишки делили одну комнату, Леха несколько раз опускал руку спящего Сереги в теплую воду, отчего тот прудил в постель. Это было смешно, пока отец не застукал Леху и не выпорол так, что мастер остроумия дня три не мог сидеть ровно.

С тех пор как семья переехала в собственный дом, братья жили в разных комнатах. Шуточек поубавилось. У Лехи возникли интересы, которые обычно появляются у взрослеющих мальчишек.

Его комната закрывалась изнутри. Там жужжал кулером подключенный к интернету компьютер. Предполагалось, что агрегат используется для учебы, на деле же, закрываясь, Леха просматривал сотни роликов с пранками и драками. Свободное от этих дел время фанатично посвящалось играм.

Порой Леха вспоминал, что в конце коридора существует комната Серого, который, конечно же, скучает без мышиного кайфа перед сном или лягушки под одеялом.

Грядущей ночью Леха планировал завершить масштабную и злую шутку. Возникшая случайно, она впоследствии вылилась в сложную, состоящую из множества этапов шалость.

Идея пришла Лехе на ум в тот миг, когда он увидел новую кровать брата.

На самом деле кровать была не новой. Она досталась со стульями и кухонным столом от прежних хозяев. Стол и стулья родители отправили в деревню. Массивную деревянную двуспалку оставили в Сережкиной комнате. От усеянного пятнами матраса попахивало нафталином, но Ольга, работавшая директором химчистки, быстро решила проблему, заставив мужа отвезти матрас к ней на работу.

Это породило легенду, гласившую, что раньше на кровати спала столетняя прабабка прежней хозяйки дома…

История слетала с губ как листва с веток в ветреную ночь. По словам Лехи, ее в школе рассказал мальчишка, доводившийся старухе родственником.

Бабка была ведьмой, вдобавок одержимой бесами. Отчаявшись, ее семья решилась звать священников, чтобы те провели обряд экзорцизма.

Попы приехали, но их ожидала запертая дверь. Ведьма вопила, чтобы ее не трогали, однако святые отцы оказались непоколебимы, и дверь затрещала под ударами.

Понимая, что ей несдобровать, старуха залезла под кровать и взмолилась дьяволу. Когда священнослужители вломились – приглядись хорошенько и увидишь трещины на косяке и что петли погнуты – комната пустовала.

Старухи не было ни в шкафу, ни под столом, ни под кроватью. Окно плотно заперто изнутри.

С тех пор ведьму не видели, но дом пришлось продать. Здесь творились странные вещи. Мебель двигалась, а из-под кровати до сих пор можно услыхать бабкин голос. Она просит выпустить ее, потому что дьявол так этого и не сделал.

Леха открыл по секрету, что папа и Ольга все знают. На самом деле матрас возили не в химчистку, а в церковь, чтобы его обрызгали святой водой и прочли молитву.

История вызвала ужас. Той же ночью Сережка отказался спать в комнате. Разумеется, когда все выяснилось, Лехе здорово влетело.

Страшилка благополучно забылась бы, но младший брат некстати наябедничал отцу про Лехину заначку с сигаретами.

Как таковой заначки не существовало. Нераспакованная пачка ментолового «Мальборо» просто лежала на дне школьного рюкзака.

Усугубилось все тем, что отец напился. Запои с ним случались редко, но в такие дни он становился жестоким, с пустыми, налитыми кровью глазами.

Утром в школу Леха не пошел. Ягодицы и спина покрылись размашистыми синюшными полосами от ремня.

Сережка признался сам. Он зашел к брату, таща игрушечного робота, выпущенного к показу новых «Трансформеров».

– Возьми. Он твой. Я не знал, что так будет, правда. – Губы Серого дергались. Глаза, точь-в-точь как у его матери, заблестели. – Когда дядя Миша порол тебя и заставил курить всю пачку, я хотел, чтобы все пошло обратно. Чтобы я никогда не рассказывал про сиги в портфеле. Прости, пожалуйста!

Серый разревелся, но Леху это не тронуло. Неумолимо накатывала злоба, и он выбил трансформера из детских ладошек. Отколотая голова покатилась по полу.

– Гаденыш! Еще раз такое сделаешь! Хоть что-нибудь такое сделаешь – убью!

Одна рука, сжатая в кулак, занесена для удара. Второй он схватил Сережку за горло, как обреченного на утопление котенка.

Таким он увидел себя в зеркале на шкафу.

Словно отец накануне, только моложе и пьян не от водки, но от гнева. Это подействовало как ледяная вода. Леха обмяк, с ненавистью прошипев: «Вали, иуда мелкая! И не показывайся!».

Серый медлил.

– Я не хотел, чтобы у тебя был рак, как на фотографии с пачки…

В него полетел робот, которому уже не суждено будет оправиться от повреждений даже с помощью упаковки суперклея.

Леха ненавидел сводного брата с мачехой. Ненавидел отца и себя. Так родился план мщения.

К слову – Леха больше не курил. Ни разу в жизни.