Пустые надежды

– Но я хочу помочь…

Вдруг мужчина резко повернул голову, словно что-то услышав, и его лицо побледнело. Быстро овладев собой, он передал Аластору кулек с остатками еды.

– Прошу, выполни одну мою просьбу, и я буду благодарен тебе до конца дней.

Аластор воодушевленно закивал: еще бы, такой таинственный человек просит его о чем-то.

– Мне необходим особый напиток. Беги домой и налей вино во флягу, потом добавь туда кружку воды, размешанной с толченым углем, и принеси сюда. Сделай все именно так, как я сказал.

Аластор послушно кивнул и пулей помчался домой, совершенно забыв об отце, который ожидал свой обед.

Когда он вместе с матерью прибежал в подворотню, разочарованию мальчика не было предела: мужчина испарился, словно его там никогда и не было. Сначала Кассандра была крайне недовольна поведением сына, списав историю на богатое воображение, но потом, подняв что-то с земли, она изменилась в лице и, не оглядываясь, увела сына домой, позже прочитав ему очередную нотацию о том, что нельзя подходить к странным незнакомцам.

– Мама! Он был волшебником! – негодуя восклицал маленький Аластор.

Мальчик отказывался признавать, что человека можно оставить в беде из-за того, что он кажется не слишком безопасным.

– Хватит! Это тебе не бездомная кошка, которых ты постоянно таскаешь домой. Такие люди могут быть опасны! – кажется, в этот раз Кассандра действительно не на шутку разозлилась. Её миндалевидные глаза сверкали, а тонкие брови собрались у переносицы. – Ты еще поймешь, о чем я говорю, но пока ты не вырос, будь добр слушаться меня, или я расскажу обо всём отцу!

Кассандра дождалась пока Аластор уйдет на улицу и без сил опустилась на стул. Она раскрыла ладонь и, покачав головой, посмотрела на серебристую пуговицу с искусным оттиском в форме ворона.

«Надеюсь, они не видели, что Аластор разговаривал с тем несчастным мужчиной».

***

«Как же болит голова».

Аластор очнулся и попытался открыть глаза, но веки не поднимались. Они словно приклеились друг к другу и одновременно отяжелели. Мужчина осторожно ощупал голову и лицо. Рука сразу стала липкой от крови, из-за которой и слиплись его веки. Голова гудела, а все мышцы затекли от лежания в неудобном положении. День, начавшийся неважно, становился всё хуже и хуже.

«К чему было это воспоминание?»

Перед пробуждением Аластор видел сон о своем детстве, невероятно яркий и подробный, будто опять переживая те моменты. В его груди потеплело от воспоминаний о матери, но последние грезы рассеялись, и мужчина вспомнил, что лежит прямо на поле битвы.

Стоило ожидать худшего. Он напряг слух, пытаясь, не привлекая лишнего внимания, понять, что происходит вокруг.

Солнце давно скрылось за горизонтом и поблизости не было никаких источников шума, поэтому Аластор немного приподнялся на локтях и огляделся. Он упал в траву рядом с изгородью, так что видимо в разгаре драки его поначалу сочли мертвым, а потом, когда действие сместилось вглубь деревни, о нем совершенно позабыли.

Вокруг было темно, а над крышами в центре Абеллайо полыхало яркое зарево, заливая дома светлыми оранжевыми сполохами.

«Кажется, лесорубы подожгли несколько домов» – Аластор нахмурился, подавляя пульсирующую боль в затылке – «Значит их не перебили здесь, и они смогли отбросить деревенских…»

Но что это сулило ему и кого можно считать врагами, а кого друзьями всё ещё оставалось неизвестным.

«Жители напали без колебаний: они явно заодно с лесными диверсантами, но вряд ли планировали что-то настолько серьезное сегодня. Возможно, предполагали лишь защищаться от агрессии, возникшей из-за ловушек, и недооценили уровень напряженности. Лучше держаться от них подальше».

Мужчина вспомнил о деньгах, которые ему удалось скопить и заскрипел зубами. Тайник с монетами остался в его комнате, но путь туда пока что закрыт. Он снова прислушался: со стороны зарева послышались жуткие крики.

«Неужели еще не все закончилось?» – если лесорубы перебили всех жителей, то Аластору тоже несдобровать: ведь он один из королевских служащих, пусть и не самого высокого ранга, а значит его долг – донести на них.

«Комиссар! Вот, кто точно должен пресекать подобные конфликты!»

Рикард Шип, так звали комиссара, направленного в Абеллайо, не выглядел человеком, заслуживающим доверия. Он спустя рукава относился к своим прямым обязанностям и вместо их выполнения старался охмурить всех красивых девушек деревни, а в первую очередь Ребекку. Она, смеясь, рассказала Аластору об этих жалких потугах, впоследствии перешедших в угрозы, но закончившихся в итоге ничем. Ребекка смогла отказать Рикарду и не ощутить никаких последствий, в отличие от многих деревенских девушек, у которых выбора не оказалось.

Впрочем, сейчас Аластора не волновало ублюдок Рикард или нет – у него есть солдаты, и он должен защищать власть королевы в Абеллайо. На первое время этого достаточно.

«Только бы Полоски не пришли туда первыми».

Аластор решил выдвигаться к резиденции комиссара, рядом с которой находились и бараки солдат, призванных защищать порядок в Абеллайо. Их репутация в деревне была не сильно лучше репутации лесорубов, но солдаты, по крайней мере, также, как и Аластор, являются королевскими служащими, так что точно должны быть на его стороне.

«Да уж, свою задачу по защите деревни эти горе-вояки провалили с оглушительным треском» – горько усмехнулся мужчина.

Оценив свое положение и прикинув в какую сторону нужно будет отползти перед тем, как подниматься, Аластор осторожно начал движение. Трава тихо шелестела под его ладонями, а земля приятно холодила грудь и живот, помогая отвлечься от ужасной головной боли. Однако, не успел он проползти и пары метров, как раздался еще один крик, настолько громкий, что, казалось, человек, его издавший, находился совсем рядом. Холодные и липкие щупальца ужаса прикоснулись к спине Аластора, поднимаясь к шее.

«Нужно найти комиссара, и сделать это как можно скорее!»

Он вновь поднял голову, но поблизости все еще никого не было, а отблески пламени стали сверкать гораздо ярче. Крик продолжался, но голос становился все ниже, после чего перешел в утробный рев. Пламя сверкнуло и окрасилось в синий цвет.

«Вот ведь проказа! Неужели у них тут еще и колдовство какое-то?»

Аластор, как и большинство жителей Терениса, не доверял колдовству и тем, кто им занимается. В Школе им всё объясняли наукой, рассказывая о законах, по которым живет мир. А колдовство, малоизученная и опасная область человеческих знаний, казалось чем-то очень ненадежным и чуждым. Колдовством занимались Одаренные – люди, имеющие связь с Тенью. Сам Аластор никогда в жизни не видел Одаренного, но в одной из книг он прочёл о короле давно исчезнувшего западного государства, который имел такую силу.

Так или иначе, вне зависимости от его убеждений, жуткий крик и неожиданная смена цвета пламени выглядели как самый настоящий колдовской ритуал прямиком из страшных рассказов, которыми любил пугать Аластора один из стариков-библиотекарей, когда Кассандра брала сына с собой на время работы.

Мужчина снова огляделся.

«Вот ведь чудесный день, чтоб его!»

Луна вышла из-за облаков, и наконец стало возможно хорошо осмотреть поле битвы: вокруг лежали тела павших, а у домов, где мерцал огонь, виднелись странные силуэты. Они передвигались рывками и не слишком походили на людей.

Но главное, что понял Аластор осмотревшись – не только огонь стал синим, но сам свет, струившийся от луны, принял сапфировый оттенок. Со стороны силуэтов вновь послышался крик, постепенно сменившийся воем, а потом утробным ревом. За ним ещё один, и ещё.

«Кажется, пора забыть о предосторожностях и двинуться к комиссару» – мужчина начал подниматься, как вдруг в голове вместе со вспышкой боли сверкнула мысль – «Ребекка!»

– Проклятье.

«Она живет на восточной окраине Абеллайо, значит придется направиться в сторону пламени, а потом свернуть направо. Вот ведь проказа!» – мысль о том, что может произойти с одинокой девушкой в такое опасное время, была невыносима.

Воспитание, полученное от матери, и развитое чувство справедливости не оставляли мужчине выбора. Тихо ругаясь сквозь зубы, Аластор перебежал от одной изгороди к другой и со всеми предосторожностями направился к дому Ребекки. Он хорошо знал эту часть деревни, поэтому сократил путь, пройдя через прорехи в нескольких изгородях, и уже на подходе к дому резко остановился, услышав хриплое, рычащее дыхание и тяжелую поступь.

Затаившись за изгородью, Аластор слушал медленные шаги и прерывистое порыкивание. Такие звуки вряд ли мог издавать человек, поэтому мужчина решил аккуратно выглянуть за угол изгороди. Любопытство пересилило страх, но Аластор тут же пожалел об этом.

То, что предстало его взгляду, напоминало человека лишь в общих чертах. Существо шло на двух ногах, изредка припадая к земле и принюхиваясь. Аластор судорожно сглотнул и по его виску скатилась капля пота. Ужас запустил свои холодные пальцы в саму душу мужчины. Все чувства говорили, что нужно бежать, но он не мог оторвать взгляд от монстра.

Руки отродья разительно отличались друг от друга: одна вполне человеческая, вторая же – в полтора раза длиннее и массивнее, с длинными когтями и покрытая шерстью, явно звериная. Морда монстра отдаленно напоминала собачью или волчью, а спина бугрилась странными наростами и искривлялась дугой, словно он стоял на коленях, молясь кому-то или чему-то, и больше не мог разогнуться. Его глаза горели синим огнем, и, взглянув в них, Аластор медленно выдохнул, осторожно возвращаясь за изгородь. Но он не успел скрыться и существо уставилось прямо на него. Водоворот ненависти и насилия плескался в глубине мерцающих глаз, гипнотизируя и ослабляя волю мужчины.

Монстр закряхтел, и огромная пасть, полная кривых зубов, со свисающей до самой земли веревкой слюны, растянулась в безобразной ухмылке. С неожиданной для своего размера и внешней несуразности быстротой он рванулся к Аластору.

«Вот и конец мой…» – в голове Аластора промелькнули мысли о матери, о надеждах и планах, которые трещали по швам, растоптанные уродливым монстром – «Говорил отец не соваться в эту глушь».