Открытая дверь

Открытая дверь
Иван Тихомиров

Жизнь идет своим чередом, но однажды ты видишь открытую дверь и решаешь заглянуть туда всего лишь из странного, едва объяснимого любопытства. Ты попадаешь в чужой дом и уже в самом начале пути чувствуешь, что никогда двери не открываются так просто, без всякой причины…

Иван Тихомиров

Открытая дверь

Он любил, когда идет дождь. За окном поздний вечер, а ты стоишь, слегка прислонившись к стеклу, и куришь медленно. Причудливо кружится дым. В квартире темно. А на улице в размытом фиолетово-чернильном полумраке мелькают огни фар и редкие темные силуэты прохожих. Там опасно и холодно, а здесь в доме тепло и почти безопасно, почти, потому что нигде, даже в том месте, которое хорошо знаешь, ты не защищен полностью. И это понимание приятно и только слегка щекочет нервы. Горит огонек сигареты. Налетает ветер и качает верхушки деревьев. Он на десятом этаже. Один в съемной квартире. Хочет написать ей, но колеблется. Они не договаривались о сегодняшней встрече, но почему бы и нет? Последний раз, а потом расстаться. Всякий раз он думал именно так, наверное, с самого первого дня и все время откладывал на потом из-за странных и смутных причин. Прислушался к тишине, как будто она должна дать ответ на вопрос. Посмотрел в телефон, начал набирать сообщение, но передумал, так и, оставив слово «приезжай» недописанным на букве «з». Прошел в кухню, затушил бычок в пепельнице на столе. Давно они тут не убирались. В раковине уже шесть немытых бокалов из-под вина и тарелки с остатками креветок. Еще кожура апельсиновая. Надо все это высыпать в мусорку, хотя и лень. Так, а она забита под завязку. Ну и что идти выбрасывать? А почему нет? Потому что эта квартира не для быта, не для горы ободранных и непонятно чьих зубных щеток, не для мытья полов по выходным и не для развешенного всюду белья. Ну и пусть тогда теперь все гниет? Он нехотя достал пакет, завязал кое-как, не включая свет, прошел в коридор. Ему нравилась темнота. Щелкнул замком и вышел на площадку перед квартирами. Справа общая дверь, а дальше впереди, рядом с другой квартирой, выход к мусоропроводу и на балкон. Только сосед почему-то оказался на пути. Ходит прямо здесь и курит нервно, одет как положено в спортивные штаны и старую майку, небритый, с мертвыми ломкими волосами. Он не знал его по имени, только буркнул «Здрасьте», сосед никак не отреагировал. Хоть бы вышел на воздух курить, здесь то зачем топтаться? Впрочем, не его дело. Он прошел к мусоропроводу, кое-как затолкал пакет. Пока он боролся с железной пастью, сосед вернулся к себе, хлопнув громко дверью, кажется, это была та квартира, что напротив его, но какая, по сути, разница. Уютный сумрак чужого дома втянул его обратно. Он сел на кухне в темноте и стал снова курить, разглядывая иногда бессмысленно телефон. Экран светится заманчиво, как вывеска ночного клуба. Прилетел звук. Кажется, кто-то открыл общую дверь. Если бы он сидел в комнате, то может быть и не услышал ничего, но сюда всегда прилетали стуки и шаги с площадки. Он медленно поднялся и осторожно пошел к входной двери. Посмотрел в глазок, так просто, от нечего делать, играя в странные прятки. Перед дверью напротив стояли двое мужчин в форме, прямоугольники с надписью «полиция» на спинах. Он тут же отпрянул, и наблюдать дальше не стал, вернулся, ступая медленно, в кухню. Дальше было тихо. Никаких особенных громких звуков. Только дождь шумит за стеклом, падает как обезумевший, со свободного неба в жуткую пропасть метущихся городских улиц. И время неумолимо тикает, перемалывая своими шестеренками все новые и новые жизни. Так сидеть и думать можно очень долго. Он встал, прошел в ванну, умыл холодной водой лицо. Потом опять зачем-то прокрался к двери и посмотрел в глазок. Никого. Только свет потолочных ламп и бледно-зеленые стены. Но, кажется, дверь напротив приоткрыта. Он осторожно надел ботинки и выбрался из квартиры. Хотел тут же зайти обратно, но вместо этого оказался возле открытой двери соседа. Вошел внутрь без спроса. Везде горит свет, но никто не ходит, не разговаривает, не ставит чайник, не гремит посудой. Он сделал несколько шагов не разуваясь, думал позвать кого-то и пройти на кухню, но увидел, что дверь в большую комнату распахнута. Он подошел. Там на полу в луже крови лежал полицейский с пробитой головой. Сразу видно, прямо оттуда и натекло. Форточка открыта, и ветер с шумом врывается в помещение. Он приблизился к телу, наступил в кровь, понял, что делает все не так и стал торопливо пятиться назад, оставляя красно-багровые следы, начал нервно метаться по комнате, потом вышел обратно в коридор и сразу же набрал ей. Она взяла после второго гудка.

– Короче…я…слушай, приезжай. Тут мента убили, я все кровью измазал…

– Погоди…Не поняла!? Кто? Где!? Ты убил кого то!?…

– Нет…блин. Не я. Нет. Зашел к соседу. Здесь мертвый мент, и я в кровь наступил.

– Ну, так вернись в квартиру и сиди там. Я приеду щас.

– У меня ботинки все заляпаны. Тут везде следы. Как я пойду? Может ноль два позвонить?

–Ты че, дурак!? Они ж на тебя все повесят, сто пудняк, я тебе говорю…Что за новости на ночь глядя?…Ладно, сними ботинки свои кровавые и вали назад. Ты ж на нашей хате?

– Да. Где ж еще.

– Тогда все. Вали и меня жди.

Отключилась. Он прошел обратно к выходу, наследив еще, стянул обувь неуклюже, вышел в одних носках на площадку, прикрыл дверь осторожно и на цыпочках по холодному полу побежал назад.

Она не любила эти странные черно-стальные коридоры и режущий синий свет. Бегаешь тут как мышка, над которой равнодушные ученые постоянно ставят жуткие эксперименты, а ты все никак не умрешь. Но зато это приносит неплохие деньги, и возьмут сюда тоже не каждую. Можно и помучаться, напиться потом, развлечься и забыться. Людей, которые сюда ходят, она тоже терпеть не могла. Проигрывают огромные деньги, литрами хлебают дорогущий алкоголь и пристают к девчонкам. Гогочут все время, орут, шутят мерзко. Конечно. Там наверху, в обычной жизни, они прилизанные топ-менеджеры, упакованные владельцы компаний, заместители и руководители отделов. У многих наверняка есть семьи, приличные родители, благотворительные проекты, ухоженные розы и идеальные газоны. Чистота и красота. Но здесь, ночью, в подпольном казино, они выпускают наружу все то, что днем прячется за гладко выбритыми щеками и аккуратно подчищенными бумажками. Им пока еще необходимо скрываться, но однажды этот мир перестанет прятаться и вырвется наружу, чтобы поглотить город. Она разносила напитки, принимала заказы, могла и пофлиртовать с клиентом, ведь именно для этого нужна короткая юбка и туфли на высоких каблуках. Ее открытая майка блестит золотой чешуей в странном синевато-дымном свете и иногда она чувствует себя королевой, пока какой-нибудь кретин не отмахнется от нее брезгливо или не обматерит. Такое случается нередко, и за это ей тоже платят. Игровой зал бурлит, как и всегда, волнуется, искрит молниями азарта. Делайте ваши ставки. Она лавирует между столами как ящерица, носится сквозь завораживающий дым, ловко обходя проплывающих мимо клиентов и другой персонал. Снова черные коридоры, здесь можно немного выдохнуть, но совсем расслабляться нельзя. Не нарваться бы на Виктора, Ритка говорила, что сегодня главный сильно не в духе. Впрочем, он, кажется, всегда такой в большей или меньшей степени. Бежишь ты эдакая стильная по коридору, вся устремленная к клиенту, которого с большим трудом едва смогла расслабить и вовлечь в игривое общение, как слышишь вдруг позади неприятный, как скрип пенопласта по стеклу голос: «Таааак…штооооп! Кто это у нас такая!? Ну-ка, ну-ка, иди сюда. Да. Да, ты! Че стоишь!?…Так, кто ты у нас Снежана, Виолетта, Маргарита? Гы-гы.» – трогает своими раздутыми пальцами бейджик – «А не, ты ж не новенькая вроде, но тупая, медленная такая вся, ниче не реагируешь, когда тебе сказали! Ты слышала, когда сказали тебе подойди!? Слышала!? А че не подошла сразу!? Ты из деревни, что ль приехала? Я таких не беру…Ладно вали пока. Беги отсюда!». Это только в лучшем случае Виктор велел проваливать, а в худшем мог лишить премии или даже месячной зарплаты, иногда ударить по щеке ладонью, начать издеваться над твоей внешностью или выдумывать несуществующие провинности, за которые полагается мыть уборную или разбирать хлам на складе. Он был весь такой здоровый и крупный, не накачанный с бицепсами, но и не пухлый толстяк, мужик с крепкими ручищами, но мелкими глазками и острым противным носом. Всегда одевал темную дорогую рубашку и чистил ботинки до блеска. Постоянно проверял на месте ли понтовые золотые часы на левой руке. И вместо «Стоп!» говорил «Штоп!». Поэтому и кличка у него была такая, за глаза, конечно. Виктор «Штоп». Тех, кто работает давно он рано или поздно запоминал и доставал намного реже, но, тем не менее, и они тоже могли порой не попасть ему в настроение. Кажется, пронесло. Только Ирка пробежала мимо по коридору с подносом. Она зашла в раздевалку, хотела минуты две передохнуть, и сразу же зазвонил телефон, оставленный в куртке. Иногда к ним в казино, неведомо как, попадали «залетные», такие которые не умеют играть и не знают, как вести себя в криминальной среде. А может быть, их запускали специально для того, чтобы напоить, выдоить, а потом еще и квартиру, например, ограбить. Пару раз, а может и больше, она выполняла подобные поручения, которые давал сам Виктор и при этом смотрел коварно и очень пристально, как бы объясняя молчаливо, что если что не так, то тебя первой и прирежут. Она таскала мужика по ночному городу, развлекала, потом попадала к нему в дом или в гостиничный номер, ну а дальше по обстоятельствам. Иногда удавалось узнать пин-код кредитной карты или что-нибудь еще интересное, и тогда уже начинали действовать шестерки «Штопа». Вот и он был такой. Залетный. Не совсем лох. Но все-таки лох. Финансовый аналитик в крупном банке как потом оказалось. Его бы точно раскатали, развели и кинули, по полной бы «обслужили». Но он ей понравился. И она его защитила, обогрела, отвела опасность, потому что она неплохо знала этот мир, а он не врубался ни во что. И они стали встречаться в итоге. Он, конечно, был женат, но и она не собиралась долго ныть, чтобы ушел и надевать кандалы брака, так что по большому счету ей было все равно. Да и вообще не из-за его денег или статуса она это делала. Не такой уж он был и крутой. Просто как отдушина, как возможность пожить что ли. Почти год уже вместе. И вот он позвонил и сказал что убийство какое-то, кровь. Что за дела? Придется убегать и просить Марину, старшую смены, чтобы прикрыла. Наверняка бабки за это попросит, но ничего, она отдаст.

В квартире как-то таинственно тихо и холодно, мурашки бегают по рукам. Дурацкая у него привычка, берет из пепельницы бычок, отрывает фильтр и кладет отдельно на столе, потом еще один рядом и еще, получается стройный ряд. Он часто так делал, она смотрела, раздражалась, но почти никогда не просила прекратить. А теперь нужно встать и пойти включить в кухне свет, потому что от этого, наверное, станет теплее – странная мысль пришла. Нажала кнопку. Вернулась. Сразу стала заметной гора немытой посуды в раковине и одинокая кастрюля на плите с вилкой внутри. Заброшенный быт. И где-то там за стенами лежит труп человека.

– Выключи, я тебя прошу!

– Че в темноте то сидеть?…

– Выключи!!

– Не ори…

– Я ору!? Да, ору. Прости… Че делать то будем?

– Совещаться в темноте…

Она опять вышла, нажала выключатель и снова пришла.

– Думаешь, мы так будем сидеть, и не увидят, не узнают?…

– Просто люблю, когда темно.… Там кровища. Следы…

– Давай я схожу, посмотрю?

– И сосед пропал… Ну, сходи, дверь то открыта, милости просим.

– А че за сосед?

– Ну, я пошел, короче, мусор вынести, а он там ходит… потом в хату зашел, потом зашли два мента, а потом его убили…

– Кого?

– Что?…

– Кого убили? Соседа? Ты ж говорил…

– Нет. Мента. А соседа нет. И второго тоже. Куда-то, блин, делись они…

– Ничего не поняла. Ладно, я пошла, а ты сиди не шевелись и бойся, может, пронесет.

– Ну ладно, давай…

На самом деле дверь открыта. В квартире кажется никого. Она аккуратно ступила на коврик в коридоре. Действительно кровавые следы повсюду и его ботинки валяются рядом, носками в разные стороны. Труп отсюда не видно, но теперь понятно, что он здесь точно есть. Ей не было страшно, совсем, и как будто так и должно быть, а еще захотелось сделать уборку и вроде как не для того чтобы замести следы, но просто по-женски, пусть станет чисто. Она медленно сняла туфли, надела чьи-то мягкие тапочки, походила, осмотрелась, заглянула в туалет и в ванную, нашла швабру, ведро, тряпки и моющие средства. Отмыла кровавые следы. На труп не взглянула, как будто его здесь нет. Тошнить – не тошнит, и убежать пока тоже не хочется. Решила посмотреть карманы курток в коридоре. В этот момент зазвонил телефон:

– Ты че так долго!?

– Нормально все. Приду щас.

– Давай уж приходи…

А вот и ключи во внутреннем кармане. Надо проверить подойдут или нет. А одежды то много. Здесь не один сосед живет, а несколько. Или это все на одного куртки? Может и так. А если он сейчас вернется и войдет, дверь то не закрыта. Точно она забыла щелкнуть замком. Заходи кто угодно. Стоп. Ключи здесь. Хозяина нет. Его тоже убили? Или это он убил? Что там мой дружок говорил, что за ахинея? Вошел сосед, потом за ним два мента, теперь один из них мертв, а второго и хозяина квартиры нигде нет. Так? Обошла все комнаты, в кухне побывала. Никого, вообще. Может и к лучшему, да и какая разница кто кого убил? Но если грохнули, значит за что-то? Полиция не едет, никто ее не скручивает, значит не вызывали, и никто ничего не видел, а они таскаются сюда как к себе домой. Она нашла на кухне пакеты, в один сложила его ботинки, в другой свои туфли, потом в чужих тапочках вышла на площадку, закрыла дверь на ключ, почти сразу подобрала нужный, и в этот момент он опять стал названивать. Отвечать не стала, вернулась в квартиру. Он все также сидит на кухне в экран смотрит.

– Че ты долго то так!?

– Я вымыла там все. Твои боты принесла…

– Ну, спасибо! Прям просто класс! Жить без них не могу!…И че реально, слышишь че, он там лежит, прям реально, он сдох!?

У него как будто мигом нервы сдали, лицо вытянулось вперед вместе с шеей, и голос зазвучал панически-неестественно.

– Успокойся…Ну лежит. Значит, ты говоришь, сосед зашел туда, а за ним менты? Так было?

– Типа допрос щас будет или что?

– А что нельзя? Дай сигарету. Давай расскажи, без паники, нормально все, никто не видел, давно бы нас уже забрали.

Она села на табуретку, прикурила, жадно втянула дым.

– Да ладно тебе… Ну короче. Прям по минутам все рассказывать?

– Да. – Она улыбнулась притворно.