Он изучал Санхоньятона,
Зубрил «Республику» Платона
И тиснул длинную статью
О божествах самофракийских,
Чтоб жизнь убогую свою
Влачить среди дворян российских?
VII
Он из себя был худ и мал;
Любил почтительные жесты –
И в переписке состоял
С родителем своей невесты.
Он был с чувствительной душой
Рожден; и в старческие годы
При зрелище красот природы
Вздыхал, качая головой.
Но плохо шли его делишки,
Носил он черные манишки,
Короткий безобразный фрак,
Исподтишка курил табак…
Он улыбался принужденно,
Когда начнут хвалить детей,
И кашлял, кланяясь смиренно,
При виде барынь и гостей.
VIII
Но бог с ним! Тихими шагами
Вернулся под родимый кров
Помещик… Он моргал глазами,
Он был и гневен и суров.
Взошел он в сени молчаливо,
И лани испуганной быстрей
Вскочил оборванный лакей
Подобострастно-торопливо.
Мной воспеваемый предмет
Стремится важно в кабинет.
Мамзель-француженка в гостипой,
С улыбочкой, с ужимкой чинной
Пред ним присела… Посмотрел
Он на нее лукаво – кошкой…
Подумал: «Эдакий пострел!»
И деликатно шаркнул ножкой.
IX
И гнев исчез его, как пар,
Как пыль, как женские страданья,
Как дым, как юношеский жар,
Как радость первого свиданья.
Исчез! Сменила тишина
Порывы дум степных и рьяных…
И на щеках его румяных
Улыбка прежняя видна.
Я мог бы, пользуясь свободой