Завтрак у предводителя

ВЕЛЬВИЦКИЙ. «От точки Б»…

КАУРОВА. А позвольте узнать, чей будет пруд?

БАЛАГАЛАЕВ. Разумеется, общий; то есть правый берег будет принадлежать одному, левый другому.

КАУРОВА. А! вот как!

БАЛАГАЛАЕВ. Далее, далее…

ВЕЛЬВИЦКИЙ. «Пустоши же разделить поровну: в первой сорок восемь, во второй семьдесят семь десятин».

БАЛАГАЛАЕВ. Так вот что я теперь предлагаю… Тот, кто не получает усадьбы, берет всю первую пустошь за себя, то есть получает двадцать четыре десятины лишнего. Вот пустоши: первая и вторая.

ВЕЛЬВИЦКИЙ. «Владетель первого участка обязывается переселить на свой счет два двора во второй участок; а выселенным крестьянам конопляниками пользоваться два года…»

КАУРОВА. Ни крестьян переселять, ни конопляники уступать я не намерена.

БАЛАГАЛАЕВ. Да полноте.

КАУРОВА. Ни за что, Николай Иваныч, ни за что!

АЛУПКИН. Не извольте перебивать, сударыня!

КАУРОВА (крестится). Что это? что это? во сне я, что ли?.. да после этого я, право, не знаю, что и сказать! Конопляники на два года, общий пруд! Да эдак лучше я от дома откажусь…

БАЛАГАЛАЕВ. Да позвольте, однако, заметить вам, что Ферапонт Ильич…

КАУРОВА. Нет, батюшка, не извольте беспокоиться. Знать, я вас чем обидела…

БАЛАГАЛАЕВ (вместе с нею). Да выслушайте меня, Анна Ильинишна! вы толкуете о дворах, о конопляниках, а ваш братец может к другому участку присоединить двадцать четыре десятины…

КАУРОВА (вместе с ним). Не говорите, не говорите, Николай Иваныч! Помилуйте! что я за дура буду, что конопляники даром отдам! Вы бы одно вспомнили, Николай Иваныч: я вдова – за меня заступиться некому; дети у меня малолетные: вы бы хоть их пожалели.

АЛУПКИН. Это уж слишком, слишком! нет, это слишком!..

БЕСПАНДИН. Стало быть, вы находите, что мой участок лучше вашего?

КАУРОВА. Двадцать четыре десятины!..

БЕСПАНДИН. Нет, скажите, лучше?..

КАУРОВА. Помилуйте! двадцать четыре десятины!..

АЛУПКИН. Да вы отвечайте: лучше? а? лучше, лучше?

КАУРОВА. Да что ты это, батюшка, на меня все вскидываешься? Или у вас в Тамбове такой обычай? Откуда вдруг появился, ни знамо, ни ведомо, и что за человек, господь его знает, а посмотри ты, как петушится!

АЛУПКИН. Однако прошу не забываться, сударыня. Даром что вы, сколько мне известно, женщина, я не посмотрю: я старый солдат, черт возьми!

БАЛАГАЛАЕВ. Полноте, полноте, господа! Антон Семеныч! успокойтесь, прошу вас. Ведь это ни к чему не поведет…

АЛУПКИН. Да ведь, помилуйте…

КАУРОВА. Вы сумасшедший! Он сумасшедший.

БЕСПАНДИН. Я все-таки опять вас спрашиваю, Анна Ильинишна: по-вашему, мой участок лучше?

КАУРОВА. Ну да, лучше, то есть земли больше.

БЕСПАНДИН. Ну, поменяемтесь.

Она молчит.

БАЛАГАЛАЕВ. Ну-с, что ж вы не отвечаете?

КАУРОВА. Что ж мне без дому быть? На что ж после этого мне и деревня?..

БЕСПАНДИН. Да коли мой участок лучше – отдайте мне дом и возьмите себе эти двадцать четыре десятины.

Оба молчат.

БАЛАГАЛАЕВ. Однако позвольте, Анна Ильинишна, будьте же наконец благоразумны, последуйте примеру вашего братца… Я сегодня не нарадуюсь, глядя на него. Вы видите сами, вам всевозможные делаются уступки; вам остается только объявить ваше желание насчет выбора.

КАУРОВА. Я уж сказала, что я не намерена выбирать…

БАЛАГАЛАЕВ. Вы не намерены выбирать и не соглашаетесь ни на что… помилуйте! Я вам должен заметить, Анна Ильинишна, что моих сил недостает… Если сегодня мы опять ничем не покончим, то уж я не намерен более служить посредником между вами. Пусть суд вас делит. Скажите нам по крайней мере, что вы желаете?

КАУРОВА. Я ничего не желаю, Николай Иваныч! я на вас полагаюсь, Николай Иваныч!

БАЛАГАЛАЕВ. Однако вот вы мне не доверяете… Ведь надобно ж это покончить, Анна Ильинишна… Помилуйте! ведь третий год!.. Ну, скажите, на что вы решаетесь?

КАУРОВА. Что мне вам сказать, Николай Иваныч? Я вижу, вы все против меня. Вас вот пятеро, а я одна… Я женщина: конечно, вам легко меня запугать; а у меня, кроме бога, нет защитника. Я в вашей власти: делайте со мной что хотите.

БАЛАГАЛАЕВ. Однако это непростительно. Наконец вы бог знает что говорите… Нас пятеро, а вы одне… Да разве мы к чему-нибудь вас принуждаем?

КАУРОВА. А как же-с?

БАЛАГАЛАЕВ. Это ужасно!

АЛУПКИН (Балагалаеву). Да бросьте ее!

БАЛАГАЛАЕВ. Постойте, Антон Семеныч!.. Анна Ильинишна, матушка! выслушайте меня. Скажите нам, что вам угодно: оставить при вас дом, что ли, и уменьшить долю вознаграждения вашего братца, и насколько уменьшить, – вообще какие ваши условия?

КАУРОВА. Что мне вам сказать, Николай Иваныч? Конечно, мне с вами не сладить… Но господь нас рассудит, Николай Иваныч!

БАЛАГАЛАЕВ. Ну, послушайте: вы, я вижу, недовольны моим предложением…

АЛУПКИН. Да отвечайте же…