На Краю Бытия. Переплетение миров

Время от времени, во время ночного отдыха у большого, чадящего костра, скрытого для надежности древними стенами заброшенного дома, до слуха Сергея доносился ликующий рев охотника, достигшего убегающую добычу, заставляя неуютно поежиться непривычного к подобной биосфере, землянина.

Попадались и более грандиозные памятники давно минувшим событиям: взрытые поля сражений, с заросшими травой провалами в почве от древних снарядов полные искореженной, проржавевшей техники, покрывшейся от времени растительностью и мхом.

Ведомый природной любознательностью Велесов потратил целую ночь, освобождая от земляного покрова одну из поверженных древних машин.

В очертаниях покореженного остова, после продолжительных раскопок, Сергей узнал виденного ранее, завалившегося набок металлического сфинкса, с огромной дырой в оплавленном брюхе.

Голова его являлась головой животного и напоминала то ли собаку, то ли огромного шакала с острыми клинками ушей, стремящимися ввысь. Более подробно изучить образ древнего аппарата помешало время, истершее большинство примечательных черт.

Идущий за Вороно Сергей вспомнил, как в задумчивости, ежась от предрассветного тумана, он рассматривал уникальный аппарат.

В предельном внимании человек присел на серый камень, торчащий из травы неподалеку, и был, тут же одернут неожиданно появившимся Вороном за проявленную бестактность:

– Встань!

– Это еще почему? – поначалу не понял наезда учителя Сергей.

– Потому что! Ты только что сел на поверженное тело моего сородича, – Сергей невольно вскочил.

Глаза Ворона излучали грусть, тяжело застыв под сдвинутыми дугами массивных, безволосых надбровий.

Учитель Сергея за время путешествия все больше отмалчивался, погружаясь в непонятную для человека депрессию, словно Гермес, не смотря на статичность его мира в глубине заблудшей души начинал понимать суть происходящих вокруг вещей и событий.

Велесов, желая подтвердить собственную догадку, поначалу было старался выпросить у фаэтонца причины несвойственного ему поведения, но натыкаясь лишь на однообразные, скупые ответы, и впоследствии оставил бесплодные попытки докопаться до истины.

Сергей вспомнил, как с уважением старый Ворон присел возле поверженного камня и положил руку на его бок, вглядываясь в его испещренную трещинами поверхность.

Помолчав, будто извиняясь перед Сергеем за невольную грубость, Ворон поспешил все же объяснить ситуацию молчаливо стоящему подле него ученику:

– Когда каменный человек умирает, его тело начинает не тлеть, но сереть, теряя лиловый, естественный цвет. В отличие от вашей физической природы, подверженной процессам разложения, наша природа подразумевает лишь истирание со временем узнаваемых очертаний. Каждый камень в этом поле – чья то загубленная жизнь. Тела Атлантов, даже облаченные в защитные костюмы, давно истлели, дав жизнь этим великолепным травам, растущим здесь. Это древнее сражение бушевало в лесу много веков назад, озаряя вспышками битву за последний, естественный оплот каменных людей – каскад гор, к которому мы идем. Пояс гор есть последняя укрепленная цитадель моего народа перед напором орд Атлантов, взрастившая в своих тоннелях и пещерах сотни сотен контратак, – было видно, как Ворон гордиться достижениями своих предков, значительно уступающих первородным числом и в техническом оснащении.

– Если продолжим поход на восток, – продолжил Гермес, – то через несколько дней попадем в пустой, древний город, хоть и отклонимся от кратчайшего маршрута. Хочешь увидеть архитектуру фаэтонцев до великой войны? Развалины еще содержат тень огромного мегаполиса.

– Да, конечно! Извини, я не знал про камни, – Сергей истинно досадовал за допущенную оплошность.

– Понимаю. Ничего страшного. Ну что, в путь? – через силу Ворон заставил себя улыбнуться и, оторвавшись от камня, встать в полный рост.

Он по обыкновению размял свои плечи, также как перед первой совместной пробежкой по Фаэтону, после чего они продолжили свой путь в сторону огненного лика далекого солнца…

Впоследствии, Сергей не раз пожалел о принятом решении посмотреть на разрушенный город. Чересчур мрачными оказались места, изъеденные древней войной, чересчур много каменных тел попадалось на пути, создавая тягучую атмосферу единого, древнего кладбища.

Город, обещанный Вороном, обступил путников со всех сторон. В который раз Сергей невольно залюбовался архитектурными изысками необычных зданий, напомнивших землянину каскадные, многоэтажные пещеры из оплавленной лавы.

Хмыкнув себе под нос, человек невольно вспомнил пришедшие к нему во сне родные, серые пятиэтажки родного района, по которому помимо собственной воли он начинал сильно тосковать вечерами.

По завету Создателя Сергей старался перенять малейшие нюансы поведения, копируя действия, повадки своего грозного наставника, выспрашивая все новые и новые подробности о способах сотворения магии.

Древний Шаман не скрывал ничего, с удовольствием выдавая любознательному ученику все новые и новые порции информации, которые тот стремился тут же реализовать на практике.

Иногда задача давалась быстро и легко, иногда требовала многочасового сосредоточения и мук бесплотных попыток, но одно оставалось неизменно – сила Сергея, как и его опыт, медленно и неуклонно росли.

Говорить в мертвом городе совершенно не хотелось. Чересчур гулко эхо голосов гуляло межу мертвыми многоэтажками, создавая иллюзию громко переговаривающихся призраков.

Стены давили своей монолитностью бесконечного склепа. Это влияло на настроение Сергея, быстро утолившего свой интерес и желающего как можно скорее покинуть это неприятное место.

Великим облегчением для измученного тела оказался привал на широкой площади в центре города, от которой в разные стороны уходили широкие лучи пустых улиц, жизнь на просторах которых чувствовалась лишь в пении птиц и далеком рычании невидимых животных.

Середину площади занимал огромный памятник, изображающий человека вскинувшего могучей рукой огромный, каменный молот, в замершем жесте, устремив в свинцовые небеса грозное оружие.

Велесов замешкался, вскрывая предпоследнюю банку инопланетных консервов, и упустил Ворона из виду на несколько минут. Нутром он почувствовал, что что-то произошло…

Стремительно обернувшись, так и оставив в консервной банке напоясный нож, он с удивлением увидел, как прямые лучи улиц заволакивает хорошо знакомый, холодный, серый туман.

Вскочив, землянин кинулся на поиски фаэтонца, торопливо оббежав массивный памятник, и обнаружил его замершим перед большой, металлической табличкой, полной странных, клиновидных иероглифов.

– Гермес Герметист. Последний из рода Герметистов. Сын Тэодора Бронеподобного. Кавалер ордена щита и палицы. Великий герой планеты и последний оплот каменных людей, – медленно прочитал табличку учитель, разглядывая ее поверхность ясными зрачками цвета весенней травы, – Хранитель Фаэтона… – медленно проговорил он и перевел взгляд на замершего Сергея.

– Ворон… – начал было говорить землянин, но был тут же перебит.

– Нет, не Ворон, дорогой мой друг. И не горшок. Мое имя Гермес и кажется мне, что ты знаешь о моем положении намного больше, чем смеешь показать.

Безволосые, лиловые дуги бровей сдвинулись, являя в мир гнев последнего фаэтонца.

– Ты действительно веришь Создателю? – холодно, со свинцовой тяжестью в голосе, произнес древний шаман, медленно наступая на замершего землянина, – ты действительно веришь ему? Серебряное пламя полно коварства. Личные интересы бога всегда превыше интересов любого из живущих существ. И намного выше интересов любого мертвеца. Но я искренне считал нас друзьями, между которыми нет тайн. Ты знал мое настоящее имя, Сергей?

– Знал, Гермес… – не стал отрицать очевидного пристыженный Сергей, – но пойми меня, оглянись вокруг! Этот туман погубит нас всех. Это знание рушит твои воспоминания. Оно опасно!

– Опасно для кого? – Ворон вскинул руку в останавливающем жесте, пресекая на корню покаянную тираду Велесова, – для тебя? Я уже давно мертв, как мертво все то, что было дорого мне. И я не просил взывать меня к жизни Создателя для обучения, какого то наглого, скрытного щегла. Я давно почувствовал, что-то неладное. Просто понимание ускользало от меня как утренний сон. И ты не потрудился прекратить мои мучения?

Туман подходил все ближе. В его сером пологе растворялись целые кварталы, а оплавленные дома исчезали, осыпаясь прахом. Всего этого Шаман не замечал.

Сергей почувствовал, как невыносимо засаднило его плечо и живот. Сердце внутри понеслось в галоп, периодически обрывая свой стремительный бег. Человек осел, чувствуя лютую слабость в каждой клетке своего тела. Ситуация становилась критичной.

Ворон подошел вплотную к сидящему в бессилии человеку и каменной рукой поднял его голову за подбородок, заставляя взглянуть в свои посветлевшие глаза.

– Гермес … я…. Не хотел, правда. И именно поэтому, не смотря на туман, я не буду убеждать тебя ни в чем. Я действительно заслужил смерть, если обманул единственного человека на нескольких планетах, которому мог бы доверять как себе. Прости. – Сергей с трудом проталкивал слова через онемевшее горло.

– Что он говорит? – Ворон молчал и совершенно незнакомый, женский возглас вырвался из тумана, отражаясь эхом от каменных плит площади.

– Бред. Бред, Марина. Не отвлекайся, иначе мы упустим его.

– Доктор, пульса нет уже несколько минут мы его теряем. Потери невосполнимы.

– Господи, да что за день!

– Пусть сдыхает…

– Олег, не нужно так! Он последний свидетель. За тебя говорят эмоции. Ты офицер. Возьми себя в руки.