Офицеры и джентльмены

Резиденцию полковника Гектора Кэмпбелла Маггского именовали в местных кругах Новым замком в отличие от более древнего и гораздо более живописного сооружения, в котором обитали управляющий и Корнер. Маггские Кэмпбеллы никогда не были богачами. Однако в середине XIX века, благодаря удачной женитьбе или продаже болотистой пустоши, вдруг ставшей городскими землями, а может быть, после получения наследства от какого-то эмигрировавшего в Канаду или Австралию родственника (одним словом, благодаря удачному стечению обстоятельств – нередкому в среде землевладельцев) у Кэмпбеллов завелись средства, и они приступили к строительству. Капитал со временем растаял, но замок устоял. Внешний вид твердыни был немецким – не столько в стиле Вагнера, сколько в духе Бисмарка. Замок был не очень велик, но мог противостоять любому виду оружия, кроме самого современного. Интерьер был отделан древесиной болотной сосны, и основную роль в его внутреннем убранстве сыграли не скульпторы или художники, а таксидермисты.

Гай и Томми еще не успели вылезти из машины, как двустворчатые двери Нового замка широко распахнулись. Высокий, с густой черной бородой молодой дворецкий в килте произнес несколько приветственных слов, но слова эти утонули в звуках громкой музыки. Рядом с ним стоял волынщик. Волынщик был старше, ниже ростом, плотно скроен, обладал рыжей бородой, а его одежда была гораздо более живописной. Если бы между дворецким и им предстоял бой, то все зрители сделали бы ставку на волынщика. На самом деле музыкант, несмотря на различие в цвете растительности на лице, оказался родным папой дворецкого. Все четверо промаршировали в дом и поднялись в главный зал. С потолочной балки свисала люстра, состоявшая из уменьшающихся по диаметру потускневших медных колец. Из бесчисленных гроздьев свисающих с колец электрических ламп горело лишь с десяток лампочек, вырывая из полутьмы огромный обеденный стол круглой формы. Геральдическое украшение над камином терялось в дыму, а средневековую баронскую строгость остальной мебели смягчали стулья, обитые грязноватым и изрядно выцветшим ситцем. Зал радовал взор гранитом, болотной сосной, клетчатой шотландкой и предметами мебели, сооруженными из оленьих рогов. Шесть собак – начиная с пары шотландских борзых и кончая почти полностью облысевшим шпицем – подавали голос с силой, обратно пропорциональной размеру животного. А откуда-то сверху из клубов дыма гремел человеческий голос:

– Молчать, адские твари! Лежать, Геркулес! Назад, Джейсон! Молчать, сэр!

Послышались звуки какой-то бурной возни и ударов ногой, за которыми последовали визг, вой, рычание и скулеж. Затем все звуковое оформление снова взял на себя волынщик. В зале было страшно холодно. Глаза Гая снова заслезились, но на сей раз не столько от холода, сколько от дыма горящего торфа. В конце концов удалось утихомирить и волынщика, после чего из клубов дыма в оглушающей тишине возникли пожилые дама и джентльмен. Полковник был обильно увешан украшениями из оленьего рога и дымчатого топаза. Кроме килта, на нем были бархатный камзол эпохи Возрождения, рубашка с высоким крахмальным воротничком и галстук-бабочка. На миссис Кэмпбелл ничего запоминающегося надето не было.

Собаки, развернувшись веером, выступали вместе с ними. Животные, так же как и хозяева, шли медленно, но вид у них был угрожающий. Перед Гаем вдруг открылась предначертанная ему судьба. Ему предстояло либо ослепнуть от дыма, заблудившись среди стульев, либо замерзнуть насмерть на открытом пространстве, либо быть сожранным собаками на том месте, где сейчас находился. Томми, как безукоризненный солдат, мгновенно оценив ситуацию, приступил к действиям. Он выдвинулся навстречу ближайшей шотландской овчарке, ухватил пса за нос и принялся крутить его голову. Собака, видимо, нашла его действие жестом миролюбия и принялась радостно разгонять дым своим большим хвостом. Умиротворенные собаки спрятали свои клыки и обнюхали вначале брюки у Томми, а затем и у Гая. Когда угроза миновала, Томми сказал:

– Мне очень жаль, что мы не смогли поставить вас в известность заранее. С Энгусом сегодня произошел несчастный случай. Мне не хотелось, чтобы за столом не хватало одного мужчины, и взял на себя смелость пригласить вместо него мистера Краучбека.

Гай, заметив, какое пространство отделяет немногие расставленные за столом стулья, решил, что то объяснение его появления за ужином, которое дал Томми, вряд ли можно считать удовлетворительным, учитывая стиль жизни благородного семейства Кэмпбелл.

Миссис Кэмпбелл мягко пожала ему руку и сказала:

– Магг будет разочарован. Мы придаем здесь родственным чувствам больше значения, чем вы там, на юге. Да, учтите, что он слегка глуховат.

Магг, крепко сжав ладонь Гая, заявил:

– Я не был знаком с вашим отцом, но хорошо знал его дядю Керра из Геллиока еще до того, как его отец сочетался браком с Джейн Энстратер из Гленалди. Впрочем, вы ни на кого из них не похожи. Сам Гленалди был прекрасным человеком. Впрочем, когда я с ним познакомился, он был очень стар и весьма скорбел о том, что у него нет сына, к которому отошел бы и Геллиок.

– Это мистер Краучбек, дорогой.

– Возможно, возможно, что-то не припоминаю. И где же наш ужин?

– Кэтти еще не сошла вниз.

– Она сегодня ужинает с нами?

– Ты же знаешь, дорогой, что да. Мы уже это обсуждали. Кэтти – внучатая племянница Магга. Она живет в Эдинбурге, но сейчас гостит у нас.

– Гостит? Да она торчит тут добрых три года.

– Девочка перетрудилась, готовясь к экзаменам, – сказала миссис Кэмпбелл.

– Ждать ее мы не будем, – решительно заявил Магг.

Когда все расселись вокруг стола, между Гаем и хозяином образовалось безмерно широкое пространство, которое теоретически должна была заполнить Кэтти. Томми мигом завел оживленную беседу с миссис Кэмпбелл о местных приливах и характере побережья. Хозяин замка, взглянув на Гая и решив, что разделяющее их пространство преодолеть невозможно, принялся с удовольствием расплескивать свой суп.

Через некоторое время он снова поднял глаза и спросил:

– А пироксилин у вас есть?

– Боюсь, что нет.

– Алебардщик?

– Так точно.

Магг перевел взгляд на Томми:

– Колдстримский гвардейский?

– Да.

– Сейчас в одной части?

– Да.

– Непостижимо.

– Мы весьма смешанный отряд.

– Я сам, естественно, из аргайллширцев. Никакого смешения. В конце последней войны нами пытались разбавить других. Но из этого ничего не вышло.

Подали рыбу. Полковник Кэмпбелл ел молча, но у него возникли какие-то сложности с костями. Вначале он зарыл лицо в салфетку, затем извлек изо рта свои зубы и в конце концов сумел привести себя в полный порядок.

– Магг теперь с трудом справляется с рыбой, – пояснила миссис Кэмпбелл, пока ее супруг сражался с костями.

Закончив процесс, хозяин с нескрываемой хитринкой посмотрел на Томми и произнес:

– А позавчера я видел саперов.

– Думаю, что наших.

– У них имеется пироксилин?

– Полагаю, что имеется. У них куча складов с вывеской «Опасно».

– Не думаете ли вы, что было бы более честно признать это сразу? – спросил хозяин, сурово глядя на Гая.

Томми и миссис Кэмпбелл прекратили обсуждать возможные места десантирования противника и прислушались.

– Неужели вы предположили, что, когда я спрашивал, есть ли у вас пироксилин, я интересовался, не прихватили ли вы его с собой? Нет, я всего лишь хотел узнать, имеется ли пироксилин на острове.

– Надеюсь, у вас нет жалоб на то, что он неправильно используется? – вмешался Томми.

– Или динамит, – продолжил лендлорд, игнорируя вопрос. – Подойдет любое взрывчатое вещество.

Конец захватывающей беседе положил волынщик. За волынщиком следовал дворецкий. Он торжественно нес блюдо с частью оленьей туши. Волынка продолжала свой бесконечный вой. Мистер Кэмпбелл принялся за разделку бедра, а дворецкий проследовал своим маршрутом, неся поднос с желе из красной смородины и отварным картофелем в мундире.

Лишь после того, как стих вой волынки, а перед ним уже стояла полная тарелка, Гай заметил, что свободное место рядом с ним, неслышно скользнув за стол, заняла молодая женщина. Он сделал все, чтобы отвесить ей поклон, через паутину оленьих рогов, из которых был сооружен его стул. Девица ответила на поклон лишенным каких-либо светских условностей приветствием.

Он решил, что соседка за столом лет на десять, а то и все двенадцать моложе его. Ее лицо либо было усеяно веснушками, что для этих мест было маловероятно, либо она плеснула себе в физиономию торфяной раствор и забыла его смыть, что было еще менее вероятно, учитывая то, с какой тщательностью она подобрала остальной туалет. Возможно, что это наследственная пигментация, подумал Гай, неожиданно появившаяся на острове Магг, как свидетельство приключений ее предков во время плавания к Южным островам. На коричневые пятна был наложен густой румянец, короткие вьющиеся волосы стягивала лента из шотландки, концы которой скрепляла пряжка из тех, которые, по мнению Гая, делались только для туристов. На Кэтти было платье, полностью не соответствующее климатическим условиям зала, и девица рисковала замерзнуть насмерть. У нее было правильное, словно выточенное из мрамора лицо, а глаза – большими, красивыми и немного безумными.

– Как делишки? Похоже, что не очень справляетесь? – заметила она с совершенно не соответствующей вопросу радостной нотой.

– Это мистер Краучбек, дорогая, – произнесла миссис Кэмпбелл, одаряя внучатую племянницу супруга суровым взглядом. – А это мисс Кармайкл, – сказала она, обращаясь к Гаю. – Она приехала к нам из Эдинбурга.