Воин Девы

Мужчины поднялись по широким белым ступеням и очутились в сиреневатом сумраке святилища. На высоком жертвеннике в центре зала, курились благовония в изящной серебряной чаше. Недолго думая, Свавильд сграбастал сосуд своей мощной лапищей и поднял ее к свету, чтобы лучше рассмотреть узор, отчеканенный по краю. Тотчас же в воздухе что-то сверкнуло, и помещение наполнилось ревом великана. Через оба предплечья воина, пронзив их насквозь, прошел короткий боевой дротик, украшенный золотой насечкой. Злополучный кубок, с мелодичным звоном откатился в сторону. Тангл, не спеша, подошел к спутнику.

– Хороший выстрел, – спокойно заметил он. – Быстро и точно. Благодари Вотана, что не в горло.

Поджарый воин внимательно осмотрелся вокруг, ощупывая рысьими зоркими глазами каменные выступы и ниши. Никого. Словно дротик, поразивший могучего морехода, возник из небытия.

– Хотел бы я знать, где же стрелок.

– Я его со дна моря достану! – зарычал рассвирепевший Свавильд. – Я покажу этому трусу, стреляющему из-за угла, что значит напасть на сына фьордов! Я ему все ребра по одному переломаю!

Сотрясая воздух громогласными проклятиями, Свавильд повернулся к Танглу и протянул ему поврежденные руки.

– Во имя Одина, сделай что-нибудь. Не могу же я ходить с этой пакостью, словно стреноженная лошадь.

Норвей, не спеша, осмотрел рану. Повреждение было не опасным, если только стрелявший не имел скверной привычки смазывать дротики ядом. «Однако, в этом случае, Свавильд уже приветствовал бы своих предков в чертогах Вотана, – решил Тангл. – Похоже, нас просто хотели предупредить, чтобы мы ничего здесь не трогали».

Тангл достал из-за пояса грязную тряпицу, бывшую когда-то богато расшитым платком, и разорвал ее пополам. Переломил дротик, резким движением вырвал обломки из раны. И зажав в зубах обрывок тряпицы принялся перевязывать руки великана, из которых сбегали на плитки под ногами частые кровавые капли. Пока он пытался пристроить небогатый запас ткани на могучих мускулах, богатырь насмешливо заметил:

– Пожалуй, Тана будет не слишком рада, увидев свой подарок в таком виде. Ну да ладно, мы объясним ей, что ты спасал друга. Главное быть с нашей красавицей поласковее и тогда твоему родству с Тором такая мелочь не помешает.

И Свавильд легонечко, по своим меркам, толкнул приятеля локтем, отчего тот едва не опрокинулся на спину. Человеку, не привыкшему к подобным «нежностям», пришлось бы, ой, как несладко. Силища Свавильда и впрямь была неимоверной. Тангл раздраженно поморщился, потирая занывший бок.

– Мне нет никакого дела до того, что…..

До чего не было дела молодому воину, Свавильду не суждено было узнать, потому что тот вдруг замер на полуслове, уставившись на что-то за спиной товарища. Великан обернулся.

В углублении стены за беловато-розовым жертвенником стояла женщина. Короткая юбка, набранная из металлических пластин, прикрывала ее ноги до середины бедра, золотистая кольчуга плотно охватывала крепкое тело, а на голове мерцал шлем такой красоты, что при одном взгляде на него у Свавильда зачесались простреленные руки. В правой руке девушка держала короткий обоюдоострый меч, левая была протянута по направлению к северянам. Открытая ладонь недвусмысленно была обращена к чужеземцам в запрещающем жесте. Проникший неведомо откуда солнечный луч, скользнул по фигуре незнакомки, и Тангл невольно зажмурился от острого проблеска массивного браслета на правом плече. Лицо незнакомки было спокойным и чистым. Серо-голубые глаза под ровными бровями смотрели отрешенно и холодно. Так смотрят жрецы на скачки и увертки жертвенного козла.

Незнакомка сделала шаг вперед и произнесла короткую фразу. Воины недоуменно переглянулись. Этот язык им был незнаком. Или это какое-то обрядовое наречие? Судя по всему, судьба столкнула их с хранительницей местного святилища. Тангл сделал шаг вперед и, указывая на силуэт корабля, видимый из храма, как на ладони, заговорил:

– Мы приплыли по морю на этом судне. Темные Боги помешали нам, когда мы возвращались домой. Мы не причиним вам вреда. Нам нужны лишь вода и пища. Позови мужчин, мы хотим разговаривать с главой вашего племени.

Сын северных фьордов, как мог, старался сопроводить свою речь понятными любому человеку жестами, то изображая греблю на лодке, то старательно пережевывая воздух.

Незнакомка чуть приподняла брови, с интересом вслушиваясь в незнакомую речь, затем указала на Свавильда и на серебряную чашу, лежащую у ног великана, и коротко произнесла новую фразу на своем языке.

– По-моему, она хочет, чтобы ты поставил это на место, – неуверенно произнес Тангл.

– Еще чего! – взревел Свавильд. – Не хватало еще сыну Вотана, слушаться приказаний какой-то желторотой пигалицы! Сейчас я объясню этой крошке, как нужно разговаривать со своим будущим хозяином!

Великан сделал шаг по направлению к воительнице, но в тот же миг в воздухе тонко свистнул кожаный ременной аркан, неведомо откуда взявшийся в руках у незнакомки, и многострадальные руки викинга оказались намертво прихвачены к мощному туловищу. Удивительная девушка отточенным движением перекинула конец ременной петли через жертвенник. Меч в ее руке грозно блеснул, когда незнакомка вновь повторила короткое приказание на своем языке. В мелодичном голосе проступили металлические нотки человека, привыкшего отдавать приказания. Ровные тонкие брови сошлись к переносице, а серо-голубые глаза превратились в два стальных клинка, пронзающих противника насквозь.

Тангл мощным прыжком оказался рядом с обидчицей Свавильда.

– Отпусти, – рванул он на себя конец ременного аркана. Норвей по привычке напружинил ноги, чтобы устоять, когда девушка выпустит ременную петлю.

Он уже приготовился скрутить аркан, оказавшийся у него в руках, но поторопился. Несмотря на нежность кожи и плавность форм, в руках незнакомки таилась не девичья сила. В ответ на рывок Тангла ремень лишь натянулся, оставшись в руках воительницы. Пропустив мимо ушей гневный окрик норвея, незнакомка сделала скользящий шаг вперед и, вырвав аркан из рук нападающего, с силой толкнула его в грудь, одновременно подсекая ногу. Великий сын Вотана с грохотом растянулся на полу, словно сопливый мальчишка. Уловка была нехитрой, но такой неожиданной, что северный воин не успел противопоставить ей ничего из своего богатого боевого запаса. Тангл, стоял слишком близко к ступеням, ведущим к подножию храма, и толчок амазонки опрокинул его к самому краю лестницы, заставив пересчитать боками несколько острых выступов до того, как он сумел сгруппироваться и подняться на ноги.

За те короткие мгновения, пока он шлифовал одеждой храмовую лестницу, амазонка успела укрепить ременную петлю на каменном жертвеннике, и великан Свавильд теперь напоминал шкодливую козу, посаженную на короткий поводок возле хозяйского палисадника. Вопреки своим привычкам богатырь молчал, изумленно вытаращив глаза на такую невидаль. Шутка сказать, девка, сумевшая дать отпор сразу двум воинам-мореходам. Вот уж воистину, мир полон чудесами! Если бы при их появлении незнакомка в страхе покинула Храм или нашпиговала их стрелами, скрываясь в потайных уголках святилища, Свавильд понял бы ее поступок и не осудил. Война есть война, а любой чужестранец с оружием – возможный враг. Но чтобы женщина вышла на открытый поединок, да еще умела достойно владеть оружием?! Это было за пределами понимания сына фьордов.

Тангл, взбешенный происшедшим, уже вновь ворвался под высокие своды храма, и его меч угрожающе запел, рассекая воздух. Скользящим кошачьим шагом, способным удерживать равновесие на качающихся досках палубы, норвей приблизился к золотистой фигуре. Он был в более выгодном положении: его длинный меч не давал амазонке подойти на расстояние, с которого можно было бы нанести точный удар. Однако легкой победы, которую ожидал сын Вотана, не получилось. Более короткий клинок не позволял девушке достать воина, однако облако, сотканное из стали, закружилось перед лицом северного пришельца, заставляя его попятиться. Теперь Танглу приходилось постоянно коситься себе за спину, чтобы вновь не загреметь вниз по ступеням. Нападая и уворачиваясь, парируя удары и нанося короткие колющие выпады, амазонка оставалась совершенно спокойной. На девичьем лице не отражалось ни ярости, ни напряжения. Каждая черточка его дышала уверенностью, и это обескураживало противника даже больше, чем сила и точность ударов. Тангл намеревался захватить незнакомку живьем и теперь двигался более осторожно, намереваясь перерубить ремень, связывающий Свавильда. Вдвоем они без труда одолеют незнакомку, не причиняя ей тяжелых увечий. Такая игрушка вполне сможет развлечь даже самого требовательного из сыновей Вотана. Заполучить столь необычную наложницу, все равно, что приручить дикую рысь, заставив опасного зверя мурлыкать у собственных ног. И почетно, и удивительно, и приятно…

Извернувшись, Тангл начал шаг за шагом теснить девушку к жертвеннику, приближаясь к привязанному великану. Амазонка быстрее заработала мечом, уверенно парируя удары. Поединок все еще сохранял свое хрупкое равновесие, словно капризные богини судьбы, не решались присудить победу одной из сторон.

И в этот момент Свавильд вышел из оцепенения. Он напряг мышцы, и ременной аркан жалобно затрещал, раздираемый напряжением могучей плоти. Амазонка стремительно оглянулась, на секунду открывшись. Тангл занес меч над золотистым шлемом. Рука воина стремительно пошла вниз. И тут в глазах у норвея неожиданно потемнело, и опаленное жгучей болью сухощавое тело выгнулось в жестокой судороге. Пару мгновений, показавшихся молодому мореходу вечностью, он пытался втянуть хотя бы капельку воздуха в распахнутый рот. Взирая на невесть откуда замаячившую перед глазами фигуру в серебристо-черных доспехах. А потом сознание милосердно погасло. Норвей рухнул, бессильно распластав длинные загорелые руки. Падая, он зацепил жертвенную чашу, и она с печальным отзвуком откатилась под ноги его противнице.

Обладательница золотого шлема, ни на минуту не замедлив начатого перед нападением Тангла движения, быстро развернулась и с размаху нанесла удар ребром ладони по горлу Свавильда. Великан беззвучно осел на плиты пола и затих рядом с напарником. Алкеста, чей меч остановил атаку Тангла, радостно рассмеялась.

– Молодец Элга! Это было достойное зрелище! Кареглазый неплохо владеет мечом, – амазонка скользнула глазами по безжизненной фигуре. – Точнее владел. Жаль, у него уже ничему не научишься. Я засекла несколько ударов, которых не знала раньше. – Алкеста ласково шлепнула по золотистому плечу подруги.

– А вот со вторым ты расправилась безупречно. Это что, выучка «золотых»? Значит, это не просто сплетни, что вас учат сражаться без оружия?

Элга промолчала. Она не слишком любила распространяться об умениях телохранителей. Алкеста чуть шевельнула точеными плечами.

– Ну-ну, храни свои тайны, детеныш Девы. Не буду расспрашивать. Давай-ка лучше посмотрим, на что они еще годны?

От чувствительного пинка под ребра Свавильд коротко всхрапнул, начиная приходить в себя. Элга невольно поморщилась. Ей ли не знать, какая неприятная штука удар носком боевой сандалии. Алкеста опустила уже приподнятую для очередного тычка ногу, наткнувшись на гримасу подруги.

–Ох, Афина-воительница, до чего же мы нежные. Ладно, пусть поживет пока. Эй ты, боров, поднимайся давай. Не волочить же мне этакую гору мяса на собственном загривке. Тут неровен час, спина треснет.

Старшая амазонка повернулась к подруге.

– Этого, – коротким взмахом прочертила она воздух в сторону Свавильда, – я заберу с собой в лагерь. Пусть с ним поговорят жрицы и Светлейшая.

Болотно-зеленые глаза переместились на остававшегося недвижимым юношу.

– А вот молодой, пожалуй, уже не жилец.

Следуя за взглядом подруги, Элга наклонилась к поверженному врагу. Сквозь спутанные кудри сочилась кровь. Удар по голове пришелся вскользь, отхватив лоскут смуглой кожи. А затем клинок соскочил на плечо, где благородное лезвие легко разрубило мышцы, вскрыв крупный сосуд, из которого теперь полновесной струей вытекала кровь. Амазонка одобрительно кивнула. Знатный удар. Кость рассечена ровным ударом, словно по линейке, без осколков и крошек. Меч вошел глубоко в плоть, обнажив серо-розовый шевелящийся комок легкого. Милосердный удар. После него долго не мучаются. Лицо воина быстро бледнело. Кровь покидала его тело, а вместе с ней уходила и жизнь. И все-таки он еще дышал. Неровно, слабо, но дышал. Элга всмотрелась в тонкие черты лица. Тени под глазами быстро сиреневели, на щеках разливалась сероватая бледность. На мгновение воин приоткрыл мутнеющие глаза и попытался что-то сказать, но с губ слетел только неясный шелестящий шорох. Будто душа пыталась протиснуться на волю из искалеченного тела. И тут Элга почувствовала, как на нее обрушивается непрошенная жалость. Словно вместе с этим молодым худеньким незнакомцем, что-то исчезает и теряется внутри нее самой. Странное ощущение, до сих пор неведомое юной телохранительнице.

– Что, подружка, задачка не для начинающего лекаря? – съязвила Алкеста. – Тут, поверь мне, даже мудрой Астарте уже нечего делать!

Шутка Алкесты решила судьбу норвея. Элга, совершенно неожиданно даже для себя самой, рванула с плеча взмокший под доспехами хитониск и ловкими движениями начала перевязывать раненого, останавливая ярко-алый поток.

Серые глаза грозно блеснули.

– Я выхожу его! И не смей при мне осмеивать умение Высшей жрицы. Афина-Владычица свидетель, тебе не стоит при мне насмехаться над искусством Астарты! Она может все, даже воскрешать мертвых! Ты сама убедишься, что даже зеленая ученица, получившая крупицу ее мудрости, сможет справиться с этой раной.

Элга вскинула разгоряченное лицо, отчего короткие волосы взметнулись потревоженной серо-золотистой волной.

– Даю тебе слово «золотой». Еще до Осеннего Праздника Девы этот воин вновь сможет держать меч. И научит тебя столь понравившимся тебе ударам.

Алкеста неодобрительно взглянула на подругу, но промолчала – сама виновата. О почитании «золотыми» своей главной наставницы ходили легенды. Отношение телохранительниц к Верховной было сродни поклонения живому божеству. Алкеста прекрасно знала (и была не одинока в своем мнении), что любая из «золотых» пожертвует жизнью, защищая репутацию Астарты. И потому заканчивавшая связывать Свавильда амазонка предпочла не продолжать спора.

– Я еду в лагерь, предупредить остальных. Оставайся здесь и следи за линией берега. Лодок у них, судя по всему, больше нет, а если попытаются добраться до берега вплавь, стреляй без жалости.

Темнокосая амазонка распрямилась, наматывая на руку ремень, намертво прикрученный к путам Свавильда.

– А с этим, – Алкеста бросила брезгливый взгляд на раненого, – не советую возиться. Не хочу сомневаться в твоих способностях, но после моих ударов мало кто выживает. Не трать время!