Воин Девы

Воин Девы
Изабелла Петровна Аминодова

Амазонки и викинги – народы-легенды, народы-противоположности. Свои законы, свои правила, свои боги. Вы никогда не задумывались о том, что случилось бы, если они, вопреки законам истории и времени, встретились?

В этой книге независимые дочери Девы и воинственные норвеи, почитающие Одина и Тора, сойдутся на вымышленных островах, чтобы сражаться, любить, ненавидеть и пытаться понять друг друга. А бессмертная Афина поможет появиться на свет легендарному Поясу Ипполиты. Это сказка о гордости и чести, о материнской любви и воинской дружбе, и о том, что человеческие чувства порой сильнее магии…

Изабелла Аминодова

Воин Девы

Неизведанный берег

Огромный черный корабль лениво покачивался на волнах вблизи незнакомого берега. Старший из мореходов, пожилой воин в рогатом шлеме, молча смотрел на песчаную отмель, время от времени недоверчиво покачивая головой.

Она была красива, эта неведомая земля: на песочно-желтом холме, словно сказочное видение, белел храм с треугольной крышей и длинными колоннами. Казалось, сами боги украсили берег нерукотворным чудом. Непривычные очертания, стройные и легкие, против воли в который раз притягивали взор старого морехода неземной хрупкостью очертаний.

День был в самом разгаре, и ослепительные солнечные блики переливались на волнах, делая морскую гладь похожей на складки драгоценной ткани, тяжелыми свертками которой был заполнен полузатопленный трюм драккара.

Вдали голубели верхушки скал, дрожащие в знойном летнем мареве. Никого. Только размеренное дыхание спящих нарушало покой жаркого полудня. На плеск волн о просмоленный, потемневший от времени борт, ни один из норвеев, рожденных и вскормленных морем, давным-давно уже не обращал внимания. Так же, как на поскрипывание снастей или шуршание тяжелого паруса. Эти звуки, знакомые с детства, были такой же неотъемлемой частью морских походов, как дыхание матери возле колыбели спящего младенца. А потому не привлекали ничьего внимания во время стоянки. Другое дело в открытом море. Там эти нехитрые звуки, ничего не говорящие чужому уху, могли рассказать о перемене настроения морского бога, предупредить об опасности или посулить удачное плавание. Однако сейчас сыны Тора и Одина были слишком измотаны, чтобы прислушиваться к шепоту корабельных снастей.

Они спали, покорители Вселенной, чьи мышцы не знали усталости, а сердце не ведало такого глупого чувства, как жалость. Крепкие мускулистые тела растянулись на палубе, и головы непримиримых врагов порой покоились на одной шкуре. Каждый из этих мужчин в битве стоил десяти и был опасен, как сама смерть, но сейчас сон смягчил жесткие лица. На палубе отдыхали обычные смертные, измученные тяжелым многодневным плаванием, заброшенные жестоким штормом в неизвестные воды.

Среди спящих выделялся юный воин, лицо которого еще не украшала гордость сынов Севера – густая борода. Безусое лицо с тонкими чертами дышало покоем и умиротворением. Шлем сполз с головы, обнажив темно-русые кудри, разметавшиеся по обтянутым кожаными доспехами плечам. Никто не ведал к какой расе принадлежала та пленница, которую его отец притащил на борт из очередного набега. Высокую, тонкую, словно тростинка, длиннокосую девочку и перепуганными зелеными глазами. Зато все помнили, как недолго ей суждено было послужить игрушкой могучему сыну морей. Пленница умерла почти сразу после рождения первенца, оставив на память о себе лишь нехарактерную для сынов Севера хрупкость, унаследованную сыном. Тонкокостный мальчишка потратил немало сил, чтобы доказать своим могучим сверстникам, что в его тощей фигурке дремлет унаследованная от отца звериная сила. За несколько лет и бессчетное число жесточайших драк молодой норвей заставил сверстников усвоить мудрое правило: не смотри на внешность, под обманчиво-хрупкой оболочкой могут дремать настоящие берсерки. По-девичьи тонкий стан спящего перехватывал широкий ремень, щедро усыпанный металлическими бляхами. Такие же железные круги украшали грудь и наплечья кожаной рубахи. Крепкие штаны из грубой кожи, изрядно потертые в походах и высокие сапоги с металлическими подковками… Обычный наряд северного морского бродяги. Ножны с длинным мечом покоились рядом. Тонкие длинные пальцы даже во сне стискивали темную отполированную рукоять. Рука воина даже в сонном забытьи не желала расстаться с оружием, готовая выхватить клинок, едва почуяв опасность. Полуоткрытые губы обнажали ряд великолепных зубов с выступающими по-волчьи клыками. Ноздри тонко выточенного носа, четкая линия которого прерывалась горбинкой, оставшейся после перелома, полученного в очередной драке, чуть подрагивали, словно молодой норвей принюхивался к аромату чужой земли. Тени от ресниц, длинных, словно у девушки, придавали лицу спящего мнимую нежность. Но грозная складка меж бровей, не разгладившаяся даже во сне, и два шрама, наискось пересекавших правую щеку и бровь, свидетельствовали, что перед вами воин, немало повидавший на своем недолгом веку.

Рядом на палубе распластался богатырь, чьи пальцы даже во сне не выпускали рукоять меча на полторы ладони превышающего длину привычных клинков. Крупные четкие черты лица представляли разительный контраст с утонченным обликом соседа. Воин, не проигравший ни одной схватки в своей жизни, не ведавший, что такое страх и презиравший любого уступающего ему в силе. Мощные бугры грудных мышц, оплетенные стальными мускулами руки и ноги. Недюжинная сила гиганта не вызывала сомнений даже у человека, неискушенного в воинских доблестях. Знатоку же громко повествовала о том, что встать великану поперек дороги, все равно, что заказать по себе отходное песнопение. Силач спал в полном боевом вооружении, не распустив даже ремешки кожаных наколенников, в любую минуту готовый вскочить и принять бой. Сон его напоминал дремоту дикой кошки, не забывающей даже сквозь сновидения оценивать происходящее. Бронзовое лицо украшала светлая курчавая бородка, свивавшаяся на конце крупными кольцами. Лицо было хорошо той особенной мощной красотой, перед которой преклоняются мальчишки, и которую так любят женщины.

Под стать этой паре были и остальные мужчины, мирно отдыхающие на палубе. Их могучие отшлифованные непрекращающимися схватками тела, можно было бы назвать даже прекрасными, если бы не тяжелый дух, витавший над палубой. В этом «аромате» вонь прогорклого жира перемешивалась с едкими запахами застарелого пота и немытого тела. И даже легкие порывы свежего морского ветерка не могли справиться с кисло-приторным запахом морских бродяг. Впрочем, самих норвеев подобные мелочи нимало не беспокоили. Запах, от которого непривычного иноплеменника сшибало с ног, для них был столь же обычен, как наличие двух рук или ног. Этот «аромат», частенько служил предметом насмешек среди более утонченных иностранцев. Правда, шутки подобного рода обычно отпускались только, если ни одного из сынов северных фьордов не было поблизости. Иначе шутник мог легко распрощаться не только с длинным языком, но и с головой.

Ничто не нарушало размеренное течение мыслей старого Тора, вглядывавшегося в пустынный неведомый берег. И они текли стремительной рекой, не давая конунгу ни минуты покоя. С тех пор, как во время жестокого шторма смыло за борт половину гребцов, драккар стал беспомощной игрушкой в руках безжалостного Морского Бога. Словно щепку, крутило корабль северян в пенистом круговороте воды, пока, наконец, сильное морское течение не пригнало их в эту неизвестную бухту.

Тор удручено опустил голову. Их осталось слишком мало. Всего полтора десятка закаленных походами и боями мужчин, брошенных на растерзание соленым морским ветрам. Слишком мало, чтобы безбоязненно ступить на золотисто-белый песок чужого берега. Тор устало вздохнул. Да-а, нелегкая перед ним задача: рисковать немногочисленными оставшимися в живых, отправляя их на поиски воды. Или прокладывать путь домой, рискуя погибнуть от жажды. Старый воин знал – без воды им домой не добраться. Море щедро предоставляло рыбу, способную утолить голод куда большего числа глоток, чем сейчас спали на этой палубе. Но его бирюзовые волны не могли напоить ни одного из смертных. Мореход протер слипающиеся глаза. Окинул взглядом драккар. Черный корабль жалобно скрипнул снастями. Гордая носовая фигура, потерявшая во время предпоследнего шторма один рог и пол-уха, чуть склонилась набок. Драккар отдыхал, устало опустив свои руки-весла и обессилено склонив красно-черный лоскут паруса. Измученный бурей, исхлестанный волнами, он словно загнанный погоней волк, переводил дыхание в укромном месте.

Неожиданный звук нарушил тишину. Тор обернулся: один из спящих встрепенулся во сне, вскинул голову, обводя палубу мутными со сна глазами. И кудлатая голова с сухим треском впечаталась в гребную скамью, заваленную обрывками канатов. Норвей буркнул что-то себе под нос, повернулся, толкнув соседа, чтобы освободить себе побольше места, вернул в ножны выхваченный нож, и вновь смежил веки, преклонив голову на соседнее затянутое в доспехи тело. Конунг усмехнулся в рано поседевшую бороду и вновь перенес взгляд на берег. А там… Норвей не поверил своим глазам. По золотистому песку пляжа несся, развевая по ветру длинную гриву, белоснежный конь. А на спине скакуна гордо восседала рыжеволосая девушка в голубой одежде.

«Валькирия», – было первой мыслью, мелькнувшей в голове Тора. Но почти сразу же он понял, что ошибся. Норвей усмехнулся в седые усы. Эта всадница мало напоминала норманнскую посланницу богов. Ни крылатого шлема, ни огненного копья, присущих валькириям, не было и в помине. Вместо длинных огненных кос коротко остриженные русые волосы, едва достигающие плеч. Вместо прочных доспехов голубое развевающееся одеяние, едва прикрывающее розовеющие в рассветном свете бедра. Кожаные башмачки, приличествующие каждой уважающей себя огненной деве, заменяли кожаные сандалии, ремешки которых высоко оплетали икры крепких ног. Впрочем, на поясе девушки красовался короткий меч, а за спиной темнел колчан со стрелами. Грудь всадницы наискось пересекала тетива взведенного лука, переброшенного через плечо. Неужели и впрямь посланница Одина?! Белый конь, во всяком случае, вполне подходит под описание сказочных скакунов. Круп лошади покрывала песочно-желтая звериная шкура, украшенная россыпью черных пятен. Нестриженые грива и хвост белыми облаками струились по ветру. Несколько мгновений всадница оставалась в поле зрения Тора, а затем скрылась за холмом также неожиданно и бесшумно, как появилась. Только следы копыт на песке, быстро слизываемые морскими волнами, подтверждали, что старому воину не привиделись удивительная всадница и ее конь.

Тор прикинул стоимость скакуна: за такого в далекой Гардарике можно было получить полный воинский припас или связку собольих шкурок. Судя по длинным ногам и мощной грудной клетке, этот конь мог скакать сутками, не сбивая дыхания и не засекая ногу. Мысли галопом понеслись в голове Тора: Удивительная страна! Женщина скачет одна, на бесценном коне, без сопровождения, без охраны. Да еще с оружием. Должно быть, местные мужчины на диво богаты, если могут позволить своим подругам подобные развлечения. И на редкость беспечны.

Вождь закашлялся, поминая «незлым тихим словом» надоедливую морскую сырость. Тонкие обветренные губы едва заметно зашевелились, беззвучно вторя течению мыслей седовласого конунга.

Жаль, что нас осталось так мало! Эта страна стоит того, чтобы задержаться здесь подольше и познакомиться с ее сокровищами поближе. А еще лучше пройтись с верным мечом по ее просторам, заполучив эти богатства в собственное распоряжение. Норвей усмехнулся. Конь, конечно, хорош и сам по себе. Но и женщина, сидевшая на нем, неплоха. Тор вновь представил себе высокую грудь и точеные ноги всадницы. Такая не сломается в первую же ночь в крепких руках воина. Представив себе удовольствия, связанные с поимкой всадницы, Тор сглотнул, ухмыльнулся и потянулся к фляге с водой, висевшей на поясе. Золотой солнечный шар показался из-за горных вершин, нагревая палубу жаркими лучами. Пора было будить свое воинство.

Промочив горло драгоценными остатками влаги, норвей набрал в легкие воздуха и издал короткий боевой клич. Спустя несколько мгновений мореходы были уже на ногах. Протирая глаза и разминая затекшие мышцы, северяне тесной группой сплотились вокруг вождя.

Тор внимательно осмотрел свой потрепанный отряд. Пятнадцать человек, двое из которых, судя по всему, вскоре отправятся в чертоги Одина.

– Нам пора решить, как мы будем возвращаться домой. Кому-то нужно сойти на берег и пополнить запасы воды. Да и мясо пришлось бы как нельзя кстати. Я думаю, где-то рядом на побережье расположено селение.

Тор в двух словах описал увиденную им всадницу. Лица воинов на мгновение оживились, но лишь для того, чтобы вновь замереть в каменной неподвижности. Сыны Одина не привыкли бурно проявлять свой интерес.

Вперед выступил молодой воин со шрамами на щеке.

– Я пойду. Там где есть люди, всегда найдется, чем поживиться, – зелено-карие глаза плутовато блеснули. – И с кем поразвлечься. Кто со мной?

Мореплаватели молчали. Каждый взвешивал риск получить меч или стрелу под ребра с туманной перспективой обзавестись очередной пленницей. Наконец рыжеволосый воин, стоявший слева от Тора, произнес:

– Клянусь Одином, приключение обещает быть интересным. Если Тангл говорит, что стоит рискнуть, то и я не против.

– Итак, на берег идут Тангл и Рагнар, – заключил Тор. – Остальные пусть займутся осмотром и починкой драккара. Этот корабль нам еще послужит и, возможно, скорее, чем мы думаем.

Двое мореходов направились к тяжелой деревянной лодке, чудом уцелевшей во время шторма. Кареглазый Тангл уже начал распутывать узлы веревок, которыми суденышко было закреплено на палубе драккара, когда вперед выступил светловолосый великан. На загорелом лице, аквамариновыми брызгами сияли глаза цвета бирюзы. Контраст темных бровей и ресниц, светлых волос и завораживающей голубизны глаз роднил могучего воина с героями древних саг.

– С Танглом пойду я, – непререкаемо заявил он. – Рагнар останется чинить драккар, ему это больше подходит.

Рагнар попробовал что-то нерешительно возразить, но все знали, что с великаном Свавильдом связываться бесполезно. Одним ударом огромного кулака, он мог угомонить любого, кто осмеливался ему перечить. Порой навсегда. И потому Рагнар предпочел смирить уязвленное самолюбие и уступить.

Богатырь подошел к худощавому мореходу и протянул ему руку.

– Ну что, позабавимся?! Покажем местным обитателям, на что годны сыны моря?! Клянусь Одином, мы не вернемся без добычи!

С борта «Зверя» на воду спустили легкую кожаную лодку. Двое добровольцев, на ходу перебрасываясь короткими фразами с остающимися, спустились в нее. Оттолкнулись от просмоленного бока драккара, взялись за весла и мощными гребками погнали свой кораблик к песчаной полосе пляжа. Некоторое время оставшиеся провожали их взглядом, затем Тор негромко произнес:

– Великий Один, пошли им удачу.– После чего решительно скомандовал:

– А теперь – по местам. На драккаре для каждого найдется достаточно работы.

Стражи побережья

С самого утра Элга, семнадцатилетняя воительница Государства Девы, почувствовала приближение чего-то необычного. Вытянувшись на шкуре под пологом палатки, она сквозь полудрему слышала осторожные шаги второй амазонки, звяканье уздечки и нетерпеливое фырканье коней. Однако вставать не стала. Хвала Афине, сегодня очередь подруги скакать с докладом в прибрежное святилище. А время утреннего объезда берега еще не настало. И потому Элга лишь устроилась поудобнее, досматривать самые сладкие предрассветные сны. Гул копыт, приглушенный травой, вскоре затих. Значит, старшая из их команды, Алкеста, покинула лагерь. Высокая поджарая амазонка с зеленоватыми, словно у дриады глазами, и темно-каштановыми волосами, заплетенными в две короткие косы. В отличие от Элги, эта воительница имела завидный боевой опыт, и Совет жриц недаром уже несколько раз поручал ей охрану рубежей. До сих пор Алкеста несла Служение Деве в одном из отрядов, охранявших степные границы Государства Амазонок. Однако этим летом внезапно была отозвана из своей когорты и направлена на прибрежный пост. Вестница, доставившая поручение, имела такой заговорщицкий вид, что Алкеста сразу почувствовала, что с переводом что-то нечисто. Да еще со столь необычной напарницей! Элга принадлежала к когорте «золотых»: телохранителей царицы, практически неразлучных с живым воплощением Афины. И потому, немало повидавшая на своем двадцатипятилетнем веку воительница, сильно удивилась полученному предписанию. Ведь всем и каждому в землях амазонок известно, что «золотые» это нечто особой касты среди воительниц. Личная охрана Девы Дев. Всех девушек, посвятивших себя служению Воительнице, с раннего детства обучали боевому искусству, танцам, верховой езде. Строгий жреческий отбор определял место молодой служительницы в одном из отрядов. Охотницы, лучницы, воины основного отряда, разведчицы. Наделенные особыми способностями могли попасть в клан Артемиды, обитающий в горном храме. Там под присмотром Совета разводили священных животных и обучали секретам общения с духами. Некоторым выпадала честь войти в число будущих жриц. Кто-то отправлялся на обучение к Алтарю Целительницы. Но среди нескольких сотен боевых амазонок только два десятка «золотой когорты», помимо этого проходили Посвящение в Подземном Храме. Именно там Высший Совет создавал из них живой щит, надежно охранявших Царицу от любого посягательства. Чему и как обучали «золотых», толком не знал никто, кроме, разумеется, Посвященных. Это знание было тайным и охранялось даже от соплеменниц. И потому о «золотой когорте» ходили легенды. Несмотря на внешние различия (а в свите Царицы не было двух одинаковых женщин), все телохранительницы были объединены какой-то неведомой особенностью, связывавшей их сильнее, чем кровное родство. Достаточно было один раз увидеть действия «золотой когорты» в бою или на охоте, чтобы понять – это не просто отряд, а скорее единый организм. Сплоченный, натренированный и безотказный.

По совести говоря, рядовые служительницы Девы «золотых» не очень-то жаловали. Кто-то просто завидовал, не сумев попасть в ряды избранных. Кто-то усматривал в избранности «золотой когорты» вопиющую несправедливость, нарушающую всеобщее равенство. Кто-то побаивался. Слишком уж хорошо все у них получалось. Будь то метание дротиков, рукопашный бой или схватка на мечах. Все-таки, какими бы необычными женщинами ни были амазонки, они от этого не переставали быть женщинами.

Как показало время, Алкеста не зря искала подвоха в новом назначении. Охрана приморской границы была скорее прикрытием истинной цели. Основной задачей догадливой воительницы стало изучение характера новой подруги, ее вкусов и привычек. Девушке из «золотой когорты» предназначалась редкая для амазонки судьба: она приглянулась сыну вождя племени каллатов, владевшему землями к западу от Государства Афины, и, по решению Совета Жриц, должна была вступить в брак для укрепления мирного договора амазонок и их соседей.

Никто, кроме всезнающих богов, не ведал, чем Элга смогла покорить сердце темноволосого Герсея, которого и видела-то всего один раз. Год назад юноша вместе с отцом присутствовал при заключении договора Перемирия. Сероглазая телохранительница вместе с «золотыми» подругами участвовала в Танце Боя, демонстрировавшем неуязвимость служительниц Афины для оружия смертного. Элге выпала часть церемонии, в которой соперницы разили друг друга копьями, оставаясь невредимы. Зрелище, надо отметить, было отнюдь не для слабонервных. Несколько лет назад один из эллинских послов, увидев, как девушки пронзают друг другу грудь и живот блестящими жалами, изверг все съеденное на праздничном пиру под ноги танцорам. Царица даже хотела запретить показ этого ритуала иноплеменникам. Однако жрицы Совета настояли.

–Пусть знают, на что способны служительницы богини. Лишний раз подумают перед тем, как напасть. К тому же каллаты – не эллины. Им подобная мягкотелость несвойственна.

И обряд был исполнен. После того, как разгоряченная танцем девушка выбежала за пределы песчаной площадки, к ней подошел темноволосый воин, и молча протянул массивное золотое украшение для волос. Элга рассмеялась. В отличие от домашних женщин, которым холеные кудри были необходимы для ублажения мужских взоров, длинные косы у амазонки могли сослужить плохую службу своей хозяйке. Оказавшись в руках противника, они удерживали их обладательницу лучше любого аркана. Девушка красноречивым жестом провела по своим коротко остриженным прядям, поблагодарила каллата мимолетным кивком и скрылась за спинами подруг.

Подсмотревшая ненароком эту сцену Верховная Жрица Афины, от глаз которой не могло укрыться ничего в племени, еще тогда подумала, какой красивой парой могли бы стать эти двое. Юная амазонка и молодой каллат. Почти одного роста. Схожего крепкого сложения. Только девушка была белокожей и светловолосой. А смуглый мужчина с короткими темными кудрями напоминал уроженца восточных племен. «Надо предложить отцу этого воина, отпустить сына на Праздник Продолжения Рода, когда придет пора для Элги становиться матерью, – решила она тогда. – Крепкие дети никогда не бывают лишними». И Астарта задумала во время ближайшего Служения обсудить проблему с другими жрицами Совета. А спустя всего несколько месяцев, Агессандр, вождь племени каллатов и отец Герсея, прислал гонца с предложением скрепить мирный договор двух племен брачным союзом своего сына с одной из девушек «золотой когорты». Илгмар, Царица амазонок, благосклонно отнеслась к предложению вождя мужского племени. Тогда-то Астарта и вспомнила про отвергнутый подарок. Кандидатура невесты была избрана, а участь Элги решена. Жребий подруги-соглядатая достался зеленоглазой Алкесте. Смышленая воительница пограничного степного отряда, узнав о доверии, оказанном ей Высшим Советом, согласилась, не раздумывая.

Элга же, узнав о решении Совета Жриц, разбушевалась. Что, учитывая ее способности «золотой», было делом небезопасным для окружающих. Справиться с разъяренной невестой оказалось под силу только матери. Однако Рольга, одна из сильнейших воительниц передового отряда, не собиралась уговаривать дочь поступать против своего сердца.

– Она достаточно взрослая, чтобы самой во всем разобраться, – ответила мать избранницы на предложение Астарты. – С детства моя девочка принимала решения сама, и ты, Верховная, не раз говорила, что в этом проявление благосклонности Девы. К тому же я не уверена, что от союза осла и пантеры можно ждать чего-либо, кроме крови.

Возразить на подобные доводы было нечего, а спорить с Рольгой, чье влияние на Царицу было немногим меньше, чем у всего Высшего жреческого Совета, Астарта не стала. Однако, убедившись, что помощи от матери невесты ждать не приходится, жрица и не подумала отступаться. По ее распоряжению Верховный Совет амазонок отправил Элгу на прибрежный охранный пост. Назначив в подруги доверенную воительницу, получившую недвусмысленные инструкции от Высшей Жрицы: подготовить «золотую» к предстоящим переменам.

Алкеста очень хорошо запомнила предшествующий отправлению разговор с Верховной. Астарта, как всегда облаченная в темно-багровый хитон, тяжелыми складками облегающий полную фигуру, восседала на каменном сидении из драгоценного голубого мрамора. И ее знаменитый бархатный голос обволакивал почтительно преклонившую колени собеседницу.