Точка с божьей коровки

пользе дела и страхе грозы.

Это черный оркестр и лиловый
всем играет, что поздно искать
свой оттаявший смысл и ледовый.
И пора бы давно перестать.

Продолжения нет у историй.
Вбито дерево жизни в меня.
Дождь идет, как проносится скорый,
что хотел проскочить дотемна.

Ждешь что дальше, ласкаешь словечки,
прячешь мятной слюной под язык…
Это запись на холоде речки,
водке, ласточках с желтой Янцзы.

3

Осень – глубокий желтый.
С подступающим холодом,
небом расколотым,
с пустотой, крадущейся тихо,
даже не различишь шаги —
чьи…
Красный крестик на всех наехал
скрипом снега или фольги.

4

Европа погрязла в дождях и вещах,
во тьме заходящего лета.
И вниз головой облака натощак
сползаются с вяленых веток
на сырость и серость от мрачных морей
и скверного менталитета,
от сдувшихся утром ночных фонарей
на млечную видимость света.

Не то чтобы здесь, где рисунком оград
перебраны тени, как струны,
я солнцем не сыт, с ходу ливню не рад,
страдаю затмением лунным.
Но свет проникает в такие углы
и так согревает открыто,
что ярче еще и не видывал мглы
и желтого вспышек до крика.

5

Баскетбольно оранжевый прыгает мяч.
Скачет, скачет всё тише и ниже.
Дальше катится – лужи, поля, стройки дач…
Пропадает, не вижу.

Звезды встанут на место, и – мяч тут как тут,
то на Белку похож, то на Стрелку.
А закроешь глаза и представишь, как ждут
космонавтиков, пьяненьких в стельку.

Вот летят они, тут им встречается мяч
ниоткуда, чужак без орбиты…
И сигнал принимают, как вызов на матч.
Будут, будут разбиты…

…И представишь: как страшно, насколько ничей,
как недолго бы выдержал муки,
дрожь холодную каждой из долгих ночей…
Скачут вспышки в сожженные руки.

6

Жена шумит, как холодильник,
в шестом часу утра.
Как в холодильнике будильник,
звенит в мозгу – пора!
Вставать пора, пора ложиться,
осенняя пора!
Никак не выдержать, не сжиться
с покоем до утра.
Какая школа и работа?
Какая жизнь прошла.
Лишь желтой осени зевота
воронкой вобрала.

7

И осень начинается, когда
уже дохнули облачно сюда
ожившие Лернейские болота;
когда связались время и вода,
сухие звуки спелого плода
и треснувшего солнца позолота.

И осень продолжается, пока
не оценили ветер облака,
не растрясли свой рыбий жир над нами.
И если б не закрытые глаза,
чтобы себя не видеть, спать нельзя,
но делать вид, что спишь ночами, днями.