Добровольный узник. История человека, отправившегося в Аушвиц

Витольд старался скрыть потрясение. Он понял: это наказание за то, что он не согласился поддержать идеи Яна. Но Витольд не хотел показать Яну свое волнение. Ян продолжил: свой человек в полиции предупредил его, что в ближайшие несколько дней немцы планируют массовые облавы. Руководство СС хотело отправить в Аушвиц всех образованных или просто умных людей. Это был хороший способ туда попасть – хотя людей, которых подозревали в подпольной деятельности, вполне могли немедленно расстрелять.

Учитывая рискованность задания, Ян не мог отдать Витольду приказ.

Ему требовалось добровольное согласие[105 - Malinowski, Tajna, p. 54; Gawron, Ochotnik, p. 114.].

Мысли проносились в голове Витольда с лихорадочной скоростью. Попасть в немецкую облаву – безумие. Даже если немцы не застрелят его сразу, они могут подвергнуть его пыткам и разоблачить позже. И что будет, когда он туда попадет? Если подпольщики не ошибались относительно жестокости режима в лагере, его перспективы создать ячейку Сопротивления и организовать восстание выглядели весьма туманно. Но даже если это обычный концлагерь, ему придется долгие месяцы томиться в плену, пока в Варшаве будет происходить все самое интересное. Однако на другой чаше весов находился тот факт, что Ян под давлением Витольда согласился подчиняться Ровецкому. Как это будет выглядеть, если Витольд откажется от первой же просьбы Ровецкого? Ситуация патовая[106 - Pilecki, [W jaki], PUMST, BI 6991, p. 15.].

Витольд сказал Яну, что ему нужно время на раздумья. День за днем он постоянно размышлял о предложении Яна. В своих более поздних мемуарах Витольд не упоминает о страхе за себя, но он наверняка тревожился за семью. Мария смирилась с его подпольной деятельностью в Варшаве, позволявшей ему время от времени приезжать в Острув-Мазовецку и быть недалеко от семьи на случай чрезвычайной ситуации. Отправка в Аушвиц означала, что семью придется бросить на произвол судьбы и подвергнуть риску расстрела, если он будет разоблачен[107 - Pilecki, [W jaki], PUMST, BI 6991, p. 15; из беседы с Пилецким, 1 февраля 2016 года.].

Когда 12 августа началась облава, Витольд все еще колебался. Эсэсовцы и полиция установили КПП на главных улицах в центре города и хватали мужчин призывного возраста. «Естественно, они не особенно церемонились, – отмечал мемуарист Людвиг Ландау. – Выставив штыки, немцы останавливали трамваи, они угрожали пустить штыки в ход, если кто-то попытается сбежать; по-видимому, двое были убиты при попытке бегства, одного закололи штыком, второго застрелили». За день арестовали более полутора тысяч человек. Витольд держал свои мысли при себе. «Он сидел молча, размышляя об этом, и я не донимала его расспросами», – вспоминала Элеонора[108 - Winstone, The Dark, loc. 1371; Pilecki, [W jaki], PUMST, BI 6991, p. 15; Landau, Kronika, vol. I, p. 635–636; Ostrowska, [Wspomnienia 1], p. 3.]