Господин Осень

Господин Осень
Jerry Wey

Здесь тёплая и уютная история о принятии себя и своего бессознательного, вопреки жизни под увековеченную копирку. Она раскрывает светлую сторону одиночества, согревает и дарит надежду даже в самые холодные времена, напоминая о том, что чудо непременно придёт; вот только тогда, когда мы научимся жить без него. Сказка или быль? Лучше. История жизни.

Jerry Wey

Господин Осень

Глава 1

Сколько можно?.. Почему всегда все сваливается на тебя, накрывая лавиной, что поспешно катится, вбирая в себя все больше и больше проблем… Каждый раз что-то новое, что-то непредвиденное и внезапное, но выбивающее из колеи окончательно. Наступает момент, когда становится просто невыносимо.

Несомненно, она была из тех сильных людей, что никогда не сдаются, которых очень сложно надломить и которые, несмотря на падения и неудачи, идут только вперед. Безусловно, она придерживалась неколебимого мнения: главное, все живы и здоровы, а остальное неважно. Все насущные проблемы и мелкие неприятности рано или поздно изживают сами себя и попросту растворяются в кручине повседневности. Однако, когда все накапливается потихоньку, как снежный ком, со всех сторон и отовсюду, когда терпишь покорно и очень долго – даже всякое твердое терпение может пошатнуться, и в определенный момент ты просто срываешься. На миг тебе кажется, еще чуть-чуть и ты сдашься… Иногда так хочется, чтобы жизнь перестала подбрасывать всякие неприятности, тем самым пытаясь проверить на терпение и закалить, сделать жестче и сильнее. Так хочется…

В одну из самых непримечательных и весьма серых суббот, когда ненавистная учеба и загруженные будни были позади, а вихрь повседневных дел ненадолго обошел стороной, она сбежала в лес. Просто бездумно шла, куда глаза глядят, и когда спустилась вниз, к небольшой речушке, остановилась и бесцеремонно плюхнулась на жесткую траву. Ее тут же обдало речной свежестью, вперемешку с хвойной прохладой и запахом векового соснового леса. Умиротворение тиши и природная гармония подействовали на нее покровительственно, и она прикрыла веки, вслушиваясь в слабый скрип ветвей и успокаивающий шелест листвы.

Осень в этом году выдалась довольно теплой и уютной и ворвалась в ее сердце, щедро наградив необъяснимой тягой к поиску воодушевленного окрыления и созидательного вдохновения. Вот только чувства эти были живы совсем не долго – их в миг заглушили насущные неприятности в университете, вызванные обильным количеством зачетов и курсовых проектов, и передряги в личной жизни, созданные одним весьма неприятным неконгруэнтным субъектом, наговорившим ей множество грубостей.

Да, это место было самым подходящим, чтобы вдоволь насладиться тишиной и побыть наедине с собой. Никто здесь не увидит ее слабость – ее слез отчаяния, приступов ноющей тоски, необъяснимого душевного одиночества и невысказанной боли. Здесь она может остаться самой собой без притворства, без примерки маски стойкой непоколебимой девушки, которой не страшны никакие преграды.

Она чувствовала себя загнанной в тупик собственных путаных мыслей и непонятных чувств; чувств, с которыми была не в силах совладать. По бледным щекам, щедро покрытых пудрой, скатывались дорожки слез, а сама она едва сдерживала нарастающие всхлипы. Но все же, когда стало невыносимо тошно – она решила дать волю эмоциям, и разрыдалась как маленький ребенок. Пустой взор янтарных глаз был прикован к дальнему сизому берегу, на котором красовался маленький уютный домик, видневшийся за камышами.

Интересно, если сбежать на тот берег… в тайне ото всех поселиться в спасительном прибежище… спрятаться от целого мира за створками затхлых и уютных окон…

– Да что ты будешь делать! – послышался туманный голос позади.

Девушка от неожиданности и испуга вздрогнула, ощутив, как сердце совершило бешеный кувырок и пустилось вскачь. Если бы она не была так абстрагирована от всего окружающего и глубоко поглощена собственными мыслями – она бы расслышала в этой внезапно вырвавшейся фразе открытое, едва скрываемое возмущение.

Она опасливо обернулась и, к своему удивлению, увидела необычного юношу, стоявшего в нескольких метрах позади и выглядывающего из-за мольберта. Отложив в сторону кисть, он принялся придирчиво рассматривать холст, а затем вскинул взгляд серых глаз поверх полотна, приковав взор к ней.

– Вы мне? – недоуменно спросила она, когда их взгляды столкнулись, и шмыгнула носом. Остатки недавних слез все еще теплились на ее щеках.

– Тебе-тебе! – резко сказал незнакомец с неприкрытым недовольством. – Я был так увлечен запечатлением пейзажа, что даже не заметил в нем лишнюю деталь, и случайно нарисовал твой силуэт.

– Ой, простите… – виновато сказала она и поспешила вытереть глаза. А затем собралась было встать, чтобы быстро умчаться отсюда, как незнакомец остановил ее:

– Куда? – невозмутимо сказал он тоном, нетерпящим возражений. – Раз уж попала в «кадр», будь добра, позируй до последнего. Иначе картина будет неоконченной.

– Хорошо… – только и смогла сказать она и вновь уселась на траву, устремив пустой взгляд вдаль. Снова ее уединению помешали. Ну неужели даже в лесной глуши, на берегу непримечательной речушки, невозможно побыть одной? Даже здесь найдут…

– Ну и? Что у тебя случилось? – после продолжительной тишины, позади вновь послышался приятный низкий голос.

– Ничего не случилось, – спокойно отозвалась девушка, сохранив невозмутимое самообладание. Еще не хватало изливать душу первым встречным незнакомцам.

– Ну конечно. И от того ты ревела в три ручья, что ничего не случилось?

– Я не… Неважно, – осеклась она и поспешила холодно добавить: – Я не думала, что здесь меня может кто-то увидеть.

– Это, кстати, мое излюбленное место. Я здесь пишу уже далеко не первый день.

– Вот как… Я не знала, правда. Пришла, куда глаза глядели – наобум.

– Дело твое. Я тебя надолго не задержу, остались лишь контуры деревьев и камышей по бокам, и можешь идти реветь дальше.

Она фыркнула, а затем сказала с искренним сожалением:

– Надеюсь, я не испортила вам картину…

– Ты отлично вписываешься в пейзаж и ничуть не портишь его по композиции и цветовой гамме. Вот только выглядишь слишком печальной… – задумчиво ответил он.

– Это плохо? – девушка дернула головой, собираясь обернуться, но после того, как незнакомец настойчиво приказал ей сидеть смирно и не шевелиться, поспешила вернуться в прежнее положение.

– Отнюдь. Даже страдания могут быть по-своему прекрасны.

Необычный он какой-то… и странный. Да и ладно, ей-то какое дело. Попозирует недолго и назад, домой… в привычную однообразную рутину и бесконечный быт, в увековеченную повседневную жизнь и продуктивные тошнотворные будни… На мгновение она всем нутром почувствовала, что не хочет уходить отсюда, не хочет покидать это прекрасное тихое место, разбавленное новым таинственным знакомством, вселившим в сердце ране чуждое тепло…

– А все-таки, – вновь нарушил тишину художник. Девушка уже не так резко реагировала на него, напротив, прониклась к незнакомцу с необъяснимым душевным доверием. – Нечасто я вижу девушек твоего возраста, которые приходят к ручью, чтобы ощутить гармонию леса и побыть в приятном одиночестве среди природы. В это время года люди здесь вообще не частые гости.

– Вот именно. Потому и хотела уединиться, что людей в этом месте не бывает, – с неожиданным вызовом отметила она.

– Я здесь каждую осень.

– Не замечала раньше… – она вдруг снова потеплела.

– Мы спокойно могли разминуться, ведь лес довольно большой. Чтобы заплутать здесь – особо стараться не нужно.

Призадумавшись, девушка переспросила:

– Каждую осень? А как же остальные дни?

– Готово. Можешь быть свободна, – спокойно сказал он.

Она удивленно обернулась и вновь посмотрела на человека, стоявшего от нее в нескольких метрах, и только сейчас смогла разглядеть художника как следует. Выразительность загадочного лица подчеркивали острые скулы и удивительные серые глаза, в которых читались врожденная сдержанность, безмятежное спокойствие и… теплая доброта. Сам он был – словно нарисованный персонаж таинственной картины или герой книги, сошедший со страниц. Немного взъерошенные темные волосы трепетались на слабом ветру, а щеки были слегка обветрены под натиском осенней прохлады. Художник складывал кисти в чехол и спокойным взглядом оценивал только что написанное творение, совсем не обращая внимания на «модель».

Девушка аккуратно поднялась по небольшому склону, попутно затянув зеленый клетчатый шарф потуже, и подошла к художнику.

– Могу я взглянуть? – спросила она.

Юноша оторвался от своих дел и вскинул на нее удивленный взгляд, будто думал, что она уже давно ушла. Без слов он развернул к ней холст, и девушка застыла на месте, потеряв дар речи. Шедевр – это еще слабо сказано… Каждая линия, каждый штрих, каждый мазок кисти словно были отголоском ее собственной души, отпечатком ее томящегося в непонятном ожидании сердца. Она четко разглядела свой задумчивый печальный профиль, смотрящий вдаль, взгляд, стремящийся найти ответ на поставленный вопрос о жизни. Не ее жизни, но жизни, к которой она всегда стремилась, которую всегда хотела обрести, переполняясь нерушимым огнем – беззаветной верой. Словно это было никогда и нигде… но в то же время было.

– Это… – заворожено шепнула она. – Волшебно…

Незнакомец улыбнулся:

– Рад, что тебе понравилось. Но картина еще не закончена, осталось написать дальний пейзаж – другой берег реки.

Девушка заглянула в серые глаза, аккуратно скользящие меж пестрых штрихов чудесной картины, и спросила:

– А можно вас попросить изобразить тот домик на другом берегу реки?