История болезни

История болезни
Jolly Workaholic

Неуемная страсть, охватившая молодую девушку Карину, разрушает жизнь и здоровье, делая беспомощной игрушкой под властью стихии уязвимое человеческое сознание.

Содержит нецензурную брань.

Jolly Workaholic

История болезни

«Посмотри на себя.

Где твоя одежда?» Скриптонит.

Сухие щелчки поворотника солировали над хором барабанящих по крыше машины тяжелых капель дождя.

– Что за блядский день! – Выругалась Карина.

Длинная пробка выстроилась в один ряд на узкой дороге, извивавшейся по совсем дикому лесу на краю города. Это была единственный путь, ведущий к огромному жилому массиву в пригороде и к нескольким коттеджным поселкам подальше. Завернув сюда, уже нельзя было ни вернуться назад, ни свернуть куда-то. Даже обочины почти не было: за узкой полоской грязи сразу начинался безмолвный коридор вековых елей.

– Твари, нормальную дорогу не могут сделать!

Карина ехала не вместе со всеми: нужно было попасть к концу рабочего дня в  ЦРБ. Туда, добрая родственница отправила с ее головными болями, на визит к известному врачу. Чем ближе было время, назначенное доктором, тем сильнее бились злые молоточки в висках, раздражали звуки дождя, и запах ароматизатора салона автомобиля.

– Взорвется сейчас голова по дороге к врачу. – Со злорадным мазохизмом подумала она.

Несмотря на солидное опоздание, Карина не повернула назад, а обреченно поднялась по широкой мраморной лестнице и, назвав пенсионеру-охраннику фамилию врача, в одиночестве поехала в, сияющем ярким светом лифте, на шестой этаж.

«Коммунисты целый храм построили» Удивлялась она про себя величественным интерьерам огромного больничного здания.

Пройдя по темному коридору до единственной двери из под которой виднелась светлая полоса, Карина пару раз вяло стуканула костяшкой пальца. За дверью не раздалось ни шороха, но она открылась. На пороге возник высокий и, неожиданно, довольно молодой блондин и пригласил ее в кабинет.

– Сергей Сергеевич, я от …

– Понял, проходите. Раздеваться там.

Неспешно и деловито он начал осмотр, казалось, чем больше он работал- тем больше уходил в себя. Длинные худые пальцы зажили своей жизнью: рыскали по телу беспокойными пауками то поглаживая, то недолго топчась на одном месте. Иногда он командовал «Встаньте. Руки через стороны. Ложитесь. Правую ногу на 90’. Смотрите на молоток» равнодушным тоном, как робот роботу. Затем, невозмутимо вымыв руки он сел писать заключение.

– И давно беспокоят боли? – Спросил он, карябая неразборчивым докторским почерком на вырванном из самого сердца чьей-то карты двойном листке.

– Лет семь, наверное.

– Семь лет? – Впервые с интересом он заглянул в ее лицо. – А сами с чем связываете?

Память как по шпалам запрыгала по всяким неприятным эпизодам, от недавнего к забытому: много всего накопилось, но что-то конкретно упомянуть было неловко- все события были слишком незначительны.

– Не знаю…то одно, то другое…– Промямлила она.

–Ясно: множественные психические травмы. – Заключил Сергей Сергеевич и продолжил наносить неразборчивую вязь на листок. Карина сидела и рассматривала его прямые светлые волосы и благородный немного ассиметричный нос. " Из хорошей семьи, видно."– Подумала она.

Вопросы были разные, о нагрузке на работе, перенесенных травмах и болезнях, у кого уже консультировалась и что принимала. В отображении его вопросов жизнь Карины предстала такой жалкой и пресной, что она сама изумилась этому. «Пью таблетки, собираюсь и работаю.»– Ответила она на вопрос: почему так долго терпела.

– Вернем радость в жизнь- назначаю антидепрессант, три месяца попьете, а потом ко мне. – Сказал доктор.

– Но ведь у меня нет депрессии! – Убежденно начала Карина.

– Вы не понимаете: мы используем один из эффектов. Если нет сниженного настроения- до эйфории он Вас не развеселит, это не наркотик.  Препарат снизит чувствительность к боли и постепенно вернет Вам работоспособность. Вы ведь этого хотите? – Устало закончил он, видимо, утомившее его разъяснение.

– Наверное.

– Решение за Вами. За семь лет само не прошло. Не хотите лечиться – будет и дальше беспокоить. Я бы такую жизнь не выбрал.

Карина взяла рецепт и постаралась поймать серый взгляд.

– Как я могу Вас отблагодарить?

– Потом. Поможет – придете…– Замялся доктор и бережно вытолкал ее за дверь.

Обратно пришлось ехать уже в кромешной темноте, зато без пробок. Она включила погромче радио и понеслась по узкому, освещенному только ее фарами, шоссе в лесу. Под сентиментальные мотивы вечернего эфира глаза быстро заволокло пеленой невыплаканных слез.

***

Она купила препарат на следующий день. Фармацевт, молодая девушка, с исполинскими ресницами наращенными на самом заурядном лице шанежкой, чуть ли не обнюхала рецепт, но оказалось он оформлен верно, и ей пришлось откуда-то из самых дальних углов аптеки найти и отпустить небольшую белую коробочку.  Сначала ничего не происходило, но еще через день появилось странное распирающее ощущение в груди, и сердце стало колотиться как при быстром беге. Сухость во рту заставляла в течение рабочего дня бесконечно бегать к кулеру, установленному у стены в центре большой комнаты, разделённой перегородками для удобства работы менеджеров.

– У тебя из зарплаты надо воду вычитать. – Буркнула менеджер Татьяна, хотя на покупку воды никто не скидывался, и ее неизменно оплачивало предприятие.

– Ты чего не обедаешь? – Выглянула из-за перегородки менеджер Люба- Я жду пока пожрешь и заявку " Галы" тебе на обработку кину, она от вчерашнего числа. Уже срочно. Мне некогда.

Пытаясь взбодриться, Карина пила много кофе, но это уже давно не помогало. Дико раздражала пустопорожняя болтовня сотрудниц, пересыпанная взрывами громкого хохота и телефонными звонками. Клиенты беспорядочно звонили то на городской, то на мобильный, о чем-то постоянно справлялась и путалась экспедиция, да и сами менеджеры не привыкли работать молча.

– Карина, ты этой скотине Карандашику напечатала сертификаты? – Вытянула шею из-за монитора менеджер Татьяна.

–Делаю. – Выдохнула она, пытаясь сконцентрироваться на складской странице.

–Смотри, не забудь опять- он нудный. Заест тебя потом. – Беззлобно поворчала Татьяна.

– Еще Субареныш просил пересорт у него забрать. Отправь кого-нибудь.

У большинства постоянных клиентов были клички, чаще всего обидные. Карина в первый же рабочий день вызвала истерический хохот, спросив почему Виктор Анатольевич Белых- "Карандашик".

–Это ты у Таньки лучше спроси. – Задыхаясь от смеха, сказала менеджер Лариса.– Где там у него "карандашик"– только она знает.

Карину сначала коробило, что сотрудники прямо и без стеснения обсуждают такие вещи, но потом она стала воспринимать это как одно из проявлений  грубости натуры, свойственной битым жизнью и непритязательным людям.

Только начальник отдела Евгений Викторович был всегда приветлив и до крайности скрытен. Невысокий и холеричный, несмотря на лёгкую, как у женщины словоохотливость, он обладал удивительной способностью дозировать правду. На любой вопрос искренне глядя в глаза он давал конкретный ответ, только в его словах всегда был минимум информации, позволявший не останавливаться разговору, но не дававший ни капли на мельницу сплетников или болтунов.

Евгений Викторович редко одергивал кого-то, упорно не замечал, что сотрудники иногда немного выпивали на работе и, выполнив все заказы старались уйти пораньше, и поэтому поначалу его приняли за чьего-то протеже, равнодушно усевшегося в свободное кресло на лакомую начальницкую зарплату. Но постепенно стало заметно, что после того, как он стал ходить на собрания к директорату и оплата труда поднялась, и претензий у других отделов стало заметно меньше. В итоге коллектив с ним примирился, и стал в его присутствии выпивать и шутить по-свойски грубо, и уже совсем расслаблено.

Менеджеров было несколько, все старше Карины. Татьяна около пятидесяти лет- со следами былой красоты, злобная и уродливая Люба- немного помоложе, Ирина- миниатюрная жеманная брюнетка, Лариса- самовлюбленная и ограниченная красотка, похожая на эскортницу, и сильно битая жизнью Катя, прошедшая путь от go-go танцовщицы до примерной матери семейства. Все они наперебой козыряли своим цинизмом, и часто их слова надолго занозами застревали в больной голове Карины. Из-за загруженности она никогда не находила вовремя, что ответить и не могла выдержать нужной интонации, чтобы парировать нападки. Каждый вечер она приходила домой истерзанная постоянными усилиями, чтобы не сорваться на очередной выпад. Откровенную ругань Евгений Викторович прерывал, но в эти, внешне шутливые, перепалки, особо, не вмешивался.