Кружево неприкаянных

– А что, – отзывается один из пассажиров, – и среди них бывают нормальные люди…

– Люди – это мы, а мент – он просто мент, но бывают «правильные» и не правильные. эти не правильные.

– А чем они не правильные?

– Правильный мент – жадный, грубый и вонючий, а не правильный мент – спокоен, доброжелателен и взяток не берет… и подозреваю, что у них усиление…

– Они теперь не «мент», а «полицай»…

– Цай-цай-цай… да хоть менто-пол…

– Всем заткнуться!

Дом

Нынешняя комната Елизаветы Карповны образовалась из последовательного урезания и перекраивания спальной комнаты родителей, папиного кабинета и их туалетной комнаты. Когда-то из этого «родительского» блока был выход в хозяйственный двор, Ванда, будучи профессиональной революционеркой, задумывала его как запасной путь для внезапной эвакуации… Теперь это вход в отсек Елизаветы Карповны.

При последнем отсечении, которое происходило с целью увеличения комнаты любимой внучки, жилое пространство Елизаветы Карповны сократилось на 14 метров квадратных, образовался коридор как продолжение лестницы, старая дверь осталась за стеной, а на новый вход в комнату дверь почему-то так и не поставили…

Когда дом построили в нем было два этажа, два входа, тридцать два окна, три туалетных комнаты, в каждой ванна, дровяной водогрей, ватерклозет, умывальник, на первом этаже кухня и комнаты для прислуги, огромная гостиная, столовая, буфет, на втором этаже комнаты для гостей, родительский отсек, в котором размещался папин кабинет и спальня родителей с отдельным туалетом… Здесь же Еличкины апартаменты, где у неё была своя туалетная комната как у взрослых.

Родители строили дом с мечтой о дружной счастливой жизни, в которой будет много радостных встреч друзей, и потому в его центре располагалась гостиная-атриум в виде большого зала на два этажа со стеклянным потолком.

Радостных встреч, которые заняли бы все это пространство, так и не было, зато наличие атриума позволило обитателям дома долгие годы естественным образом противостоять «уплотнению» – вроде бы и много места, но оно бесполезно с точки зрения вселения дополнительных жильцов.

План 1-го этажа

План 2-го этажа

До ареста хозяина вообще никаких реальных уплотнительных действий со стороны большевиков не наблюдалось, поскольку Ванда достаточно известна среди революционеров, они знали и высоко ценили её «заслуги перед революцией». Родственники, которые приехали когда-то обживать дом, так и остались жить. Вначале приехала Надя с мужем, потом появились ещё двое, а уже перед самым папиным арестом весь первый этаж и гостевые комнаты на втором этаже были заселены роднёй… дальней и очень дальней, тем самым создав явновидимое естественное «уплотнение».

В доме был главный вход и был выход в хозяйственный двор, отделённый от сада, в него можно было попасть через калитку, выходящую на дорогу позади дома. Теперь дорога превратилась в улицу им. Розы Люксембург, сад исчез, а широкая, удобная для подъёма лестница в той гостиной, стала узкой, неудобной частью коридора идущего на второй этаж.

Со временем количество комнат увеличилось за счёт урезания площади имеющихся. Туалетные комнаты редуцировались до двух клетушек с унитазами, потом испортилась канализация и водопровод, исчезли унитазы, а во дворе возникло два пудр-клозета в виде скворечника, затем ещё один… но их не хватало, и в доме появились, пристроенные сразу к двум этажам, капитальные люфтклозеты…

Люфт-клозет– внутридомовая тёплая уборная с подземным выгребом, в который фекалии поступают через сточную (фановую) трубу. В люфт-клозете вентиляция осуществляется через специальный люфт-канал, примыкающий к обогревательным устройствам, а выгребной люк располагается снаружи.

Пудр-клозет – уборная, в которой фекальные отходы: – подвергаются обработке порошкообразным составом (пудрой) на основе торфа; и содержатся в сухом видев изолированной ёмкости до образования компоста

Но closed, т. е. замок, ударение на «о», что у «люфт», что у «пудр» слабоват, запах фекалий стойкий и постоянный… на многие годы…. почти вся жизнь… пудр-люфт-параша… Кстати! Отличный источник сырья!

Пудр-клозет

Кто-то из Игорёшиных приятелей недавно рассказывал, что сейчас в тюрьме давно уже нет таких «параш», везде унитазы и даже что-то вроде загородки сделано, как бы отсек такой туалетный, но всё равно при входе, всё равно, чтобы цирик (надзиратель) видел все детали процесса… и всё равно воняет, но теперь освежитель воздуха можно покупать…. правда, если спирта в составе нет.

Люфт-клозет

«Ну вот, и «Watterclosed» вернулся..», – удовлетворённо пробормотала Елизавета Карповна, разглядывая новый унитаз.

«Вернул» его последний муж Кати, успешный и удачливый мужчина. Врач.

Лерочкин отец, Катин дед, тоже врачом был.

Один акварельный портрет, сделанный его другом Файбисовичем и тетрадь записочек, которыми они обменивались. Всё что осталось. У неё школа в две смены, у него операции, дежурства…

«Лиска, сегодня дежурю, заболела Вера Петровна, я успел сварить для тебя картошку, а в ящике за окном сало. Вот, воистину «не знаешь, где найдёшь, где потеряешь» – сало принёс Файбисович, сославшись на то, что свинину есть нельзя, а ему этим заплатили за работу. Целую мою ненаглядную. Днём забегу на обед, может и тебя встречу»…

Еля так поначалу и подписала тетрадку «Встречи…», потом прибавила «… расставания». Восемь счастливейших месяцев… Единственный мужчина в её жизни… умер прямо на крыльце больницы, в которой работал…, а через полгода родилась Лерочка, мама Катюши…

Весна. Утро. Холодно. В одной руке тёмно-коричневый фанерный чемодан, в другой ладошка Лерочки, ей три годика.

Еля рассматривает дом… Потом покрепче сжимает ручку чемодана и делает шаг в сторону входа.

Лерочка закутана в огромный шерстяной серо-коричневый платок, на ногах валенки, руки в рукавичках, на один мамин шаг ей приходится делать почти четыре. Они подходят к входной двери, открывают, поднимаются на второй этаж, здесь Еля на секунду замерла, а потом повернула направо в сторону, где когда-то жили родители.

Дверь открылась, на пороге мужчина, Еля молча проходит мимо, входит в небольшую прихожую, из которой одна дверь когда-то вела в папин кабинет, а другая в спальню… Полупустой чемодан громко бьётся о дверные косяки. Мужчина спрашивает:

– Вы кого ищите?

На его голос отзываются за дверью:

– Кто там? Ты с кем разговариваешь?

– Да вот…

Еля входит в комнату бывшую когда-то спальней родителей… осматривается… Буфет из столовой, шкаф из папиного кабинета, этажерка мамина, кресло… стулья, круглый стол… Она ставит чемодан на пол, развязывает Лерочкин платок, снимает его, делает это молча, спокойно, как будто просто вернулась с прогулки…

За столом женщина, смотрит на Елю, на чемодан… ни о чём не спрашивает, встаёт, помогает ей и девочке раздеться, складывает вещи на кресло…

– Привет! – говорит женщина Лерочке, но Лерочка не отвечает, просто смотрит на неё.

Еля садится на стул возле стола, Лерочка забирается на колени к матери…

Мужчина так и стоит возле двери.

– Саша, они замёрзли, принеси кипятку, – говорит женщина мужчине.

Еля обнимает Лерочку, а та прильнула к маме и уткнулась лицом в складки её кофты…

Саша выходит из комнаты. Женщина сервирует… быстро, спокойно, ловко… вот уже всё на столе. Через некоторое время мужчина возвращается с чайником, из носика пар… Женщина заварила чай, достала из шкафа пряники, села напротив Ели с Лерочкой… улыбнулась.

– Зиночка, может я за конфетками сбегаю, для ребёнка? Или вот Маргарита Васильевна вчера варенья предлагала… – робко спрашивает мужчина.

– Ты сейчас на работу побежишь, а за вареньем мы и сами сходим, – сказала Зина и подмигнула Лерочке.

Лерочка в ответ ещё тесней прижалась к маме, а та вдруг начала плакать, слезы катятся по щекам, падают на голову Лерочки, она поднимает голову, смотрит на маму, слезы падают на её лицо, Лерочка их вытирает, слезы все равно капают, тогда Лерочка ладошками вытирает слезы на маминых щёках, а мама плачет… плачет, тихо, почти без звука… только плечи едва дрожат в такт негромких всхлипываний…

Зина машет на Сашу – «уходи, уходи», тот кивает, осторожно открывает дверь, выходит, осторожно закрывает.