В разбитом сердце

– Я не пишу больше, – призналась она. – Это старая история, которую создала прошлая я, поэтому ты меня в ней и не узнал. Только не спрашивай, почему я больше не хочу писать, ясно? – предупредила она, уже зная, что я, скорее всего, не постесняюсь спросить её в лоб.

Она провела чёткую границу, но я уже не мог остановиться. Даже если я знал, что она не откроет мне всю себя, я испытывал неукротимую жажду получить больше.

– Ты такая загадочная и таинственная, естественно, что это притягивает и не даёт покоя.

– Не знаю, с чего ты решил, что во мне есть загадка, Лео, но, поверь, я самая обыкновенная женщина.

Я встал и подошёл к Кассандре вплотную, не отрывая от неё взгляда. Она инстинктивно отшатнулась, но отступать было некуда – она сидела на подоконнике, а я стоял перед ней.

– Тогда почему у тебя всегда такой печальный взгляд и это лицо с поддельной улыбкой, которое похоже на маску?

Она замерла.

– Вот он, яркий пример твоего грубого бестактного обращения. Хоть бы думал, прежде чем такое спрашивать. Этот вопрос неуместен, – прошептала она вполголоса, но не отвела от меня глаз, и в её голосе не было упрёка. Меня таким не остановишь.

– Хочешь сказать, что я ошибся со своими наблюдениями? Но я так не думаю. Сколько тебе лет, профессор? – продолжил я напирать.

– А это ещё большая бестактность, – ответила она мрачно.

– Не подумай, мне всё равно, сколько тебе, просто интересно. Ты очень красивая.

Кассандра вздрогнула. Я ожидал, что сейчас она пойдёт на попятную, напуганная моим беспощадным натиском, и попытается улизнуть; но она застыла в ожидании моих дальнейших действий. Профессор уже должна была понять, что я не ослаблю хватку, пока она не даст решительный отпор. Как далеко мне можно зайти?

– Ты снова говоришь слова, которые могут быть превратно истолкованы.

– Что тут можно превратно истолковать? Я ведь тебе уже сказал, что не в моих правилах ходить кругами. Если тебе что-то не нравится, то сейчас самое время заявить об этом.

Между нами повисла тишина. Кассандра продолжала смотреть на меня, а я на неё. Моё сердцебиение заметно участилось. Я дал ей очень хороший шанс к отступлению, но она им не воспользовалась. Молчание с её стороны было красноречивее любого ответа. Я получил зелёный свет.

– На занятиях ты постоянно носишь волосы собранными, распусти их. Хочу посмотреть.

Кассандра повиновалась моему почти-приказу. Слегка наклонив голову, она стянула резинку, встряхнула головой, и густая копна волнистых светлых волос рассыпалась по плечам.

– Так? – спросила она вызывающе.

– Да, – подтвердил я и протянул руку, касаясь пальцами её лица. Пальцы скользнули от щеки к подбородку, а потом сжали прядь её волос. Профессор не противилась мне.

– Такие мягкие… Ты такая светлая, это необычно.

– У меня скандинавские корни, – объяснила она коротко. Я уже почти не слышал её, поглощённый ощущениями от прикосновений к ней. Ситуация накалялась. Моё сердце забилось ещё быстрее, а вот Кассандра казалась абсолютно невозмутимой.

– Я хочу тебя поцеловать, – заявил я нагло. На самом деле мне уже не нужно было её разрешение. Я бы и так это сделал, и она бы не отвертелась. Мой решительный настрой не вызвал у неё восторга.

– От тебя потом несёт, – бросила она брезгливо, когда я наклонился ближе.

– А от тебя алкоголем, – парировал я и накрыл её губы требовательным поцелуем. Вначале она мне совсем не отвечала. Её рот был напряжён и зажат. Я легонько прошёлся языком по тонкому стыку, чтобы она расслабилась, а потом нежно прикусил её нижнюю губу и скользнул языком к ней в рот. Я был осторожен, но постепенно усилил напор, и Кассандра наконец поддалась. Это было так сладко! Я уже забыл, что поцелуй может вызывать столько трепета и волнения! Кровь шумно бежала по моим жилам, заставляя гореть от желания. Целовалась она неимоверно искусно! Наши языки танцевали в унисон, а губы не хотели разъединяться. Мои пальцы снова и снова скользили сквозь её пушистые волосы, а другая ладонь легла ей на ногу. В день нашего знакомства я лечил её ссадины, а теперь эротично поглаживал колени, вкушая незнакомые дурманящие ощущения. Профессор была в юбке – я задрал её до предела и, добравшись до бёдер, стал жёстко сжимать их. Она резко выдохнула, и с её губ сорвался протяжный стон, тут же поглощённый моим ртом. Я дико возбудился. Гормоны ударили мне во все части тела и завладели разумом. Я хочу её! До умопомрачения!

– Лео! Пожалуйста! Прекрати! – простонала она жалобно в промежутках между моими настойчивыми поцелуями.

– Может, всё же ко мне домой? – предложил я ещё раз, задыхаясь от вожделения, и снова принялся её ласкать. Мне было невтерпёж и хотелось исследовать каждый сантиметр её восхитительной кожи сейчас, немедленно – целовать и лизать везде без остановки. Я уже добрался до её трусиков и почти смог коснуться сокровенного местечка.

– Лео! Всё! Остановись! Достаточно! – она с силой оттолкнула меня. Мы оба шумно дышали, и наши сердца стучали так громко, что мы слышали их сбивчивый гул. Губы Кассандры стали красными и распухли, волосы растрепались, а щёки разрумянились. В синих, холодных глазах полыхал огонь. Она была такой сексуальной, что я готов был наброситься на неё и изнасиловать прямо на месте. Уже давно меня не захлёстывала такая буря необузданной страсти.

– Лучше мне сейчас уйти, иначе я не отвечаю за свои действия. Прости. Меня занесло.

Её отказ был предсказуем, она и так позволила мне слишком много. Никогда не думал, что мы дойдём до подобного. И всё равно я огорчился. Самое интересное и пикантное оборвалось в самом разгаре. Теперь мне нужно срочно остыть. Я сильно разошёлся. Не теряя времени и не глядя в сторону Кассандры, я направился на выход, на ходу подхватив свою сумку.

– Лео, – окликнула она меня, – пусть всё, что сегодня произошло, останется в этих стенах.

– Эти слова лишние, Кесси, – ответил я, нарочно используя её имя в любовной форме. В темноте я уже не мог разглядеть её лицо, но видел, как она сжалась, словно брошенный котёнок, и обняла себя руками. Эта её беззащитность пошатнула мою решимость уйти. С трудом я переборол желание ринуться обратно. Но останься я рядом, случилось бы непоправимое. Голодному зверю во мне слишком сильно хотелось почувствовать, как она будет сопротивляться, если я стану её принуждать. Меня слишком сильно сбили с толку буйные ощущения, вызванные нашей близостью. Я не мог держать себя в узде и даже немного испугался сам себя – уверен, и она меня тоже. Никто из нас не ожидал, что мы потеряем голову из-за простого поцелуя.

Мне оставалось надеяться, что она не продолжит безрассудно пить в одиночестве и поедет домой. Наш поцелуй должен был её протрезвить.

Пользуясь тем, что после тренировки все уже разошлись, я всласть передёрнул в душевой, и не постеснялся в воображении нарисовать себе продолжение того, на чём мы остановились в классной комнате. Ощущения от прикосновений к ней всё ещё были свежи в памяти, поэтому я кончил очень быстро. Обычных образов в голове мне уже давно не хватало, чтобы возбудиться, но Кассандра конкретно вскружила мне голову. Я улыбался как дурак всё время, пока ехал в электричке. Когда я прокручивал в голове наш поцелуй, мурашки табунами бежали по телу. А самое главное, профессор подпустила меня к себе, несмотря на свою принципиальность. Такая реакция могла означать только одно – я ей тоже приглянулся. Но я не строил иллюзий, что теперь могу на что-то надеяться; честно признаться, я вообще не знаю, что делать дальше. И всё же, несмотря на смутную тревогу, я не сожалел о случившемся – мне понравился этот шквал эмоций. После разрыва с моей первой любовью я впервые проявил инициативу и спровоцировал сближение сам. Что-то в профессоре Грин манило меня – что именно, ещё предстоит выяснить. Но вот стоит ли заходить дальше… в этом я пока что сомневался.

5. Ревность затмевает разум и весь здравый смысл, а ещё причиняет боль

На следующий день профессор старательно делала вид, что меня нет. Она даже не смотрела в мою сторону на лекции. Вполне ожидаемая реакция с её стороны. Её неприятие больше забавляло, чем злило. Скорее всего, она уже успела списать вчерашний инцидент на своё нетрезвое состояние. Но вот об одном она наверняка не подумала – я-то был как стёклышко! Несколько глотков коньяка нисколько не затуманили моё сознание. Я следовал своим инстинктам, потому что так хотел. Да и она подсознательно меня хотела, просто отрицала это, иначе даже под влиянием алкоголя послала бы меня лесом.

Кассандра была бледнее, чем обычно. Видимо, похмелье давало о себе знать. Её глаза потускнели и движения были скованными и неловкими. Хотелось её приласкать и погладить по голове. Каждый раз при встрече с ней во мне просыпается странная потребность защитить её непонятно от чего. Меня преследует назойливое чувство, что она крайне нуждается в ласке и тепле. Вчера я очень близко подобрался к сокровенному, но, видимо, ещё слишком рано. Она не подпустит к себе так просто, и барьер между нами довольно велик. Сейчас мне нужно определиться, чего я хочу от неё. Движет ли мной простая похоть и интерес к её загадочной персоне или это уже нечто большее… Почему я так сильно возжелал её? Я смутно ощущаю некую схожесть между нами, особенно когда смотрю в её полные грусти глаза. Как мне сорвать с неё маску, эту приклеенную улыбку, за которой она скрывает себя настоящую? Что меня ждёт по ту сторону? Пугает то, что я не смогу соответствовать её ожиданиям или она не будет соответствовать моим представлениям, но вместе с тем меня неудержимо тянет к ней. Это не поддаётся логике. И всё же я сумел сдержать свой порыв, потому что мне небезразличны её чувства. Раньше я не задумывался о переживаниях своих подружек. Меня привлекал только секс. С Кассандрой же я был осторожен и во многом сомневался. Значит, я всё-таки влюбился.

Про себя я тяжело вздохнул. Почему всё снова так сложно? Она старше и мой преподаватель. Отношения между нами никогда не будут простыми. Почему я не мог влюбиться в одну из сокурсниц? Почему меня вечно тянет к тому, что лучше не трогать? Хотелось отлупить самого себя, но ничего уже не изменить.

Я благоразумно решил, что нужно дать страстям немного поулечься и не лезть лишний раз на рожон. Тем более я прекрасно понял сигналы Кесси – она хочет забыть о том, что между нами было. А вот я не хочу – но мне не нужны неприятности, и давить на неё я не собирался. Моя назойливость её только спугнёт. Тут даже гадать не стоит.

Таким образом, последующие дни снова потекли по привычному, спокойному руслу. Однако победившее во мне здравомыслие не приносило никакой радости – не в случае с Кассандрой. Я и так не отличался влюбчивостью, а тут решил задушить в зародыше даже отголоски настоящих чувств. Но рисковать не хотелось. Я знал себя достаточно хорошо. С виду я хоть и холодный, но очень темпераментный. Если во мне начинают бурлить неподдельные эмоции, они с лёгкостью могут захлестнуть меня с головой, и не только меня. Я похож на вулкан. Тихий и мирный до поры до времени, но очень опасный. Испытывать судьбу не стоит. Только очень скоро выяснилось, что у меня в руках лишь иллюзия контроля над самим собой.

Однажды, проходя мимо учительской, я увидел Кассандру вместе с Гидо. Они о чём-то оживлённо беседовали. Кесси дала ему какой-то конверт и погладила его по плечу. Тот просто сиял от счастья. Профессор выглядела настолько увлечённой его присутствием, что даже позабыла о своих манерах. Добила она меня тем, что улыбнулась ему тёплой открытой улыбкой. Это сильно задело меня за живое, даже сильнее, чем то, что она так запросто коснулась другого мужчины. Мне Кассандра всего несколько раз улыбнулась искренне, и то я как будто выжал из неё проявление радости. А с Гидо она вела себя естественно и непринуждённо, как ведут себя обычные люди, когда им весело и хорошо. Чёрная тень зависти и негодования окутала мою душу. Я поспешил удалиться, пока меня не обнаружили.

Следующие несколько дней странная тревога не давала мне покоя, и я стал внимательнее присматриваться к действиям друга. Долго наблюдать не пришлось. Я очень быстро понял, что он перешёл в наступление и старательно подбивает клинья к Кассандре. Гидо делал это очень ловко и ненавязчиво. Скорее всего, она даже не понимала, что он питает к ней романтические чувства, но меня было не обмануть. Он сиял на всю округу своей тупой влюблённостью. Его довольная морда бесила до жути. Угрюмым очкариком, который ходит уткнувшись носом в учебник, он мне нравился больше. Как бы мне хотелось, чтобы он исчез в туман, из которого появился!

– Ты что-то в последнее время совсем кислый, – подметил как-то Дирк на обеденном перерыве. Мы сидели вдвоём в кафетерии.

– Не придумывай, – отрезал я. Даже друг заметил, что я не такой, как всегда, хотя моё лицо обычно не отражает никаких эмоций.

– Не хочу лезть не в своё дело, но ты странно себя ведёшь. Гидо с Фабианом насилу помирились, а теперь вдруг ты стал подозрительным. Смотришь на Гидо как на врага народа. Он тебе что-то сделал? Мне всегда казалось, что наш ботан безобидней букашки, но мало ли… в тихом омуте иногда черти водятся.

От слов Дирка меня тряхнуло. Он прямо как пророк – глядит в корень. Только чего я, собственно, так взбесился из-за того, что Гидо подкатывает к профессорше? Мы же с Кассандрой не встречаемся, всего-то поцеловались по дури.

– Ничего подобного. Тебе показалось.

– Ага! Как же! Заливай! – фыркнул Дирк. – Ладно, не хочешь, не говори, партизань дальше, но прекрати нагнетать атмосферу, иначе скоро остальные заметят.

– О чём речь, ребята? – осведомился Фабиан бодрым голосом, подойдя к нам; он небрежно бросил рюкзак на пол и плюхнулся на свободный стул за нашим столиком.

Дирк сложил губы трубочкой.

– Да так, ни о чём… Как дела с подружкой?