Улли и горшок золота

Приехали! В современном доме, где мышей-то никогда не было, но, правда, имели место быть тараканы, вдруг появляется крыса. И что с ней прикажете сделать? Убрать, что же ещё!

Причём, под словом «убрать», имеется в виду всё что угодно, только не убить, так-как мы семья, которая любит всякую живность, кроме тараканов. Мне и самому крысу убивать жалко, (умнющая и прикольнейшая тварь, с удовольствием завёл бы ручную, да больно уж мало живёт, и опять же таки дочкина аллергия…), что же касается остальных, то о таких вещах, как убийство здесь речи быть не может.

Значит, придётся изловить, отвезти в лесополосу и там выпустить, живую и невредимую. Ловить, конечно, мне придётся, ведь именно я, с точки зрения семьи, больше всего похож на кота. Не будем уточнять почему.

Топ, топ, топ, топ, топ!

Совсем рядом. Может быть, удастся её увидеть? Не поймать пока что, а только увидеть. Не руками же её ловить среди ночи!

Осторожно переворачиваюсь, притворяясь спящим, играю ради крысы! Но, почему бы и нет? Эти существа очень чувствительны, и если крысуня почувствует, что за ней наблюдают, то «сделает лапки» в неизвестном направлении, только её и видели. В этом, крысы мастера, ибо на том держится жизнь их крысиная.

Лёгкий топот раздаётся прямо рядом с диваном. Немного странно – крысы передвигаются скачками, а тут ровная дробь. Так может быть это не крыса? Но тогда кто же?

И тут я увидел его! Он вбежал в полосу лунного света, оставшуюся из-за неплотно прикрытых штор, и весело заскользил по ней, как мальчишки зимой скользят по ледяной дорожке.

Да это и был мальчишка, по крайней мере, так он выглядел. Ростом паренёк был не больше крысы, вставшей на задние лапки, одежду его составляли сшитые вместе лоскутки, так что его одеяние – нечто вроде мешка без рукавов, напоминало еловую шишку. Так иногда изображают Питера Пена, но у того, кажется, одежда состоит из листьев.

Лоскутный «мешок», это всё что имелось на миниатюрном мальчишке. Ноги босые, никаких признаков штанов, шляпы тоже нет, зато имелся плащ никак не убранных волос, доходивших почти до земли. Сейчас в лунном свете он казался статуэткой отлитой из серебра, но это была не неподвижная кукла, парень был живой. Вот он сотворил лихой пируэт, словно действительно катался по льду, и оказался стоящим ко мне лицом. И тут наши глаза встретились. Я успел заметить лукаво-насмешливое выражение его лица, потом он приложил палец к губам и произнёс всего одно слово:

– Улли!

Я не успел ничего ответить. Мои веки вдруг стали тяжёлыми, и не было никаких сил удержать их, даже если бы я сделал это руками. Но всё же я успел увидеть, как Улли, (почему-то я сразу понял, что это его имя), оттолкнулся, словно был на коньках, и заскользил по лунному лучу, пока не скрылся где-то в районе окна, вспыхнув напоследок серебряной искрой.

..............................................................................

Надо же было такому присниться! Когда я проснулся, серебряный человечек так и стоял у меня перед глазами, как живой. Я даже поглядел в ту сторону, куда он скрылся, вспыхнув напоследок искрой.

Как бы там ни было, за оставшиеся от ночи полтора часа, я выспался, словно дрых часов двенадцать. Ладно! Иногда такое случается. Со мной было несколько раз, вот только не припомню, когда именно.

Самое главное, что плохое настроение улетучилось вместе со всеми ночными химерами. Вот же глупость была себя так ночью мучить! Жизнь это сложный и неровный путь, так неужели надо убиваться из-за того, что на этом пути и о камень споткнёшься, и о корягу зацепишься, и в лужу, а то куда похуже, сядешь?

Подскочил с кровати, словно сбросил с плеч лет двадцать пять. Сначала вприпрыжку в ванную, затем на кухню, где жена, убежавшая на работу, раньше меня, оставила на столе завтрак…

Я замер на пороге кухни с полотенцем в руках, так и не донеся его до лица, чтобы промокнуть влажные после бритья щёки. Наверное, я сейчас представлял собой идеальную модель для скульптора, ваяющего статую под названием – «Олух удивлённый»!

А всё потому, что на кухонном столе, поместив свой зад на сахарницу и поставив не самые чистые ноги на край блюдца, где была моя чашка, сидел Улли! Сидел и с невозмутимым видом хрустел круглой печенькой, которую держал обеими руками, словно руль автомобиля.

– Эй, эй! Прекрати! Что я тебе такого сделал-то? – вдруг выкрикнул он, делая движение, чтобы встать.

И тут я сообразил, что держу одной рукой концы полотенца таким образом, что в сложенном виде оно превратилось в мягкую дубинку. Таким оружием и человека-то можно сбить с ног или, по крайней мере, славно отховозить. А если вы опытный боец, то обезоружить и оглушить вооружённого противника. Для существ размером с кошку, удар этой влажной палицы, мог стоить сломанных рёбер, а для крыс и им подобных он почти всегда смертелен.

В каждом из нас дремлет прапредок – охотник и воин, а потому, увидев потенциальную добычу, (врага, опасное или просто непонятное существо), мы инстинктивно готовимся к обороне или атаке, даже если это не имеет практического значения. Конечно, я не собирался нападать на Улли, а потому тут же сложил полотенце и повесил его на спинку стула. Сам сел на стул рядом.

– А, вот это другое дело, – сказал человечек, всё ещё поглядывая на меня с опаской. – А то, только увидел, так сразу драться! Нехорошо, а?

Я кивнул. Вот так взять и заговорить с тем, кого в природе быть не может, не так просто, как кажется. Но теперь я мог разглядеть его как следует. Понятное дело он не был серебряным ни, по сути, ни по цвету. Собственно, я понял это ещё ночью, ведь луна всё окрашивает в серебряный цвет, соответственно собственному сиянию.

Цвета Улли был самого обычного, человеческого. Его одеяние оказалось зелёным, что ещё больше роднило его с Питером Пэном, а вот волосы… Назвать их просто рыжими было бы неправильно. Бронза с добавлением золота, вот какой это был цвет! Очень красиво, правда, это делало его похожим на куклу-девочку, но всё же это был парень.

– Ну, что уставился? – спросил он с грубоватой насмешкой. – Лепрекона не видел?

Это кое-что объясняло. Именно кое-что, не всё, конечно. Лепрекон! Их обычно изображают в этаких камзолах, килтах, шляпах с высокой тульей, башмаках с пряжками и гетрах. Он же был одет чёрти во что, бос и без шляпы. Килта тоже не было. Но это явно был лепрекон! По озорной хитрой физиономии видно.

– Хорошо сидим! – констатировал факт Улли, явно потешаясь над моим замешательством. – Ты вообще завтракать намерен? Ешь, давай, а то время не резиновое.

Я спохватился. Время действительно было не резиновое, а сейчас его осталось крайне мало. Кое-как запихав в себя остывшую яичницу и бутерброд с колбасой, дважды подавившись, (Улли при этом хлопал меня по спине, забравшись на плечо), я закончил завтрак, и, так и не сказав ни слова, потащился одеваться. Когда я сунул нос на кухню, попутно завязывая галстук, Улли собирал посуду в раковину и упаковывал остатки колбасы в полиэтиленовый пакет для отправки в холодильник.

– Потом! – крикнул он, увидев меня. – Вечером поговорим, а то ты на работу опоздаешь.

На работу я шёл со странным чувством. Не давала покоя мысль, что я оставил в руках подозрительного типа беззащитную квартиру. Но с другой стороны, если всё что я думаю о своём новом знакомом, правда, то его без толку выставлять за порог. Для лепрекона замков и дверей не существует.

День прошёл необычно. Я ожидал традиционных заподлянок со стороны начальника, но тот, как будто забыл о моём существовании. Поздоровался, глядя в бумаги, зачем-то спросил о жене и дочери и прошёл мимо. Новых сверхсрочных заданий, которые затрудняли бы выполнение старых, не было, а ведь это его любимый приём.

Он обожал нагружать меня чем-то трудновыполнимым и бесполезным, но грозившим в случае ошибки большими неприятностями. Теперь я как будто стал прозрачным. На данный момент это меня устраивало, ведь, как правило, до сих пор я становился прозрачным во время распределения премиальных.

Домой шёл в полной уверенности, что ночное и утреннее приключения, это плод моего расходившегося воображения. Разве бывает то, чего не может быть? Практика показывает, что нет. Но тогда я не учёл, что лепрекон в доме, вовсе не относится к явлениям, которые не могут быть. По всему по этому, дома меня ждал сюрприз.

– Дорогой, у нас гостья!

Да, конечно, радость-то, какая! Приехала двоюродная сестра тётки свояченицы моей жены – всеми любимая Ульяна. То, что никакой Ульяны в природе не существует, помнил я один. Ни супруга, ни дочь подвоха не обнаружили, мне же отчаянно хотелось швырнуть в подлеца портфелем!

Когда я вошёл, из-за обеденного стола поднялась очаровательная девушка, чуть старше моей дочери, одетая в красивое, немного старомодное зелёное платье. Что ж, во вкусе ему не откажешь! В беспринципности тоже. Это был не просто фокус с переодеванием. Мифический лис подрос, бесстыдно сменил пол, подкорректировал внешность, став красавицей, но оставил свои шикарные бронзово-золотые волосы.

Но всё бы ладно, однако то, что он бессовестно запудрил мозги моей жене и дочери, не лезло ни в какие ворота! Они ведь пребывали в полной уверенности о существовании всеми любимой родственницы Ульяны, которой всегда рады в этом доме.

– Здравствуй, дядюшка!

Пришлось включиться в игру, обнять, расцеловать. Да, никакой фальши – под руками было самое настоящее девичье тело. Я еле удержался, чтобы не проверить это несколько более подробно, чем это позволительно при встрече с родственницей.

Вечер прошёл непринуждённо. Ульяна привезла с собой целую гору всяких вкусностей, в основном сладостей, от которых мои челюсти склеились, а потому я почти не принимал участие в общем разговоре.

Впрочем, женщинам и без меня было о чём поговорить. Жена расспрашивала о здоровье тётки и свояченицы, (ни той, ни другой не было среди нашей родни, так же, как и самой Ульяны), дочка рассказывала про учёбу в университете, выслушивая мудрые советы. Потом они обсуждали необычное платье Ульяны, (кажется, видел такое в фильме, сюжет которого относится к эпохе Великой американской депрессии), и выяснили, что в славном городе Малая Пыса, где Ульяна проживает вместе с тёткой и свояченицей, все так ходят. А вот в расположенной в тридцати километрах Великой Пысе, совсем другая мода.

И пошёл-поехал высокоинтеллектуальный разговор о тряпках! Я воспользовался тем, что мужчины в такой беседе лишние и ушёл на кухню. Надо было достать из кладовки раскладушку, чтобы устроить гостью. Но сюрпризы на сегодня не кончились.

– Ты что? – возмутилась дочка, когда я появился с этой антикварной штуковиной в комнате. – Ульяна будет спать со мной! У меня широкая кровать, а мы обе худенькие, так что поместимся.

Это было уже слишком! Я был готов на месте прибить наглеца, но тот, как ни в чём не бывало, повернулся ко мне и заявил своим обычным голосом:

– Да ты чо, батя? Не боись, ничего такого не сделаю, я ведь свой, не пришлый. А потом, я ведь сейчас девушка. Безобразничать не буду – нечем!

Ну, что тут скажешь? Начнёшь протестовать – выставишь себя полным идиотом и поссоришься с семьёй. Последних слов расшалившегося нахала жена и дочка, сидящие рядом, конечно, не слышали. Так что моё несогласие по этому вопросу выглядело бы полным сумасшествием. Ладно, Улли, я тебе это ещё припомню!

По трезвому размышлению, тот, кто был способен скользить по лунному лучу и менять свои размеры и другие параметры, мог бы и безобразничать, когда ему заблагорассудится. Но он этого не делал до сих пор, так почему я не должен ему сейчас доверять?

По давно заведённому обычаю, перед сном я отправился на кухню «покурить». На самом деле курить я давно бросил, но посидеть и покрутить пустую пепельницу, перебирая события дня, настолько вошло в привычку, что превратилось в необходимость, без соблюдения которой я чувствовал себя неуютно.

– Коньяк будешь?