Тачанка для зеброида

Зебры Греви попадали в Асканию гораздо реже, чем их мелкие родичи, но такое все же случалось. Использовали ли их для получения зеброидов? По сохранившимся документам – ни разу, по слухам, – минимум дважды, хотя толком и не понять, в каких сочетаниях. Как неохотно, не каждому и, возможно, не совсем правду рассказывали старые сотрудники заповедника, жеребята «рождались очень драчливыми и вскоре погибали».

Самый тон рассказов заставляет предполагать, что этих жеребят асканийцы не просто «не сберегли», но и, скажем без околичностей, прямо-таки постарались не сберечь, не дорастить до взрослого состояния. Причины этого станут более понятны, если учесть, что, опять же по слухам, как минимум один из них был младшим единокровным братом вышеупомянутого Мижорда: вроде бы мисс Греви сумела очаровать того самого мистера Пржевальского, который пару лет назад осчастливил своим вниманием мисс Чапман. Уже зная, ЧТО представляет собой повзрослевший Мижорд, работники заповедника вполне могли прийти в ужас от перспективы появления нового поколения полосатых людоедов, на этот раз ростом не с мелкую лошадь, но с крупную…

Так или иначе, в последние предвоенные годы к идее массовой зеброидизации несколько охладели. Видно, слишком уж громкими были посулы – и тем сильнее оказалось разочарование, когда выяснилось, что прямо сейчас для армии или хотя бы сельского хозяйства от полосатых гибридов явного прока точно не будет, а будет ли прок в глобальной перспективе – тоже Мичурин надвое сказал. А вот в послевоенное время интерес снова возобновился: Аскания-Нова возобновила «выпуск» зеброидов уже в 1949 году, окончательно же завершились эксперименты лишь в 1962-м (автор этих строк в отрочестве еще успел увидеть последних асканийских зебролошадок собственными глазами). Но это уже была инерция, излет. Игра оказалась не стоящей свеч.

Даже наиоптимальнейший путь получения крупных зеброидов тоже не так легок – по крайней мере, для предвоенных лет. В тогдашнем СССР с породными тяжеловозами были проблемы, оттого, может, селекционеры с такой надеждой и посматривали на полуполосатых полукровок, хотя бы чапмановских. Чуть ли не проще запастись должным числом жеребцов Греви, чем тяжеловозных кобыл! Это уже в последние годы жизни генералиссимуса у нас были приличным тиражом изданы нелицензионные – но, судя по многим отзывам, улучшенные – версии клайдсдайлей (в вольном переводе на русский – «владимирский тяжеловоз»), арденов («русский тяжеловоз») и брабансонов («советский тяжеловоз»).

И тогда же оформилась как класс буденовская порода, последняя во всем мире из «заточенных» под классическую конницу – скакать во весь опор, рубить шашками. Какие-то планы на нее еще строили, хотя и с явным запозданием – но зеброиды в эти планы уже не вписались. Вот если бы они обладали какими-то по-настоящему уникальными качествами, позволяющими использовать их там, где совсем уж «не пройти» лошадям…

Может быть, эти качества действительно существовали, но так и остались не выявленными. Гибриды лошади с зеброй вполне могли сохранить ту особенность, которой обладает лишь зебра, но не домашняя лошадь. Например, высокую устойчивость к «атакам» мухи цеце, следовательно, невосприимчивость к сонной болезни, которая делает фактически невозможным использование рабочих и военных лошадей в Центральной и Восточной Африке. Но СССР ни в 1939-м, ни в 1949-м, ни тем более в 1962-м не собирался воевать на территории Конго или Сьерра Леоне. По крайней мере, в конном строю.

(Между прочим, возникни такие планы – правильней всего было бы раскрасить «под зебру» обычных кавалерийских лошадей. Но этого тогда никто не знал. Лишь в XXI в. выяснилось, что дело не в какой-то особой устойчивости зебр, а в их масти: белые полосы на зебровой шкуре отражают в основном неполяризованный свет, черные, наоборот, поляризованный – и для фасеточных глаз мухи цеце объект превращается словно бы в «призрак», мешанину по-разному освещенных участков, не похожих на живое существо.)

На длинноухой тяге

Кроме зеброконей, в Аскании создавали и зеброослов, но лишь в единичных случаях. Пожалуй, это можно отнести к отработке технологии: на практике такой гибрид точно никому не нужен, он слабее и упрямее хорошего «стандартного» мула. Появились и гибриды не с зеброй, а с куланом. Ослокуланы представляли собой такое же черт-те что, как ослозебры, а вот конекуланы были роскошными существами, по телесным статям заметно превосходящими обычных мулов, а по характеру не более проблемными, чем конезебры.

Стартовали куланоиды еще до войны, но пик интереса к ним приходится на те самые годы, когда у нас начались массовые «допечатки» отечественных пород тяжеловозов (да и военные конезаводы еще продолжали существовать). И тогда же асканийские мичуринцы поспешили заявить, что эти-то гибриды наконец оказались способны приносить потомство… или вот-вот окажутся… Следовательно, их можно будет использовать как новую породу плодовитых мулов, не только сильную и выносливую, но также (внимание!) «обладающую осторожной, верной поступью, незаменимой для горных переходов».

Для обычных мулов все это действительно характерно, однако трудно понять, почему вдруг таких качеств ожидали от потомков степняка кулана. По асканийскому плацдарму такие тропы заведомо не проходили. Но конекуланы создавались еще и в Ташкенте, где горный полигон куда ближе; там вроде бы животные вообще не выходили за пределы зоопарковских вольеров – однако…

Похоже, и вправду налицо проговорочка по Фрейду, указывающая на все еще желанное военное направление: от Кабула до Кашмира. Оно ведь в 1950-х годах было почти столь же актуальным, как в 1930-х… и в 1980-х… А вьючный транспорт там до сих пор конкурирует с моторным.

Но что бы ни наобещали селекционеры от имени конекуланов, размножаться те все-таки отказались (оно и понятно: разница в те же пять хромосомных пар обеспечивает непреодолимый барьер, даже если в мичуринско-лысенковские времена разговоры на эту тему не приветствовались). А чистокровные куланы – звери из Красной книги, их в отличие от зебр даже теоретически не найти столько, чтобы открывать гибридизаторский конезавод. К тому же звезда военных конезаводов в ту пору хотя и не полностью закатилась, но была уже близка к горизонту.

В общем, и эта попытка создания домашних животных нового типа завершилась срывом. Практической отдачи в очередной раз не последовало, а чистой науке эти эксперименты тем более ничего не дают и не сулят.

И вообще, разве для науки как таковой все затевалось?..

P. S. Есть такая шутка: «Самая страшная психическая атака – это матросы верхом на зебрах». Уточним: еще страшнее (во всяком случае для белогвардейцев) матросы верхом на красных зебрах. Это как раз про асканийских зеброидов: цвет их шерсти на неполосатых участках тела – почти багряный.

Первый из российских зеброидов, Фрегат, в упряжке с ломовой лошадью

Зебра Бурчелла в прогулочном экипаже (викторианская Англия). На «водительском сидении» – 2-й барон Ротшильд, Лайонел Уолтер: не только финансист и политик, но также известный биолог

Ротшильдовские экипажи «на полосатой тяге» – наиболее серьезные попытки использования полуодомашненных зебр в рабочей упряжке. Однако при езде четверней или шестерней в качестве левого переднего «двигателя» (самого проблемного при управлении, если всадник – правша: это животное труднее всего подстегнуть кнутом, так что оно должно лучше прочих слушаться поводьев) все-таки использовалась «традиционная» лошадь…

Проблемой зеброидов барон тоже занимался, но не с целью создать новую породу, а в надежде (как вскоре стало ясно – биологически несостоятельной) воскресить… кваггу, истребленный в XIX в. вид зебры с «полулошадиной» окраской. На фотографии – экспозиция из ротшильдовской зоологической коллекции, ныне входящей в Британский Музей естествознания: чучело взрослой квагги и жеребенка-зеброида «кваггообразной» масти

Зебра Чапмана под всадником (советская Аскания)

А вот под седлом сразу две зебры Чапмана (или Бурчелла? Не Греви точно), в седлах же – офицеры колониальных войск кайзеровской Германии. Фотография 2-й половины 1913 г.: до Мировой войны остаются считанные месяцы…

Асканийские технологии: сдружить зебру и лошадь нелегко – надо сперва наладить «мирное сосуществование»

Один из асканийских зеброидов на фотографии 1930-х гг.: чрезвычайно могучее телосложение при очень компактных размерах

Мижорд в возрасте детском…

…и в возрасте «людоедском»

Последние асканийские конезеброиды: «допечатка» 1962 г.

Самый выдающийся из асканийских ослозеброидов, Приз, по экстерьеру и силе был почти равен небольшому мулу, однако унаследованный от обоих родителей норов не позволял использовать его для работы

«Стандартный» гибрид между зеброй и ослом: на роль конька-горбунка он годится, но в качестве артиллерийского тягача – не предлагать!

II. Верхом на черте – в светлое будущее

Зимой Памир считается совершенно непроходимым <…> Поэтому даже в штабе экспедиции говорили: «На чем вы повезете хлеб, на лошадях? Лошади не дойдут. Может быть, на яках?»

Ока Городовиков «Поход через Страну смерчей», 1939

Пограничники уходили в горы. Низкорослые, круторогие яки с темной шерстью, свисающей до земли, тащили на спинах увесистые вьюки.

Александр Пунченок «Испытание» (библиотечка журнала «Советский воин», 1951, № 4)

Транспамирские вояжи

В прошлой главе мы говорили о попытках создать новые формы «армейских» животных на основе межвидовых гибридов отряда непарнокопытных. Попытка, по большому счету, завершилась провалом, но ведь шансов на успех тут по определению было маловато: исходное разнообразие невелико, а вот биологическая дистанция между потенциально ценными видами, наоборот, значительна.

У парнокопытных же картина куда более пестрая, в принципе позволяющая надеяться на получение ездовых и транспортных вариантов совершенно нового типа. Нет, речь (по крайней мере, в этой главе) пойдет не об одомашнивании лосей, хотя одно время эта тема была весьма модной. И не о «дошлифовке» северного оленя до пригодности к военно-транспортной службе, хотя и об этом есть что сказать. Однако семейство оленьих покамест подождет. А вот семейство полорогих и конкретно – бычьих…

Есть среди них один вид, издавна использовавшийся как транспортное и даже отчасти ездовое животное. Это як. Красноармейское руководство начало присматриваться к якам очень рано, вскоре после завершения Гражданской войны и задолго до Отечественной. Продолжим цитату из книги Городовикова:

«В первый раз я познакомился с яками в Южной Киргизии. Наш отряд поднимался на перевал на высоте четырех километров. Кони наши хрипели и задыхались в разреженном горном воздухе. Мы спешились и, ведя коней в поводу, с трудом продвигались дальше. Вдруг красноармейцы стали показывать друг другу на какое-то страшное чудище, показавшееся из-за поворота. “Гляди-ка, черт, черт!” – закричали они.

Черт шагал очень спокойно. На спине у него сидел всадник. Все туловище животного и короткие крепкие ноги были покрыты густой волнистой черной шерстью, волочившейся по земле. Густая черная грива, спадая с безрогого лба, почти закрывала глаза. “Ох-хо-хо, кони устали, плохо, большая гора!” – закричал всадник-киргиз и подхлестнул своего яка.

Вслед за ним из-за поворота вышел целый караван. Каждый як нес поклажу не меньше десяти пудов. Мои бойцы остановились и долго глядели вслед невиданным чудовищам. “В этих местах только на чертях и ездить”, – сказал кто-то.

<…> На большой высоте як выдерживает любой холод, по снегу любой глубины не идет, а ползет. Снег доходит до самого брюха, а он подгребает под себя снег, как по воде плывет. Ведь снег в горах рыхлый и сухой, как пух. И спит як в снегу, как в пуховой перине – шерсть спасает его от холода. <…>

“А почему бы не повезти в Мургаб хлеб на яках? – подумал я. – Они не боятся стужи, высоты, не станут ни задыхаться, ни выдыхаться. <…> Они перенесут все трудности дальнего пути. Нужно достать несколько сот “чертей”. Да, но что они будут есть? Ведь придется брать с собой корм для всей этой оравы. Значит, прибавить еще сотню яков? Но тогда караван растянется на десять километров. Отставить”».

«Отставить» Городовиков решил потому, что он в то время (1935-й год) был заместителем командующего Среднеазиатского военного округа, который всего два года как окончательно довоевал с последними басмачами. Целью операции было заявлено «обеспечение доставки хлеба Памиру и восстановление связи», причем хлеб завозили в изолированный заснеженными перевалами поселок Мургаб, что фактически на афганской границе – а Городовиков, сохраняя свою прошлую должность, был вдобавок назначен чрезвычайным уполномоченным по координированию действий военных и гражданских властей. Поэтому он смог позволить себе такую роскошь, как отрядить на задание практически весь имевшийся в наличии грузовой автотранспорт, колесный и гусеничный, а также саперную часть с приказом «действовать, как в бою». Собственно, так и получилось: в ходе тяжелейшего рейда через Страну смерчей были погибшие, операция по всем параметрам проходила как военная, – а в случае провала ее прогнозировалась ни много ни мало фактическая утрата контроля над Памиром.

Вот что стояло за официальной целью (восстановление связи и доставка продовольствия в приграничный Мургаб, который упорно именуется «городом»). В воспоминаниях Городовикова транспамирский вояж выглядит как гуманитарная помощь гражданскому населению, но одного хлеба везли свыше четырехсот тонн. Для небольшого, хотя и стратегически важного – то-то и оно! – поселка это явно чрезмерный запас, если речь идет о зимнем прокорме только его жителей.

Все эти детали мы описываем только по одной причине: показать, какого масштаба была операция, для которой первоначально всерьез предполагалось использовать только «ячный» транспорт. Кстати, при всей военизированности время было все же мирное, поэтому колонна шла по наиболее удобному из возможных маршрутов, а не по труднодоступным тропам, иначе без «чертей» дело не обошлось бы. Без них и так не обошлось: на яках двигалась «передовая разведка», намечающая путь для автоколонны. Сам же командующий выезжал на рекогносцировку (именно этот военный термин Городовиков и использует!) на совсем уж необычных животных. Но об этом опять-таки потом, в одной из следующих глав.

Вообще же любителям фантастики будет небезынтересно узнать, что маршрут проходил по Алайской долине, обитатели которой именовались соответственно алайцами. Местность, допустим, совсем не похожа на пейзажи Алайского герцогства, знакомые нам по «Парню из преисподней» братьев Стругацких, – но самый путь через «Страну смерчей» угадывается и в мучительном пешем маршруте «Страны багровых туч», и в оверсане «Пути на Амальтею». Да и в «Попытке к бегству» мы видим массу узнаваемых деталей: губительное для людей морозное заснеженное пространство, прорезанное следами «то ли колес, то ли гусениц»… джутовые мешки… запас продовольствия для голодающих… рассуждения об охоте (правда, не на памирских архаров)… обнаглевшие от зимней бескормицы хищники (правда, не волки)… черные безрогие морды ломящихся сквозь сугробы копытных (правда, скорее оленьего телосложения)… А напоследок – нестандартные ездовые животные (правда, не яки).

Удивляться такому сходству не станем: «Поход через Страну смерчей» был опубликован в 1939 году, моментально сделался, выражаясь современным языком, бестселлером – и не переставал им быть вплоть до начала творческого пути братьев Стругацких.

Итак, «черти» для горных подразделений очень даже полезны. Но ведь они уже есть в готовом виде, зачем изобретать еще какие-то гибриды?

Затем, что будущий командарм Городовиков действительно имел основания усомниться, насколько применимы вьючные яки при решении крупномасштабных задач.