Лилия. Мы – дети пригородных вокзалов

Она была миловидной, с тончайшей костью, но не такой чтобы с правильными чертами лица, как у типичных безжизненных красоток. Совершенно точно, в своё время она была той самой чертовкой, интересующейся и возбуждающей, и явно мечтающей о тех самых черных волосах, напористых и шустрых, пробивающихся по жизни уверенно и непоколебимо как её родитель. Благо или несчастье, но отец её (мой дед) был личностью авторитарной и жёсткой, поднявший на ноги четырёх детей, причём с одной рукой (война) и тащивший к себе домой все что плохо лежит и представляет какой-либо выгодный интерес, как и полагалось в то время, да и всегда в нашем счастливом отечестве: в большинстве случаев считается позорным если человек не утащил с работы то, что можно утащить; не выписал себе лишнюю премию; не урвал; не обманул; не кинул – никакого позора, напротив – честь и почёт, сумел, выжил соседа, поживился за счёт других (совершеннейшая дикость с точки зрения представителей развитых и человеколюбивых государств).

Впрочем, о матери. Кроме того, что была характером совершеннейшей чертовки в девичестве, заточённым в рамки приличия жёстким надзором железного деда, она была из разряда тех прилежных учениц, которые довольно сносно, если не очень хорошо, учатся при этом не докапываясь до сути, но имея способности вникать в содержимое предмета достаточно, чтобы прослыть отличницей. Разумеется, благодаря запоминающейся внешности, и телосложением гончей породы с прекраснейшим метаболизмом, девушка являлась объектом вожделения многих сверстников примерно одинакового возраста, но воля отца и строгий надзор сохранили её в девичестве и даже не целованной вплоть до утраты контроля.

Да, да она была из таких, мужчины меня поймут, именно гончая порода, не склонная к полноте, без каких-либо намёков на апельсиновую корку и с грудью, сохранявшей упругость и полноту, пропорционального телу размера, не дыне подобные, а чуть выпирающие и остроконечные, и сохраняющиеся практически в течение всей жизни.

Она много читала, читала те самые исторические романы о королях, принцессах – поглощала книги с упоением, полностью погружаясь в вымышленный мир, представляя себя героиней, королевой, страстной любовницей в окружении принцев, рыцарей и всяческих красавцев, похищавших её и уносящих в дальние края – ею восхищались и боготворили, любили. Много книг! Благо дед не обращал на них никакого внимания, как на пустышки, девичью блажь, пустое…

6

Она – младшая дочь, закончила школу с отличием, и ведомая отцом чуть ли не за руку; прорывающегося сквозь невидимые преграды; договаривающегося; умоляющего; угрожающего культей (инвалид войны) и подкупающего, благополучно осела на первом курсе престижного университета.

Город испугал, восхитил её и пленил своей стремительностью. Она радовалась свободе и была представлена сама себе. Строгий надзор остался там, в деревне, отныне до неё никому нет никакого дела, она сама по себе… первокурсница.

В муравейнике кипит жизнь, жизнь таких же весёлых примерно одинакового возраста – лёгких и беззаботных, искушённых и наивных, романтиков, мечтающих о великом будущем, но в полной мере отдающихся настоящему.

В общежитии жили клопы. К ним уже все привыкли, это была неизбежность, и они невероятно настойчивые и смышлёные. Передвинутые на середину комнаты кровати (чтобы не дотянулись со стен) смутили этих существ ненадолго, они пробирались по потолку точно до того места под которым спали тела и пикировали вниз – вкусить плоть, чтобы жить. Но это всего лишь бытовые мелочи, город обрушился на неё и в первые ночи, она не могла уснуть от того многообразия жизни и присутствия юношей, которые теперь окружали её повсюду. Иногда было страшно, «я всего лишь песчинка», казалось она не впишется в эту суматоху, не осилит самостоятельность. Могучего и не сомневающегося ни в чем отца рядом уже не было, он всегда знал, как стоит поступить, и она растерялась и даже расплакалась, тихо натянув одеяло на голову, так чтобы не услышала соседка по комнате.

Соседка – искушённая, но недалёкая. Казалось она знала все и легко находила общий язык со всеми, кто был ей интересен – дар коммуникабельности, намного полезнее чем какие-либо таланты и способности – легко и не скучно. Она привязалась к соседке, вроде бы скромной тихоне, но с явно непростой натурой, отзывчивой и мечтательной.

По вечерам собирались девушки, и тихоня слушала обхватив колени, не смея вставить слово, бесконечные разговоры о парнях, у кого с кем, и как, и какие ощущения. Она слушала с упоением, то что казалось запретным и уму непостижимым вдруг стало повседневностью, обыденностью и таким волнующим, зовущим…

7

Они познакомились в студенческом общежитии и глава книги, в которой описывается то, как: «в общежитии жили клопы и по коридорам сновали молоденькие в домашних халатиках – как дома…» в полной мере подходит и к нему, поскольку я совершенно уверен, что так оно и было.

Он стоял и курил в дверях – прямо в коридор – и на первый взгляд представлялся мужественным и уверенным в себе. Он явно заинтересовался, маленькой и хрупкой, невесомой, как раз той в цветочном халатике, ниже колен – скромница и, вероятно, недотрога. Она проходила мимо опустив голову, не смея взглянуть, опасаясь раскрыть интерес – день за днём, раз за разом и до тех пор, пока не случилось.

На вечеринке собрались у них в комнате, в том числе он, казавшийся искушённым и возвышенным – несколько старше, и уже мужчина. Пили водку, вокруг смеялись, веселились и девушки бесстыжим образом заигрывали с парнями. Она не смела прикасаться к алкоголю – было страшно, в её семье это табу – греховно; боялась и сидела в сторонке, не встревая в разговор, изредка улыбаясь некоторым шуткам, всем своим видом стараясь присутствовать в общем веселье и не смущаться.

Они оказались в коридоре вместе – он выглянул покурить она вышла следом – спросил:

«Ну как тебе здесь?».

«Весело» – улыбнулась (и как нашла в себе уверенности ответить так непринужденно?).

Осмелел от выпитого – робость, замаскированная под мужественностью испарилась, и он дыхнув на неё спиртным, обхватил неожиданно талию, хрупкую и тонкую, словно у пятнадцатилетней девчонки и притянул к себе. Она не сопротивлялась, перехватило дух, появилось волнение в теле, и некоторая слабость, вдруг она представила отца, такого же волевого и сразу почувствовала себя невероятно защищённой и не одинокой.

Его комната пуста, все собрались у соседки – он накрыл правой рукой её грудь, чуть примял и почувствовал мигом напрягшиеся бугорки. Следом – лёгкий халатик поглаживая в отчаянии тело упал на пол, поцелуй не дружеский, а самый настоящий. Она прильнуло навстречу; пытаясь скрыть нетронутость, активно тёрлась губами о его губы, слишком быстро и возможно преодолевая некую первую брезгливость. Обязанный преподать урок, вероятно опережавший опытом ненамного, он мигом сообразил, что получается не так естественно, как должно бы, и с видом тысячелетнего Дон Жуана взял её лицо в ладони и несколько умерил пыл рвущейся в бой.

Казалось он её раздавит. У него никак не получалось и преодолев некоторые сомнения она смело раздвинула колени шире и решительно помогла, удивившись своей храбрости, рукой направила, поддержала и через секунды пожалела, поскольку её как будто бы разорвало на части. Она все же дотерпела, и терпела довольно долго, если не сказать бесконечно, считала секунды и после еле поднялась на ноги, быстро скрыла наготу, закуталась в халат, присела на краешек кровати. Через секунды почувствовала, что намочила белье вытекавшим изнутри – смесью крови и чужеродного и сжала бедра.

Мужчина был несколько потрясён, первый раз у него случилось так гладко и удобно и к тому же с восхитительной и нетронутой, как будто слепленной по безупречному шаблону, без каких-либо изъянов и излишков.

Они помолчали. Мужчина решил разогнать неловкость, кажущимся ему подходящим моменту измышлением, бог весть, когда созревшим в голове, видимо пытаясь произвести впечатление и закрепиться на изведанной территории как первооткрыватель. Он натянуто хихикнул будто вспомнил и изложил:

«Не кажется ли тебе, что поскольку новая жизнь появляется исключительно в результате взаимодействия различных полов – мужчины и женщины то, вероятно, эти два существа не только различаются по половым признакам, но и являются в некотором роде представителями разных внеземных цивилизаций. Разумеется, маловероятно, перемещение на землю условно Адама и Евы с различных планет, внедрение кода представителям земной жизни вполне достаточно».

Он закурил, она молчала. Продолжил:

«И не совсем сказочной выглядит версия о прародителях человечества Адама и Евы – начало, безусловно, должно быть положено. Однако о запретном плоде все же преувеличение, о запрете и речи быть не может, ибо противоречит цели созидания жизни на земле.

Представляется совершенно разумным и уместным предположить, что конечной целью создания земной жизни является постепенное совершенствование человека с каждым последующим поколением и как конечный результат появление индивидуумов или индивидуума с совершенным мозгом, универсальной вычислительной машиной по сравнению с которой любой искусственный интеллект созданный человеком всего лишь банальный калькулятор.

Поскольку мужчины это один вид внеземной цивилизации, возможно с одной планеты, деторождение путём совокупления оных невозможно. Для деторождения необходимо именно два различных существа. По всей видимости кровосмешение видов одной цивилизации прогнозируемо не способно выдать новый более развитый интеллект даже по истечении многих тысячелетий…»

Ему казалось, что она увлечено слушает, но он ошибался. Она думала о своём, мысли проносились в голове без какой-либо логической последовательности, окроплённые оттенками страха и напряжённости от произошедшего только что. Он продолжил:

«Постоянно, возможно с кажущейся хаотичностью, но идёт обновление. Смешиваются различные ДНК, рождается новый интеллект с новым кодом. Тысячи, миллионы новых людей, тысячи лет, что для нас смертных является множеством, а для тех, кто нас создал возможно всего лишь минуткой, в том случае если для них вообще существует время.

В любом случае совершенный интеллект сиюминутно сотворить не представилось возможным, боги готовы ждать. Возможно через энное количество лет появится тот или те, кто был целью эксперимента, поиска.

А до тех пор, на свет будут появляться тысячи потерянных и не определившихся, несчастливых и растоптанных, будущее которых совершенно не интересно и не важно – песчинки запрограммированы обновиться».

Он проговорил это чуть ли не скороговоркой, как будто бы выучил, и она не особо задумываясь ответила, еле уловив суть сквозь растерянность:

«Я не думала об этом»…

8

Было весело, будущее уже определено, оно казалось ясным и безоблачным. В стране «…зм» у всех было светлое будущее.

Порой по длинному коридору пробегали детишки – мелкие и сопливые, только научившиеся бегать и девушка наблюдая за ними вся умилялась и восхищалась, словно новым игрушкам. Студенты сплошь перспективные, а дети модные – завести семью и детей – очень модно, тем более тысячи головастиков рвались наружу запрограммированные сеять обновление и стремились так, что не было мочи сдерживаться, особенно тогда, когда по коридору шлёпали в домашних халатиках. И в результате дети рожали детей, рожали тысячи новых неудачников, ведомые единственной целью создателей – обновление.

Мужчина упрямый, наблюдая за детьми как-то неожиданно решил воспротивиться загоревшись идеей и записал в потрёпанный блокнот сопровождающий его повсюду:

«Они жестоки и вовсе не всесильны. Все происходящее на земле это бесконечный поиск, беспрестанное смешивание одних носителей ДНК с другими. Одинаковых ДНК не существует, в коде каждого человека заложен свой набор информации.

Они (создатели) наделили человека потребностью в удовлетворении сексуальных фантазий, естественным результатом которого является зарождение новой жизни, и чтобы не сопротивлялись внедрили сопутствующее явление – влечение и удовольствие, терзающие сознание человека на протяжении всей жизни.

Все решено! Я не собираюсь быть подопытным кроликом – у меня никогда не будет ребёнка!»

На третий или на четвёртый раз, молодой организм послушно поддался и выполнил предначертанное – зародилась жизнь, молодые люди стали жить в одной ячейке. Они не смогли сопротивляться, манипулируемые природой, с запрограммированной страстью, животные, с намёком на разум. Они сдались и исполнили своё предназначение – причинив невероятную боль матери я появился на свет, огласил окружающий мир возгласом присутствия, опухший и мокрый – ещё один перспективный и слабый.

Молодой отец снизошёл вдохновением воспылав любовью к супруге и в голове его мигом сформировались предложения, которые он эксперементируя и подгоняя сложил в единое и спонтанное:

Весь свет сошёлся клином лишь в одном-

Творенье бога чуде красоты!

И все желания, и мечты

Сомкнулись в образе родном.

Богиня, ты могла предвидеть,

Как я предательством обидеть

Тебя посмею.