Не выпускайте чудовищ из шкафа

– Все одно…

– Слушай, ну не полезет он сегодня на участок. Рожи, что ли, не видел? Скрутило его, причем похлеще, чем тебя.

Медведь насторожился.

– Что… видела?

– Да не то чтобы видела, скорее уж почуяла. – Пусть даже я не способна больше удержать след, но это не значит, что нюх мне вовсе отшибло. – Болен он. И серьезно. Таким вот тянет… знаешь, неправильным. Как… – выдавить из себя это слово я не смогла, но Медведь понял.

Кивнул. И задумался.

– Ему за сорок чуть. Стало быть, воевал.

Все воевали. И матушка его, которая прячет изуродованную руку в лайковых перчатках. И не думаю, что дело только в мизинце. Шрамы, они даже у целителей остаются. Хотя целители и научились их прятать.

– Ну, он взрослый, – я хлопнула Медведя по плечу, – сам о себе подумает. А ты… давай домой. Вон в трактир загляни. И к Сомову, пусть и вправду отправит кого из прислуги с багажом разобраться. – Медведь смотрел хмуро, будто подозревая меня в чем-то. – Ниночку порадуешь. Она же ж… если и вправду завтра уезжает, то волнуется небось. А ты тут. Будто мы дети какие, пару часов без пригляду не проживем. – Ниночка – это всегда аргумент, и Медведь чуть качнулся. Я же добавила: – Давай. Иди. Вещи помоги собрать. Сопли утри.

– У нее нет соплей.

– Это пока. А чемоданы начнет паковать, появятся. И вообще, не нервируй беременную жену! Тебе еще ведь к этой Бекшеевой являться. И лучше бы, к слову, с Ниночкой. Пусть и ее глянет.

– Как-то… неудобно.

– Дурак ты, – я дотянулась и постучала по выпуклому лбу, – таким и помрешь. Я не лучше. Оно, может, и не по правилам, но поверь, такими случаями не разбрасываются. Да и Бекшеева против не будет.

– Думаешь?

Знаю.

Эти руки… я уже видела, если не такие, то похожие. Тех, кому пальцы ломали, долго, с наслаждением, тех, кого резали на куски, а потом бросали, оставляли подыхать.

Она не сдохла.

И… и если так, то тоже потянется к жизни. Мы все к ней тянемся. А что может быть притягательней беременной женщины? Даже для меня.

– Хорошо. – Он потер шею. Медведь тоже понимал, пусть и сказать не умел. Но он наш. А стало быть, все правильно. – Только… не трогай этого мальчишку.

– И не собиралась.

– Тьма!

– Честно. Не буду. Я вообще на Северный Плес хотела. Яжинский опять письмо прислал, что нежить у них там.

– Да какая там…

– Вот съезжу. А то не знаешь, если не явлюсь, то завтра сам Яжинский заявится. С челобитной градоправителю.

Старик Яжинский характер имел такой, что и градоправитель старался с ним лишний раз не связываться. А я что? Я как-то вот умела слушать. И слушала. Да и вовсе… может, на баньку попаду, а если и нет, то посидим вдвоем на старом камне. Накатим по стопке травяной настоечки. И разойдемся, потому как нет на Дальнем нечисти.

Нет, не было и не будет.

– Машину я заберу.

– Одна?

– Не знаю пока. Если кто в конторе будет, то и прихвачу. Заодно уж поставлю в известность. Ты же ж еще…

Медведь покачал головой. Стало быть, и вправду про отставку помалкивал.

Трус несчастный.

Хотя… я бы на его месте, наверное, тоже не решилась бы сказать. Не сразу.

– Вот завтра и объявишь. – Я хлопнула его по плечу и забралась в салон, в котором еще витал едва уловимый аромат духов Бекшеевой.

Про одно соврала: не стала я заезжать в контору.

Никого-то видеть не хотелось. Совсем никого.

Я вдавила педаль газа, и «Студебеккер», рявкнув, прибавил ходу. Мимо пронеслась улочка, даже край нашего дома, поседевшего за зиму, виден был. Кольнула совесть: опять я Софью бросила.

Но от совести отмахнулась.

Не бросила.

К ней сегодня вроде клиент собирался. И еще письма были, которые пришли. Наверняка опять первым классом, и, стало быть, будет до ночи разбирать, раскладывать, дополняя чудесный пасьянс из женихов и невест.

Все мы и вправду тянемся к жизни. Те, у кого выходит.

Каменные дома сменились добротными срубами. А уж за ними дорога выкрутила на скалистый берег. Море омывало Дальний со всех сторон, правда, по-разному. И с севера оно подбиралось осторожно. Здесь берег уходил вниз, его устилала мелкая галька, которая чем дальше, тем крупнее становилась. Из нее спинами древних чудовищ поднимались валуны. Облепленные снизу ракушками, сверху птицами, они казались несокрушимыми, как сами скалы.

Дорога чуть свернула.

Мостовая закончилась давно, но дорога была наезженной, да и сегодняшний дождь лишь слегка подтопил ледяную корку. Это через месяц-другой все развезет так, что и на телеге не проберешься. А пока…

Я остановилась и выбралась.

Лес.

Вековые сосны поднимались к небесам. И сквозь драное полотно их ветвей проникало солнце, золотило чешуйчатые змеиные стволы. Пахло хвоей и живицей. Еще камнем. Рыбой, чтоб ее.

Спокойствием, мать его, давным-давно потерянным. А ведь почти уже привыкла, почти поверила, что меня отпустило, что все-то позади, страшное или не особо.

А тут…

Я оперлась на горячий капот, стянула плащ, подставляя себя ветру, и, запрокинув голову к небу, завыла. От боли. От безнадежности.

От…