Не выпускайте чудовищ из шкафа

Наверное, прав был князь, когда ты дурак, это надолго.

– У вас старых газет не будет? – Зима не поворачивалась к мертвецу спиной, предпочла втиснуться в угол между столом, на котором лежало тряпье, и стеной. – Надо забрать…

– В участок?

– Ну… не знаю. Ко мне. Там… там у меня много свободных комнат. – Она махнула рукой. – Надо… оно вряд ли, но никогда не знаешь, где найдется след.

– Можно и здесь. Здесь тоже хватает свободных комнат. И не только комнат.

Вдох.

И выдох.

– Что думаешь? – Легкий поворот головы и взгляд.

– Пока ничего. – Бекшеев подошел. Одежда гляделась грязным мокрым комом, из-под которого расползалась темная лужица воды. – Мало… информации.

– А когда достаточно?

– Не знаю. Больше это от меня не зависит. Раньше я мог открыть окно даже при малом количестве вводных данных. Более того, так и делал. Данных всегда не хватало. А теперь вот.

Кивок.

И ни упрека. Ни уточняющих вопросов.

– Что ж, значит, попробуем по старинке. Как-то ж раньше обходились без магов.

И подняла что-то.

Тряхнула.

– А может, прямо тут? Тут… столы вон.

Помещение и вправду было немаленьким. И столов в нем имелось с полдюжины, начиная от узкого, протянувшегося вдоль стены, и заканчивая железным, на которым прежде, надо полагать, разделывали туши. А теперь лежал славный паренек Мишка…

На мгновенье показалось, что она откажется.

Зима призадумалась, мотнула головой и сказала:

– Тогда помогайте.

– Что это? – Прикасаться к влажной ткани было неприятно. – Штаны… рваные…

Грязь. Ил. Водоросли. Песок, который скрипел под пальцами и осыпался на столешницу. А руки сами изучали, что ткань эту, толстую, прочную, но все одно не выдержавшую падения. Что дыры в ней.

Швы.

В подвороте левой брючины обнаружилась монетка.

– На удачу, – сказала Зима, разглядывая позеленевшую копейку. – И чтобы за проезд. Если в море. Рыбаки ведь не всегда возвращаются. Вот и повадились. Местное поверье, что если монетка будет, то святой Андрей примет душу. Одинцов бы сказал, что это эхо греческих мифов, отраженное в местечковом фольклоре. – Она хмыкнула.

Рядом с монеткой легла длинная кривоватая игла.

Нож в ножнах, тоже мелкий. Кошелек, в котором нашлось место мокрой трехрублевке и паре копеек.

– Странно… – Зима расправила купюру. – Откуда?

– Заработал?

– Чем? Его отец… он специфический человек. Ну да мы все тут… Он выходил в море. И Мишка тоже. Невестки. Рыбу сдавали на фабрику. Или продавали, если чего хорошего выловится. Но деньги Яжинский забирал себе. И сам уже распределял. Разве что Отуле мог выделить, чтоб она потом раздала на женские всякие штуки. А так… их много. И нужно тоже много. Мука. Масло. В дом всего… одежда, обувь. И приданое. Еще в пару копеек я поверю, мог бы Мишку наградить за старание… если бы рак на горе свистнул. Но три рубля?

– Позволите?

– Опять выкаем? – Она насмешливо глянула из-подо лба, но купюру протянула.

А Бекшеев подумал, что там, на Большой земле, с этой купюры первым дело отпечатки пальцев сняли бы. Если бы они уцелели в морской воде. А он вот не умеет.

Но умеет кое-что другое.

Он поднес мятую бумагу к глазам. И закрыл их, пытаясь дотянуться до остатков дара. Странное дело, но тот не стал упрямиться, потянулся жгутами силы. К пальцам. Сквозь пальцы. Морская вода? Дрянь. Вода сама по себе стирает всю-то силу, но сейчас купюра в руке вдруг вспыхнула зеленью и синевой. Над поверхностью ее заплясали искры, складываясь в узоры. И оставалось мелочь – отделить один от другого.

Свежие.

Ему нужны самые свежие. И вот этот… этот знаком. Скорее всего, паренька, но Бекшееву нужно будет что-то из его вещей. Хотя… вещей здесь с избытком.

– Нож. – Бекшеев протянул руку, и в нее вложили нож.

Правильно. Монеты – сродни купюре, ненадежные свидетели. А вот нож парнишка любил. И носил с собой…

Не только его.

– И ту первую. С ножом.

Позеленевшая копейка легла рядом. Именно то, что нужно. Нож и копейка. И узор над ними знакомый. Отлично.

Стало быть, первый отпечаток – парня.

Второй более слабый, но для сравнения годится, как и третий, а вот дальше все размыто и смазано. Но, может, хватит и двух? Бекшеев отпустил силу и выдохнул.

– И?

– И теперь, если будет с чем сравнить, я могу точно сказать, кто трогал эти деньги до… него, – Бекшеев вернул улики на стол, – если, конечно, не был в новых перчатках.

– А если в старых?

– Со временем любая вещь перенимает энергетику владельца. И старые перчатки оставят след. А вот новые… – Он поморщился и чуть огляделся. – Повезло. Сейчас сила так легко не отзывается, но что-то с этими вещами… пошло.

– То есть нам осталось пойти по острову…