Моя борьба. Книга третья. Детство

– Куда мы идем? Ты знаешь? – спросила мама у Марты, мамы Гейра.

– Нет, – засмеялась Марта. – Мы идем за их учительницей.

Я посмотрел в ту сторону, куда она кивнула. Там и правда оказалась наша фрекен. Она ждала возле лестницы и сказала, чтобы все ученики ее класса шли вниз, и мы с Гейром наперегонки скатились по ступенькам через толпу, а затем побежали в самый конец коридора. Но наша фрекен осталась перед дверью рядом с лестницей, так что мы зашли не первыми, как думали, а среди самых последних.

В класс набилось полным-полно нарядно одетых детей и родителей. В окно виднелась лужайка, а сразу за ней начинался лес. Фрекен встала за стол, установленный на небольшом помосте; на доске за ее спиной розовым мелом было выведено «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, 1-й “Б”!» в рамочке из цветов. На стене над доской висели карты и таблицы.

– Здравствуйте все! – сказала учительница. – И добро пожаловать в начальную школу Саннеса! Меня зовут Хельга Тургерсен, и я буду вашей классной руководительницей. Я очень этому рада! И у нас с вами будет много разных интересных занятий. Сегодня новички не только вы. Я тоже. Вы – мой первый класс.

Я огляделся. Взрослые все улыбались. Почти все дети вертели головами и разглядывали друг друга. Я знал тут Гейра Хокона, Трунна, Гейра, Лейфа Туре и Марианну. И того мальчика, который всегда швырялся в нас камнями из дома, где жила страшная собака. Остальных я видел в первый раз.

– А сейчас мы проведем перекличку, – сказала фрекен. – Кто-нибудь знает, что такое перекличка?

Никто не ответил.

– Вы будете вызывать нас по именам, и тот, кого назвали, будет отвечать «Я», – сказал я.

Тут все на меня посмотрели. И я заулыбался во весь рот, показав свои торчащие зубы.

– Правильно, – сказала фрекен. – Начнем с буквы «А», потому что «а» – первая буква алфавита. Его мы будем потом учить. Итак – «А»: Анна Лисбет!

– Я, – откликнулся девчачий голос, и все на него обернулись, я тоже.

Голос принадлежал худенькой девочке с черными, блестящими волосами. Она была похожа на индианку.

– Асгейр? – спросила фрекен.

– Я! – сказал длинноволосый мальчик с большими зубами.

Когда перекличка закончилась, мы расселись по партам, а родители встали у стенки. Фрекен раздала нам всем по блокфлейте и по две тетрадки – беловую и черновую, вручила каждому расписание уроков, копилку и желтую брошюрку местного сберегательного банка с желтым муравьем на обложке. Потом она рассказала, чем мы будем заниматься этой осенью, среди прочего сообщила об уроках плавания, которые будут проводиться в другой школе по ту сторону пролива, потому что у нас в школе нет своего бассейна. Она раздала нам листочки, где было про это написано, и к нему прилагалась отдельная бумажка, чтобы те, кто желает заниматься плаванием, заполнили ее и сдали. Потом мы при родителях немножко порисовали, и на этом уроки закончились. Всерьез все начнется только завтра. Завтра мы приедем на автобусе и проведем в школе три часа уже одни, без родителей.

Когда мы вышли из класса, я весь был еще в возбуждении от всего нового и непривычного, что обрушилось на меня в этот день, это чувство не ушло и тогда, когда новые одноклассники сели по машинам и поехали домой, ведь так бывало разве что 17 Мая, когда разъезжались все сразу; но как только мы тронулись, мой восторг сменился разочарованием, и по мере приближения к дому я все больше и больше расстраивался.

Получается, не произошло ничего особенного.

Я уже умел читать и писать, и надеялся, что мне выпадет случай блеснуть этим в первый же день. Ну, хотя бы немножко! И я очень ждал перемены, когда прозвонит звонок с урока и на урок. Мечтал воспользоваться новым пеналом и двумя отделениями новенького ранца.

Нет, этот день не оправдал моих ожиданий, а нарядную одежду, в которой я красовался, дома придется снять и убрать в шкаф до следующего торжественного случая. Я немного посидел с мамой на кухне и поболтал с нею, пока она готовила обед. Мне нечасто выдавался случай побыть с ней наедине средь бела дня, тем более после того, как мы с ней только что пережили вместе такое важное событие, поэтому я воспользовался такой возможностью на всю катушку и болтал не умолкая.

– Вот бы у нас была кошка! Я бы тогда с ней играл, – сказал я. – Мы не можем завести кошку?

– Было бы здорово! – сказала мама. – Я тоже люблю кошек. С ними весело.

– А папа? Значит, он не любит кошек?

– Не знаю, – сказала мама. – Во всяком случае, не так, как я. Кроме того, он, наверное, считает, что с кошкой много хлопот.

– Но я же сам могу ухаживать за ней, – сказал я. – Мне это ничего не стоит.

– Знаю, – сказала мама. – Поживем – увидим.

– Поживем да поживем! – сказал я. – Но если Ингве тоже захочет кошку, тогда нас уже трое за то, чтобы ее завести?

Мама засмеялась.

– Все не так просто, – сказала она. – Так что наберись терпения. Как знать, может, и получится.

Она положила очищенную морковку на доску и стала ее резать, потом высыпала с доски в большую кастрюлю, в которой уже варились большие кости и куски мяса. Я стал смотреть в окно. Сквозь дырочки в оранжевой занавеске, которую связала мама, я видел, что на дороге сейчас пусто, как всегда в это время дня.

Внезапно остро запахло луком, и я обернулся к маме. Она как раз чистила луковицу, держа ее на отставленной руке, глаза у нее слезились.

Повернувшись снова к окну, я увидел Гейра, он бежал вниз по дороге. Он тоже уже переоделся в обычную одежду. В следующий миг в приотворенное окно долетел скрип его ботинок по гравию, он подбежал к нашему крыльцу и позвал:

– Карл Уве, пойдешь гулять?

– Пойду погуляю, – сказал я маме, соскакивая со стула.

– Погуляй. Куда вы пойдете?

– Еще не знаю.

– Далеко не уходите.

– Ладно, – пообещал я и побежал, открыл дверь, чтобы Гейр не ушел, подумав, что в доме никого нет, крикнул ему «Здорово» и надел кроссовки.

– У меня есть коробок спичек, – сказал он тихонько, похлопав себя по карману шортов.

– Да ну! – сказал я так же тихо. – Где ты их взял?

– Дома. Лежали в гостиной.

– Ты стырил?

Он кивнул.

Я распрямился, вышел из дома и закрыл за собой дверь.

– Надо что-нибудь зажечь, – сказал я.

– Ага, – сказал он.

– А что?

– Да не все ли равно! Что-нибудь найдем. Коробок полный. Можно много чего поджечь.

– Только где-то, откуда дым не видно, – сказал я. – Пойдем на гору?

– Можно и на гору.