Огонь Изнутри

Хенаро принялся непристойно крутить тазом, изображая похоть. Дон Хуан сказал, что именно об этом идет речь. Хенаро выразил ему признательность за столь высокую оценку его единственного вклада в объяснение осознания.

После чего оба они разразились совершенно идиотским хохотом, сказав, что, если бы я знал, с каким серьезным видом говорил об осознании их бенефактор, я непременно хохотал бы вместе с ними.

Я глубокомысленно поинтересовался, что все это значит для обычного человека в его повседневной жизни.

– Что именно? То, что делает Хенаро? – с напускной серьезностью спросил дон Хуан.

Их веселье всегда было заразительным. Успокаивались они довольно долго. Уровень их энергии был настолько высок, что рядом с ними я выглядел старым и дряхлым.

– Я не знаю, я правда не знаю, – ответил наконец дон Хуан. – Я только знаю, что это значит для воина. Воин знает: единственная энергия, которой мы реально обладаем, – это сексуальная энергия, которая наделяет жизнью. Воин всегда помнит об этом и потому постоянно отдает себе отчет о степени своей ответственности.

И если воин намерен накопить достаточно энергии для того, чтобы научиться видеть, он должен стать скрягой в отношении своей половой энергии. В этом и заключается урок, данный нам Нагвалем Хулианом. Он толкнул нас в неизвестное, и мы все там чуть не погибли. И, поскольку каждый из нас хотел видеть, мы, разумеется, стали воздерживаться от растрачивания своей светимости осознания.

Я уже не раз слышал от него подобные высказывания. И каждый раз принимался с ним спорить. Каждый раз я чувствовал, что должен возразить, приводил соображения против того, что считал пуританским отношением к сексу.

И в этот раз я тоже принялся возражать. Они оба хохотали до слез.

– Ну хорошо, но что делать с естественной чувственностью человека? – поинтересовался я.

– Да ничего не делать, – ответил он. – С человеческой чувственностью все в порядке. Проблема не в ней, а в человеческом невежестве и нежелании людей считаться со своей собственной магической природой. Попусту растрачивать животворную силу половой энергии – ошибка. Но ошибка также – не знать, что, имея детей, человек истощает свою светимость осознания.

– Откуда видящие знают, что наличие детей истощает светимость осознания? – спросил я.

– Они видят, как светимость родителей уменьшается по мере роста светимости детей. На светящихся коконах родителей появляются большие темные пятна – как раз в тех местах, откуда была взята светимость. Где-то в среднем сечении кокона. Иногда эти пятна даже можно видеть как бы наложенными непосредственно на тело человека.

Я поинтересовался, можно ли сделать что-нибудь, чтобы люди стали более гармонично относиться к светимости осознания.

– Нет, – ответил дон Хуан. – По крайней мере видящие не могут сделать ничего. Цель видящих – свобода. Они стремятся стать ни к чему не привязанными созерцателями, неспособными выносить суждения. Иначе им пришлось бы взять на себя ответственность за открытие нового, более гармоничного цикла бытия. А этого не может сделать никто. Новый цикл, если ему суждено начаться, должен прийти сам по себе.

Глава 5

Первое внимание

На следующий день мы позавтракали на рассвете. Затем дон Хуан сдвинул мой уровень осознания.

– Давай сегодня отправимся на первоначальную стоянку, – сказал дон Хуан, обращаясь к Хенаро.

– Можно, конечно… – сказал Хенаро и как-то сразу посерьезнел. Он взглянул на меня и добавил тихим голосом, как если бы не хотел, чтобы я его расслышал:

– Думаешь, он готов? Не будет ли это слишком…

Всего за несколько секунд мой страх и подозрительность выросли до небес. Сердце заколотилось, меня прошиб пот. Дон Хуан подошел ко мне и, почти не скрывая своего веселья, заверил, что Хенаро просто потешается надо мной, – мы только прогуляемся туда, где тысячелетия назад жили самые первые видящие.

Пока дон Хуан говорил, я мельком взглянул на Хенаро. Тот медленно качал головой из стороны в сторону. Движение было совсем незаметным. Хенаро словно давал мне понять, что дон Хуан говорит неправду. Я едва не обезумел, находясь на грани истерики, и очнулся, только когда Хенаро захохотал.

Я был ошеломлен тем, с какой легкостью менялось мое эмоциональное состояние – от практически неуправляемого взрыва до полного спада.

Втроем мы вышли из дома Хенаро. Было раннее утро. Вскоре мы углубились в выветренные холмы, расстилавшиеся вокруг дома. Там мы остановились и сели на огромном плоском камне посреди свежевспаханного и, судя по всему, засеянного склона.

– Вот она – Древняя стоянка, – сказал мне дон Хуан. – В процессе объяснения нам предстоит прийти сюда еще раз.

– Ночью здесь случаются очень странные вещи, – сообщил Хенаро. – Нагваль Хулиан поймал здесь союзника. Вернее, союзник…

Дон Хуан довольно явственно шевельнул бровями. Не договорив, Хенаро умолк и улыбнулся мне:

– Рановато для страшных историй. Подождем до темноты.

Он встал и принялся прохаживаться вокруг камня, по-кошачьи выгнув назад спину.

– Что он говорил о том, как ваш бенефактор поймал здесь союзника? – обратился я к дону Хуану.

Тот не ответил, глядя на ужимки Хенаро. Дон Хуан был от них в экстазе.

Через некоторое время он наконец проговорил, все еще не сводя глаз с Хенаро:

– Хенаро имел в виду довольно сложный метод использования осознания.

Тем временем Хенаро полностью обошел вокруг камня и вернулся на свое место. Тяжело дыша, он сел на камень. Он почти задыхался.

Дон Хуан, похоже, был просто в восторге от того, что только что проделал Хенаро. В очередной раз у меня возникло ощущение, что они потешаются надо мной, что-то опять замышляя.

Неожиданно дон Хуан снова заговорил. Звук его голоса меня успокоил. Он сказал, что в результате огромнейших усилий видящие пришли к следующему заключению: развитое процессом жизни сознание взрослого человеческого существа называть осознанием неправильно. В результате определенных преобразований оно превращается в нечто гораздо более сложное, более мощное и более дееспособное. Видящие назвали это «вниманием».

– Откуда видящие узнали, что осознание человека растет и трансформируется? – спросил я.

Он ответил, что на каждом этапе развития некоторая полоса эманаций внутри кокона становится ярче. По мере накопления человеческим существом опыта эта полоса постепенно начинает излучать свет. В некоторых случаях свечение эманаций становится настолько ярким, что они сливаются с внешними эманациями. Наблюдая такое усиление свечения, видящие были вынуждены предположить: осознание – это как бы сырье, продуктом переработки и развития которого является внимание.

– Как видящие описывают внимание?

– Они говорят, что внимание – это упорядоченное и усиленное процессом жизни осознание, – ответил он.

Он добавил, что формулировки таят в себе определенную опасность: делая вещи более понятными, они их упрощают. В данном случае, давая определение вниманию, мы рискуем превратить чудесное магическое преобразование в нечто бытовое и невыразительное. Внимание – величайшее и, по сути, единственное достижение человека. Исходное осознание животного уровня трансформируется до состояния, охватывающего всю гамму человеческих проявлений. А видящие совершенствуют его еще больше – до тех пор, пока оно не охватит весь объем человеческих возможностей.

Я поинтересовался, существуют ли с точки зрения видящих какие-либо принципиальные различия между «проявлениями» и «возможностями».

Дон Хуан объяснил, что под проявлениями понимается то, что мы способны выбирать как личности. Этим термином обозначается все, относящееся к уровню обычной жизни, то есть – к диапазону известного. И благодаря этому проявления ограничены как количественно, так и качественно. Человеческие же возможности принадлежат сфере неизвестного. Они относятся не к тому, что мы можем выбрать, а к тому, чего мы способны достичь. Примером человеческого проявления может служить наш выбор, сообразно которому мы считаем человеческое тело материальным объектом, подобным множеству прочих материальных объектов. Пример одной из таких человеческих возможностей – достижение видящих