Ангел

– приблизительно в ста милях отсюда.

– Полагаю, вы собираетесь поделиться с нами подробностями о подругах его детства? – усмехнулся Лейверс.

– В 1942 году, в возрасте девятнадцати лет, поступил в военную авиацию, – продолжал Ирвинг, хладнокровно проигнорировав замечание шерифа. – В 1945 году стал уже героем – ассом, кажется, так их называют? – военным летчиком, сбившим девятнадцать вражеских самолетов. Когда Крэмер вернулся домой, его встретили типичным для маленького городка всеобщим ликованием и преклонением. А одна из наших горожанок, преисполненная восхищения, даже решила, что такой герой достоин более практичной и ощутимой награды от благодарной страны.

Это была невероятно богатая, эксцентричная, пожилая старая дева, жившая почти затворницей. Она основала для молодого Крэмера фонд, который давал бы ему гарантированный доход приблизительно в четыре тысячи долларов в год. А неделей позже, как бы на счастье, добавила к этому еще половину акций, купленных ею – в момент слабости, как она призналась, – у одной компании, только что начавшей свою деятельность на окраине какого-то близлежащего города. Как эта дама говорила моему отцу, который в то время вел ее денежные дела, настоящей причиной покупки тех акций было ее удивление забавным и модным названием новой фирмы. – Ирвинг на мгновение прикрыл глаза. – Долгое время эта история казалась мне просто пугающей. Модное, по ее мнению, название звучало так: «Эллайд и дженерал электронике инкорпорейшн»! Можете себе представить?! Нужно ли теперь рассказывать вам, джентльмены, что в настоящее время доход Крэмера составляет что-то около семидесяти тысяч долларов в год, а его общее состояние оценивается, очевидно, в миллион! Дело % том, что я давно не проверял цифры.

– Следовательно, сейчас он очень состоятельный человек, – заключил я. – И вы хотите сказать, что это может быть мотивом для попытки его убить?

– Вот именно, лейтенант, – ответил он, значительно кивнув. – Когда началась война в Корее, Крэмер вернулся в авиацию и снова покрыл себя славой. После ее окончания он осел в Пайн-Сити, женился на очаровательной девушке, и я действительно подумал, что хоть и с опозданием, но он остепенился. Это было моим печальным заблуждением, джентльмены! Он не кто иной, как взрослый Питер Пэн, тоскующий по своей былой славе, мечтающий о воскрешении своих героических подвигов, о которых мир давно забыл. У него начисто отсутствует уважение к деньгам! – В голосе Ирвинга прозвучал неподдельный ужас. – Крэмер не желает понимать своей ответственности перед обществом. Вместо этого он окружил себя кучкой старых друзей-, таких же беспутных, как он сам, и, кажется, решил или допиться до смерти, или погибнуть в какой-нибудь внезапной фатальной аварии!

– Что ж, рассказ очень интересный, – с трудом сохраняя вежливый тон, заметил я. – Но он нисколько не объясняет ваш намек на то, что Крэмер стремился к смерти. Нам хотелось бы знать имя человека, который пытался ему ее устроить.

– Думаю, вы сами это выясните, лейтенант, когда изучите как следует всю эту кучку прихлебателей, которой он себя окружил! – сухо проговорил адвокат.

– Вы имеете в виду, что один из них наследует состояние Крэмера после его смерти? – спросил Лейверс.

– Что за странное предположение! – Ирвинг едва удержался, чтобы не фыркнуть от негодования. – Естественно, в случае гибели Крэмера все его состояние переходит к его жене.

– Тогда у нее гораздо больше причин желать его смерти, чем у его приятелей, – рассудительно констатировал я.

– Салли Крэмер – одна из достойнейших женщин, с которыми мне выпало счастье общаться, – заявил он. – Она предана мужу. А еще я уверен, что его так называемые друзья чрезвычайно обязаны ему: все они облепили Крэмера и в течение многих лет занимали у него деньги! Кроме того, лейтенант, здесь, безусловно, могут найтись и другие побудительные мотивы для убийства. Как насчет ревности? Его прелестной жены? Ни один из окружающих моего клиента людей не является зрелым человеком в эмоциональном отношении, во всяком случае, не больше, чем он сам в этом смысле. Для тех, кому свойственно жестокое пренебрежение к святости человеческой жизни, кто проводит свои дни в хвастливых рассказах о том, сколько самолетов они сбили и сколько людей убили, любой намек на презрение или просто пьяная зависть – вполне достаточная причина для убийства!

– Мистер Ирвинг, могу я задать вам личный вопрос? – сдержанно и спокойно поинтересовался.

– Конечно!

– Что вы делали во время войны?

– Несмотря на все трудности, продолжал упорно учиться в юридическом колледже.

– Дело огромной важности! – с грубым сарказмом прогремел Лейверс. – У вас есть хоть какое-нибудь доказательство, что один из друзей Крэмера подложил бомбу в самолет, покушаясь на его жизнь?

– Разумеется, нет!

– А доказательства, что хоть у одного из них имеются конкретные мотивы желать смерти Крэмера?

– Как я уже объяснил, полагаю, эти мотивы очевидны, – холодно ответил адвокат.

– Но доказательств этого нет?

– Ну.., в буквальном смысле этого слова, пожалуй, нет, но…

– В таком случае окажите мне услугу, мистер Ирвинг, – взревел шериф. – Убирайтесь к черту из моего офиса!

– Что?! – Не веря своим ушам, Ирвинг вскочил на ноги. – Вы не имеете права разговаривать со мной подобным образом!

– Уж поверьте мне, что имею! – зарычал Лейверс. – Мне тошно вас даже слушать! Если вы немедленно не покинете мой офис, я прикажу лейтенанту вышвырнуть вас вон!

Краска сбежала с лица адвоката. Мне показалось, что он хотел что-то возразить, но потом, видимо, передумал и с достоинством направился к выходу. После того как дверь за ним закрылась, в кабинете на некоторое время воцарилась тишина. Шериф яростно уставился на меня с потемневшим от бешенства лицом.

– Рад, что мне не пришлось его выгонять, шериф, – мягко сказал я. – С такими людьми никогда не знаешь заранее, как они себя поведут, пожалуй, еще начнут кусаться.

Лейверс тяжело вздохнул и немного расслабился.

– Я не из тех оголтелых патриотов, которые только и знают, что размахивать флагом родины, но этот подлый коротышка меня доконал! По тому, как он говорил, выходило, что «герой» – это какое-то позорное понятие. Между тем в то время как эти парни рисковали ради него своей жизнью, он, видите ли, мучился в колледже или где-то там еще!

– В этом нет ничего странного – только его отношение, – осторожно возразил я. – Однако в его изысканной речи проскочила парочка интересных деталей.

– Нуу конечно! – нетерпеливо фыркнул шериф. – Вся эта история Крэмера, происхождение его богатства. Только говорил он это так, что можно было подумать, будто диктует какую-нибудь книгу!

– Я не об этом. Ирвинг сказал, что Крэмера совершенно не интересуют деньги. А он это должен знать, поскольку ведет его финансовые дела. Сам Митч Крэмер – беспутный хвастун и бездельник, а вот его жена – достойнейшая женщина, которая унаследует все состояние мужа в случае его смерти. И затем такая деталь: по случайному стечению обстоятельств Ирвинг покинул дом Крэмера за час до того, как самолет разлетелся на куски.

С дрожащим от возбуждения лицом шериф энергично кивнул.

– А вы правы, Уилер! Все это складывается в очень интересную картину. Здесь просматривается двойной мотив – деньги Крэмера и его жена. Кстати, адвокат тоже мог подложить эту бомбу замедленного действия, как и любой из старых друзей Крэмера! Уверен, потому-то он и смылся оттуда ровно за час. Ирвинг точно знал, когда она взорвется, вот и решил, что если не будет при том присутствовать, то это подтвердит его невиновность.

– Спокойно, шериф, не увлекайтесь! – поспешил я его остановить. – Это всего лишь мое предположение. Но думаю, будет не лишним проверить его счета и посмотреть, не тянул ли он потихоньку денежки Крэмера. А еще мы можем разузнать, нет ли чего между ним и Салли Крэмер. Затем, в зависимости от того, что нам станет известно, нужно посмотреть, мог ли Ирвинг знать о том, как сделать взрывное устройство. Хотя, думаю, любой, как и психопаты-взрыватели, о которых пишут в газетах, может придумать что-нибудь похожее. Мы должны идти шаг за шагом, ведь так?

– Не очень-то это на вас похоже, Уилер, – мрачно заметил шериф, – сбивать меня с толку логикой. Но думаю, вы правы. Я могу организовать, чтобы его бумаги проверили безо всякого шума, а вы займитесь женой Крэмера.

– Не так уж плохо у вас с логикой, шериф, – усмехнулся я. – Полагаю, мне лучше вернуться к Крэмерам и приступить к работе.

– Конечно, поезжайте. – В его голосе прозвучала чуть ли не дружеская теплота, что было совершенно непривычным, и я окончательно расслабился.

– А знаете что? – тут же мечтательно добавил он. – Если только в мире существует справедливость, – в чем я как полицейский склонен сомневаться! – то Филип Ирвинг именно тот самый парень, которого мы ищем.

– Вижу это будто наяву, шериф! – восторженно проговорил я. – Ваша фигура, отлитая в бронзе, водружена на крышу здания суда и осторожно балансирует на шаре. У вас широко раскрыты глаза, сверкающие обвиняющим блеском, а весы в вашей правой руке склоняются вправо…

Он открыл рот, чтобы обрушиться на меня с проклятиями, но я быстро протянул руку, останавливая его, и покорно добавил:

– Все понял. Убирайся вон!

Когда я вышел из офиса Лейверса, Аннабел Джексон с любопытством посмотрела на меня, откинув назад свои пышные волосы цвета меда.

– Еще одно убийство, лейтенант? – ехидно полюбопытствовала она. – А значит, беспутный Эл снова выходит на охоту?

– Как вы можете говорить подобные вещи, бессовестная вы девушка, когда только сегодня утром я повстречал ангела! – произнес я с упреком.

– Уверена, что эта встреча стоила несчастному ангелу обожженных крылышек,

– насмешливо отреагировала она. – Надеюсь, он.., то есть она еще не улетела в небо?

– Она обеими ногами стояла на земле, со склоненной головой и задранным вверх хвостиком, – загадочно сообщил я, – то есть так, как это должен делать любой сколько-нибудь уважающий себя талисман.

– То есть как это?! – Изящная Аннабел содрогнулась от внезапного испуга.

– Могу продемонстрировать, как действует амулет на счастье, – с готовностью предложил я.