Ангел

– Посмейте только приблизиться ко мне, и я позову на помощь шерифа! – сурово предупредила она.

Невозможно завоевать абсолютно всех женщин, утешил я себя изречением Самсона и вышел на улицу, где стоял мой одинокий, покинутый «остин», стосковавшийся по твердым ногам на своих педалях.

Было уже больше пяти вечера, когда я во второй раз проехал по ухабистой дороге, ведущей к дому Крэмера. Припарковавшись рядом с забрызганным грязью «корветом», я вылез из машины и тут увидел медленно направляющегося ко мне невысокого тощего парня, который сильно хромал и подволакивал искривленную левую ногу.

– Слышал, как вы съехали с шоссе, – бесцеремонно сообщил он, приблизившись. Затем пристально посмотрел на мой «остин» со специфическим выражением на лице, с каким смотрит отставной любовник на бывшую властительницу своего сердца, и проговорил голосом опытного хирурга:

– У вас поршень нуждается в небольшом ремонте. Могу починить, если вы здесь немного побудете.

– Нет, спасибо, – отозвался я. – А вы, собственно, кто?

– Механик. – Он метнул на меня сердитый взгляд темных глаз. – И неплохой!

– Работаете у Крэмера?

– Конечно, если вам есть до этого дело. ч, – , – Случайно есть. – Мне пришлось объяснить ему, кто я такой.

Его густые черные волосы давно нуждались в стрижке, и, судя по щетине, отросшей на лице, он не брился несколько дней. Темно-синий комбинезон парня был перепачкан маслом и грязью, да и весь он выглядел как нечто страшное, что обычно появляется во второй части шоу, которые показывают по телевизору поздно ночью. От него исходила такая откровенная враждебность, что казалось, ее можно было пощупать рукой.

– С этим самолетом все было в порядке, – грубо заявил механик. – Сегодня утром я первым делом проверил его весь до винтика. – В нем не было ни одной поломки! Вы хорошо меня слышите, лейтенант?

– Слушаю вас, – спокойно отозвался я. – Помнится, как раз после взрыва миссис Крэмер сказала что-то насчет того, что Клиф тщательно все проверил.

– Верно. Клиф Уайт – это я, – мрачно сообщил парень. – Самолет был в отличном состоянии, когда сегодня утром они начали на нем летать! Если хотите, можете проверить мои записи…

– Мне достаточно вашего слова, Клиф, – заверил я его.

– Будто бы! – Он с недоверием посмотрел на меня. – Послушайте! Знаю я вас, копов! Вам бы только найти подходящего парня, на которого можно все навесить… Найти такого, который не может себя защитить себя. Вот как вы, копы проклятые, работаете!

– С этим самолетом все было в полном порядке, – рявкнул я, – только до тех пор, пока кто-то не подложил в него бомбу замедленного действия.

– Бомбу?! – От потрясения у Клифа буквально отвисла челюсть. – Так вот как это случилось!

– К такому заключению пришли все эксперты, а у меня нет оснований им не верить, – пояснил я. – Они считают, что взрывное устройство было спрятано в фюзеляже. Вы считаете, такое возможно?

Немного подумав, Уайт медленно кивнул нечесаной головой:

– Да, думаю, возможно. Наверное, кто-то зашел в ангар прошлой ночью и сделал это, будучи уверенным, что никто не станет заглядывать в фюзеляж. Черт, что же это за подлый, грязный трюк – проделать с человеком такое во время полета!

– Это называется убийством, – веско заявил я. – Надеюсь, Клиф, вы поможете мне найти того, кто это сделал.

– Не очень-то это просто, – пробормотал он. – Я ведь не бываю в доме Крэмера, я же только наемный служащий. Так что кроме всего этого шума ни черта не знаю о том, что там происходит.

– Сколько лет вы работаете у Крэмера?

– С пятьдесят третьего года. Я как раз только вышел из больницы, когда он предложил мне эту работу. С тех самых пор я все время здесь.

– А до этого вы знали Крэмера?

– Конечно! – Его рот искривился в безобразной ухмылке. – Очень хорошо его знал – я прошел с ним почти всю Корею. – Он немного помолчал, глядя на свою искалеченную левую ногу, потом продолжил:

– Майор Митч Крэмер – лучший летчик эскадрона, а Клиф Уайт – навеки преданный ему механик, вот кем мы тогда были. До того проклятого утра, когда майор накануне выпил больше обычного и поэтому был не очень осторожным. – В неожиданном приступе бешенства Клиф шаркнул больной ногой по земле. – А знаете, что он потом сказал? «Ты – тупой болван, Уайт. Какого черта ты не убрался с дороги?» Да, майор – настоящий парень! – Он зло сплюнул в грязь. – Вот именно – настоящий! После того как меня уволили из авиации, он нашел специалиста, который надеялся, что сможет что-нибудь сделать-с моей ногой, – так что я провалялся в госпитале почти год, пока этот док пытался вправить мне кости, и ничего не получалось, а майор оплачивал все расходы. А когда док наконец отказался от меня, майор дал мне эту отличную работу – смотреть за его самолетом. Так что, – его лицо искривилось еще больше, чем больная нога, – он так здорово ко мне относится, что пусть только кто попробует назвать меня калекой, я над ним посмеюсь! Можете представить, лейтенант, каково улыбаться такому калеке, верно?

Я не знал, что сказать ему на это, потому я закурил сигарету, чтобы хоть что-нибудь делать, потом посмотрел на часы, будто только сейчас спохватился, что уже поздно.

– Что ж, думаю, мне пора пройти в дом, – постарался я произнести беззаботным тоном. – Приятно было поговорить с вами, Клиф. Еще увидимся как-нибудь.

– Можете быть уверены, лейтенант. – В его голосе снова послышалась злобная интонация. – Так как насчет того, чтобы я починил вам поршень? – Только не сейчас, – слишком поспешно отказался я. – Но спасибо за предложение.

Шагая к дому, я чувствовал у себя между лопатками его пронзительный, злобный взгляд.

Глава 3

Открыв мне дверь, сержант Полник довольно долго разглядывал меня, сморщив неподвижное, толстое лицо в болезненную гримасу. Меня это не удивило – любое умственное напряжение стоило ему физических мук.

– Лейтенант? – словно сомневаясь, спросил он. – Хотите войти в дом?

– Правильно, – ответил я, восхищенный его догадкой. – Для этого я и постучал в дверь.

– Так я и думал, – мрачно заметил Полник. – Знал, что это было слишком хорошо, чтобы продлилось долго.

Объясняться быстро он не умел, а у меня под рукой не было лома, чтобы подтолкнуть его, поэтому я терпеливо уточнил:

– Что – слишком хорошо?

– Да как я управлялся здесь с этим делом, пока вы были в офисе шерифа, – мечтательно пояснил он. – За все время работы с вами мне впервые попались две такие красотки, за которыми я должен следить. Знал, что это долго не протянется.

– Ничего, и на вашей улице будет праздник, – посочувствовал я ему. – Во всяком случае, мы только начинаем расследование, сержант. Так что кто знает, сколько еще красоток дожидается допроса по этому делу.

– Допроса! – радостно повторил он. – И это шикарное слово моя старуха запрещает дома произносить!

– В самом деле? – пробормотал я.

– Точно. – Его отталкивающее лицо вдруг исказилось еще более омерзительной ухмылкой. – Как вы сказали, лейтенант? Кто знает, сколько еще красоток дожидается допроса? Здорово! Я об этом не подумал. Если вы хотите поговорить с ними, лейтенант, то они сейчас на задней террасе, сидят там, выпивают.

– Красотки там одни?

– Нет, – недовольно буркнул он. – С ними эти ненормальные.., пилоты. А что случилось с таким здоровенным парнем, Макгрегором? Выглядит так, будто его переехал грузовик!

– Серьезно? – довольный донельзя, заинтересовался я.

– Верно слово. Нос у него раздулся на всю его толстую рожу! – усмехнулся Полник. – Хотите, чтобы я пошел с вами, лейтенант?

– Не вижу причин, почему бы вам не пойти. Когда в дело втянуто больше одной красотки, моя тактика – соблюдать справедливость и делиться с ближним дарами благосклонной фортуны.

– Хочу сказать вам кое-что про вас, лейтенант, – просиял сержант улыбкой довольного бегемота. – У вас большое сердце!

– Вот поэтому мне и приходится все время тревожиться о давлении, – отрезал я, шагая по широкому коридору.