Когда сбываются мечты

Следующие два дня в ожидании новостей были самыми длинными в моей жизни. Еще ни разу я настолько не волновался из-за кого-либо. Даже когда двадцать лет назад пропала Маша, а мне поздно об этом сообщили. Я горевал, но не чувствовал той опустошенности, что поселилась во мне сейчас. Я ощущал себя бесполезным слабаком, не сумевшим защитить выбранную самку.

Сразу по приезду в клан обрисовал ситуацию Олегу, отдал ему свой телефон и перекинулся в волка. Меня больше не интересовала ни единая проблема клана, все, о чем я мог думать – только Яна. Ежеминутно представляя, как сумасшедшая сука над ней издевается, я оббежал весь лес, прилегавший к нашему клану, десятки раз, хоть и понимал, что это все зря. Мой нюх здесь был бесполезен так же, как и я сам.

Я прекрасно знал, что если бы появились новости, то Ребров бы меня отыскал, но, несмотря на это, все равно выбегал пару раз за день к особняку, карауля своего тестя. Как странно звучало это слово, особенно для моих волчьих мозгов. Я выпустил свою звериную сущность, лишь изредка контролируя наш общий разум, только это помогало мне не сойти сума, так же, как в детстве.

К тому моменту, когда появились новости, я уже перестал на что-либо надеяться. Олег нашел меня ранним утром на пороге моего дома, из которого и пропала Яна. Даже моя волчья суть и инстинкты усмирились, и я перестал бегать по лесу, ища следы. Последние двенадцать часов я, ни на что не надеясь, просто ждал, иногда поскуливая и рыча на пытающихся ко мне приблизиться. Для Реброва, само собой, я сделал исключение и просто проигнорировал его.

– Зря бревном прикидываешься, новости есть.

Я приподнял морду и посмотрел на Олега, ожидая продолжения.

– Вано пришел в себя и уже подъезжает к КПП. Он, конечно, упирался до последнего, не желая выдавать мать, но выхода у него все равно нет.

Я сорвался с места, на ходу обернулся, не дослушав Реброва. Весь следующий час был словно резиновый. Пока дождался Алиевых, пока мы шли с ними по лесу в поисках погреба, который и Вано с трудом-то смог найти.

Все это время я не переставал удивляться изменчивости течения времени, насколько разным оно может быть. Непременно пролетит и не заметишь, когда спешишь куда-то и, напротив, идет медленнее черепахи, если чего-то очень сильно ждешь.

Я ждал. Очень! Я до белых пятен в глазах хотел увидеть Яну, убедиться, что с ней все в порядке. И одновременно боялся, жутко боялся, что случилось непоправимое.

Когда Вано нащупал спрятанную в ворохе листьев ручку под неприметным, таким же, как и сотни других, деревом, мое терпение не то что подходило к концу, оно просто кончилось, исчезло.

Пух – и испарилось.

Поэтому совсем неудивительно, что, как только крыша погреба начала подниматься, я, забыв обо всех договоренностях и проигнорировав заранее спланированный план действий, бросился вперед, точнее, вниз, позабыв о том, что находился не в волчьем обличии. Благо реакция и регенерация хорошие, приземлился на пол на все четыре конечности, минуя лестницу.

И точно с ума сошел, когда увидел лежащую прямо под лестницей Яну. Я сразу же метнулся к ней, попытался нащупать пульс, одновременно с этим прислушиваясь. Она вся была перемазана кровью. Хотя правильнее даже не так… ощущение, что ее утопили в чане, наполненном кровью, а затем выловили оттуда. Платье было алого цвета, только шлейф был серо-черным от грязи, ни единого клочка кипенно-белой ткани больше не осталось.

Почувствовав пульс, отодвинул в сторону эмоции. В голове прояснилось, а следом накрыло волной облегчения, кровь была не ее. Что за черт?

– Ян, Яночка, слышишь меня, родная? – попытался привести в сознание свою жену, оглаживая щеки и убирая прилипшие пряди к лицу, они были тоже склизкими от крови.

Огляделся и в двух метрах от нас увидел лежащее тело Майи в луже собственной крови. Услышал, что Олег начал спускаться, и, видимо, правильно оценив обстановку он, задрав голову, вверх выкрикнул:

– Саня, Алиевых не пускай и Мари сюда! Живо!

В этот момент Яна начала открывать глаза, а я почувствовал, как сзади меня на пол опустился Олег.

– Папа? – тихо, на грани слышимости произнесла она.

– Яна, все хорошо, Олег здесь, я здесь, все будет хорошо. Скоро придет врач, ты лучше молчи, береги силы. – Я ответил раньше Реброва, потому что даже в такой момент меня снедал эгоизм, почему она позвала его, а не меня, почему?

– Папа, – повторила она, – живот сильно болит… уже так долго. – Она говорила отрывисто, с большими паузами, сглатывая и все время облизывая пересохшие губы, но я все равно ни черта не понимал, особенно последующие бормотания. – Главное, сохранить его… сохранить… я не могу… не могу его потерять.

– Милая, успокойся, я здесь, я тебя понял. – Олег взял ее за руку. – Ты только мужа послушай и не теряй силы на болтовню.

Яна слабо улыбнулась и прикрылась глаза.

Спустившаяся Мари взвизгнула, видимо, от такого обилия красного цвета кругом. Отойдя от первого шока, она потеснила нас с Ребровым и принялась аккуратно ощупывать и осматривать Яну.

– Мари, ей нужно в больницу, срочно, – прохрипел Олег.

– Не мешай, – цыкнула на него женщина и продолжила заниматься осмотром. – Ну на первый взгляд ничего серьезного, похоже на перелом левой руки и вывих правого запястья, возможно, сотрясение, – подвела итог волчица.

– Значит, ее можно спокойно передвигать? – Мари кивнула, а Олег повернулся ко мне. – Как будем ее поднимать?

Странно, раньше у меня получалось четко мыслить в экстремальных ситуациях. Стратегическое мышление с обдумыванием действий наперед было одним из моих лучших качеств. Сейчас же все было как в тумане, спроси у меня, я бы и два плюс два не сложил. Посмотрел на Яну, на Олега, на Мари, затем опять на свою жену.

– Да не тормози ты! Что с тобой такое? – начал кричать отец Яны. – Ей срочно нужно в больницу! – Он притянул меня к себе, взяв одной рукой за ткань кофты, а другой обхватив затылок. Стукнувшись своим лбом о мой, поймал мой взгляд и четко проговорил: – Игнат, она беременна, так что если не хочешь потерять ребенка, а следом и жену, соберись и действуй уже, твою мать!

Это был действительно хороший стимулирующий толчок. Будто в моей голове постоянно сжимающаяся до этого пружина наконец-то лопнула. Шум стоял еще тот, в глазах было темно, в ушах гудело, а речь была беззвучной, словно меня и правда оглушили. Но четкость мыслей на этот раз окончательно вернулась ко мне. Бессознательную Яну мы достали довольно быстро. Я взял ее на руки, не доверил Реброву, обмотался канатной веревкой. С той стороны нас поднимали четыре оборотня, для более легкого движения, так сказать. Яна даже для меня, оборотня, оказалась слишком тяжелой: склизкая, скользящая, местами затвердевшая ткань платья в значительно утяжеляла мою драгоценную ношу.

До местной небольшой поликлиники добрался в считанные минуты, мы здесь особо не лечились, и если кому из волков требовалась медицинская помощь, ездили в город. В нескольких крупных больницах работали наши врачи, на наши деньги существовали целые отделения. Здесь же было все необходимое на крайний случай для оказания первой помощи. Аппарат УЗИ, слава луне, был в наличии.

После того как мы втроем избавили Яну от платья с помощью ножа и ножниц, Мари укрыла ее простыней и приступила к работе. Мы же с Олегом одновременно бухнулись на рядом стоящую кушетку и принялись молча ждать.

Мари в течении пары мнут успокоила нас, что ничего опасного не случилось, и даже отслойки нет, всего лишь тонус вследствие болевого шока. Что, нахрен, за тонус такой, я понятия не имел, и, судя по пришибленному виду Олега, он тоже. Затем в кабинете послышался странный звук, похожий на чересчур учащенный и как будто раздвоенный пульс. Мари что-то нажала на кнопках и чуть передвинула руку, после этого звук перестал двоиться, потом затих и раздался снова. Олег глупо улыбался, а я даже представить не мог, что меня впереди ожидают еще более шокирующие известия. Слова Мари окончательно выбили почву у меня из-под ног. Даже воздух вокруг стал каким-то тяжелым, он оседал у меня во рту. Разве такое возможно?

– Ну что, папаша? Дедуля? Готовы быть няньками? – Задорный голос Мари не соответствовал ситуации, но появившаяся на ее лице улыбка явно не желала исчезать. – У нас тут многоплодная беременность.

Глава 24

Яна

Когда я пришла в себя (который раз за эти дни?), то увидела улыбающуюся Мари. Выражение ее лица меня слегка обнадежило.

– Ребенок? – задала я единственно важный для меня вопрос.

– С ними все в порядке. – до меня доходило как до Камчатки. – Да-да, Яна у тебя близнецы будут. Я позову Игната?

Я растерянно кивнула, поражаясь происходящему.

Два! У меня будет два ребенка. Блин, Игнат наверняка уже все знает и зол на меня. В растрепанных мыслях прикусила губу и попыталась успокоиться, но слезы, грозящие вот-вот пролиться, не желали отступать. Именно этот момент для своего появления выбрал Романов.

Он был зол! Чертовски зол! Я начала извиняться, даже не помню, как оправдывалась. До сих пор не понимаю, почему я вообще оправдывалась, но в тот момент действовала на чистых инстинктах, и нормального разговора у нас так и не вышло. Романов поцеловал меня по-отечески на прощание и ушел.

В больнице я пролежала неделю. Ужасно скучную неделю, ко мне один раз пришла Вика, чтобы попрощаться.

– Прости, что на лету, – запальчиво тараторила она, – но Романов впихнул меня в курс, который уже две недели как начался. А он договорился! И меня ждут! Яна, – несмотря на свою порывистость и бьющие через край эмоции, она аккуратно меня приобняла, – спасибо тебе за это, и я очень рада, что с тобой все хорошо. Ты даже представить себе не можешь, как я переживала. Да что там я… – махнула она, отстранившись, – твой Игнат места себе не находил, носился целыми сутками как угорелый, сначала как человек, а потом во второй ипостаси. И причем, – она перешла на шепот, – он так и остался в итоге в волчьем обличии под конец, вообще никого к себе не подпускал и ждал, грустно уронив морду на лапы.

Я не выдержала и расхохоталась.

– Ну ты и сказочница! Игнат – да грустно морду на лапы? Ни в жизнь не поверю.

– А вот и зря. – Вика в один момент стала абсолютно серьезной. – Ты ему далеко не безразлична, а ведь он даже не знал о твоей беременности.

Волчица слегка потрясла головой, как будто приводя в порядок мысли, затем пригладила торчащие в разные стороны волосы и, посмотрев на часы, грустно вздохнула.

– Прости, прости, – запричитала она, – но у меня вылет через четыре часа.