Когда сбываются мечты

– Что? За потомство переживаешь?

– Прекрати! – прикрикнула на нее и более спокойным тоном повторила вопрос: – Лучше расскажи про браслет.

– Да что про него рассказывать? – Она круто вывернула руль, заворачивая на парковку. – Ему тысяча лет в обед. Мамин подарок. Пошли.

Пока я, кряхтя, пыталась выбраться из машины, Лекса успела ее обойти и, подав мне руку, помочь.

– Спасибо.

– Не распускай сопли! И так бесишь.

По традиции мы сразу поднялись на любимую крышу Лексы, я села в кресло-качели и, укрывшись теплым пледом, прикрыла глаза в попытке перевести дыхание.

Лекса вернулась чуть погодя вместе с пивом, присела рядом и протянула мне бутылку. Я приоткрыла один глаз, чтобы убедиться в действительности происходящего.

– Что? – притворно возмутилась она. – Безалкогольное так, что бери.

Я открутила крышечку и потянулась закинуть её на стол.

– Ле-е-екса? – Увиденная картина меня не то что удивила, она выбила меня из колеи.

– Что такое, дорогая?

– Зачем ты принесла сюда эту штуковину?

На столике помимо нескольких бутылок пива и всяких вкусняшек к нему лежал пистолет. Причем, как по мне, так на вид он был самым настоящим.

– Пожалуйста, скажи, что это твоя новая зажигалка, ну или старая… – Задумалась. – В каких там годах такие модными были? Ты наверняка уже курила тогда.

– Яна, я тебя обожаю, – засмеялась она, повернулась ко мне, стукнула своей бутылкой о мою и сделала несколько глотков залпом. – Это настоящий пистолет, на который и разрешение имеется, и обучение по стрельбе я проходила. Пристрелить бы тебя, так ты во-о-он какое пузо отрастила.

– Мне не нравятся твои шутки. – Я поежилась и отпила чуть-чуть из бутылки, газы ударили в нос и я закашлялась.

– А я и не шучу, – задумчиво прошептала она, глядя вдаль, на крыши домов. – Стоит только представить, что он выбрал тебя, а не меня, сразу хочется кого-нибудь убить. Радовало одно, что он и правда к тебе что-то чувствует. А получается, что ты его попросту на себе женила. Вот скажи, чем тогда ты лучше меня?

– Ничем, Лекси, за исключением того, что он даже в день свадьбы не знал о детях, хочешь верь, хочешь нет.

Лекса молча потянулась за второй бутылкой. И когда только успела осушить первую?

– Сними браслет.

– Да что ты к нему прицепилась? – вскрикнула она.

Я не знала, что ей на это сказать и в праве ли я вообще говорить такие вещи. Может, хватит того, что я и так рассказала ей о преступлениях Татьяны? Зачем заставлять ее разочаровываться в собственной матери еще больше? Эти вопросы роились в моей голове, так же, как и вопросы, зачем она притащила сюда пистолет.

– Яна?

– Да?

– Что ты знаешь о браслете?

– Ничего, он просто мне не нравится.

Она резко повернулась ко мне и схватила за руку.

– Говори. – Она сжала свою руку сильнее и мне стало больно и страшно… стоило только заглянуть в ее наливающиеся гневом глаза.

Наверное, мне надо было остановиться и заткнуть рот пока не поздно, тогда, возможно, сложилось бы все иначе. Казалось бы, чего мне стоило промолчать, сделать вид, что я ничего не знаю.

Но я будто в трансе наблюдала за собой как со стороны. Вот моя рука тянется к шее и достает из-под кофты деревянное украшение, вот мои губы открываются и звучит вопрос:

– Не узнаешь?

– Откуда у тебя Машин кулон? – И без того большие голубые глаза Лексы теперь напоминали блюдца.

Из нее получился этакий филиппинский долгопят. Милый зверек с огромными глазами, увидев которого однажды, пусть и на картинке, забыть потом невозможно. Проведя между ними параллель, я не сдержалась и засмеялась. Наверное, это был верный признак истерики, как знать. Но после этого меня как будто прорвало. Ведь на эту тему я не говорила ни с кем, даже с Игнатом. А Лексе я все выложила, как на духу. И про свою мать, которая презентовала мне такую чудо-вещицу, а затем отчалила в туман. И про Татьяну, которая принимала в этом несомненное участие, и свои догадки, что именно Майя сделала эти браслеты.

– Может, она их в химикат какой окунала, или внутрь что-нибудь засовывала. – Я развела руками и продолжила сыпать своими догадками. – Ты бы видела ее погреб, можно подумать, что очутилась в избушке, которая ко мне передом, а к лесу задом, ну или наоборот. По крайней мере, Маша точно обернулась, раз смогла как-то воздействовать на Кристину. Я не снимаю, боюсь проверять что-то на себе, пока беременна. Как-то так, – подвела я итог, допивая остатки на дне бутылки.

Лекса слушала мой рассказ не перебивая, очень и очень внимательно, а потом пришел ее черед смеяться. Она подскочила с места, принялась расхаживать по крыше в разные стороны, смеялась и одновременно плакала.

А когда опять подошла ко мне и присела на низкий столик, ее вид пугал: смотрит в никуда, на лице замерла холодная и неживая улыбка. А то, что она начала говорить дальше, ровным спокойным голосом, было поистине ужасно.

– Знаешь, а я ведь не меньшее чудовище, чем моя мать. – Она продолжала смотреть в сторону, и разговаривала словно не со мной. – Я так сильно хотела Игната, с самого детства, почти сразу, как он появился в нашем клане. Я никого и ничего кроме него не замечала, а он все свое время проводил с Машей, потом встречался с моей лучшей подругой Ксюшей… потом были другие девушки и женщины, но он ни к кому больше так серьезно не относился. А меня даже в койку к себе не пускал, – наконец-то она перевела растерянный взгляд на меня, – ты даже не представляешь, что я только не делала. Ноль. Тольку ноль. – Она вскрикнула, обняла себя за плечи и, подняв голову, на этот раз к небу, прикрыв глаза, тихонечко заплакала.

Я не сдержалась и, встав с места, попробовала ее приобнять, но блондинка начала покачиваться из стороны в сторону и плакать еще сильнее.

– Ты не понимаешь, – доносилось сквозь всхлипы, – я чуть родного отца не убила.

– Лекса, что ты такое говоришь. Тебе надо успокоиться.

– Я говорю то, что есть на самом деле. – Она вытерла слезы и посмотрела мне прямо в глаза. – Конечно, мама убедила меня, что он не умрет, а просто ослабнет и вынудит Игната жениться на мне.

Я охнула, прикрывая рот ладонью, а в следующую секунду почувствовала, как прихватило живот, не сильно и не больно, просто довольно ощутимо, он окаменел и так же быстро расслабился. Я поспешила приложить вторую руку на живот, поближе к своим малышам, и, видимо, разозлила этим Лексу. Она недобро улыбнулась.

– Что, уже боишься? А знаешь, – она поднялась с места, отошла чуть поодаль и, повернувшись ко мне спиной, глядя на горизонт, продолжила свой рассказ, короткими и отрывистыми фразами: – Только вот я не настолько наивна и глупа и прекрасно догадывалась, что подсовываю ему смертельный яд через Ксюшу. Но все же до конца не признавалась самой себе в этом.

– Это ты ее?

– Что? – Она повернулась, и мне стало страшно, ее глаза блестели сумасшествием, сейчас она была очень похожа на свою мать. Пугающе похожа. – Ты о Ксюше? Нет, конечно, нет, я до последнего не знала, что отцу настолько плохо. Он держал лицо постоянно, при всех. А однажды мы поругались из-за мамы, и он не смог встать с кресла, точнее, смог, но держать маску на лице, испытывая боль, не смог. Я тогда испугалась и сбежала, ушла в загул на несколько дней, – она начала громко смеяться, – и вот пока я пьянствовала, Игнат собрал своих людей, которых оказалась чуть ли не половина клана, приволок тебя, – ткнула в меня пальцем. – Испугалась не только я, но и врач отца, он был в сговоре с моей мамой, и это он устранил Ксюшу. Сука!

Я почувствовала, как живот сжался опять, и, охнув, обхватила его уже двумя руками. Лекса заметила мой жест.

– Вот только не начни здесь рожать, ты же меня убеждала, что тебе еще ходить и ходить. – Она буквально выплюнула эти слова.

– Лекса, успокойся, – сказала размеренным тоном, пытаясь ее не провоцировать.

– А не надо меня успокаивать, слышишь?! Вечно Лекса плохая, так чем ты лучше? Сучка лживая, это хоть его дети? Или опять обманула? И там один ребенок? – Она неопределенно махнула рукой в сторону моего живота.