Лейла. Навстречу переменам

– Ты, кстати, не думал приобрести тализийский костюм? – спросила я Заруха.

– Зачем? – искренне удивился он.

– Ну, не знаю, для коллекции, например, – пошутила, но тут же сообразила, что моего юмора явно не поняли.

– Какой коллекции? – насупился собеседник.

– Нарядов народов мира. – По взгляду Заруха я поняла, что сейчас последует какая-то неадекватная реакция, а потому, чтобы как-то сгладить свой промах, поспешила добавить: – Я имел в виду, может, ты захочешь как-нибудь погулять по Марвелю инкогнито…

– Принцу Турании не пристало изображать из себя того, кем он не является, и менять свое облачение без веской на то причины. – Ответил мне мальчик, но было видно, что призадумался.

Я же воспользовалась этим и отошла к портному, чтобы заказать изменения, которые только что озвучила Заруху. Разумеется, это касалось только парадно-выходного комплекта рубашек. А еще я решила попросить вышить на всей своей одежде красиво переплетенные буквы ЛДР, Лейла дочь Ратмира, для всех остальных эти буквы будут значить Лейсим Далейтримский, кем я стала по документам, сделанным мне профессором. Самое интересное, что дворяне Далейтримские и правда существовали, и даже были в некоем далеком родстве с профессором, поэтому даже если какая-то проверка моего имени все же будет, то есть большая вероятность, что пройдет успешно.

Почему я решила вышить свои инициалы? Все просто. Форму нам никто выдавать не будет, ее там просто не предусмотрено. Каждый будет ходить в том, что привез из дома, а если дело касается бедных одаренных, то в том, что им выделит корона. Все вещи мы будем отдавать стирать прачкам, и я не хотела, чтобы мои нечаянно поменяли с другими. А если совсем уж честно, то мне просто понравилось, как в фильме про мушкетеров дама теряла свой платок с вышитыми инициалами, и мне показалось, что ввести такую моду в этом мире было бы неплохо. Да и как девочке просто хотелось украсить свои мальчишеские наряды хотя бы так.

Заказав у портного все необходимое и потратив на это и на обмер добрых два часа, мы, наконец, вышли на улицу.

– Ну что, молодые люди, – обратился к нам профессор, – теперь к сапожнику. – Мы с парнями дружно скривились, а проф улыбнулся. – Ладно, давайте найдем лоточника и купим вам по пирожку, а то, смотрю, вы уже успели подустать, и нужно восполнить ваши силы.

Настроение сразу поползло вверх. Все-таки иногда профессор бывает очень милым и внимательным. Хотя я не исключала, что он просто сам устал от магазинов и проголодался.

Весело переглянувшись, мы направились за стариком, а замыкали наше шествие два охранника.

– Шагай шире, – толкнув меня локтем в бок, в самое ухо проговорил Зарух.

Я даже споткнулась от бестактности мальчишки, но вовремя вспомнила о нашем уговоре, что он будет мне помогать выглядеть мужчиной, и стала делать шаги больше. Присмотревшись к парням, заметила, что они при ходьбе больше двигают корпусом, а не бедрами, как девушки. Немного поэкспериментировав, приноровилась к новой походке. Взглянув на Ромича, заметила, что он искоса за мной наблюдал и одобрительно прикрыл глаза, встретив мой взгляд. Воспрянув духом, я начала всматриваться в окружавших меня людей, ища, что бы еще такое мужское перенять. Но ни до чего не успела додуматься – мы вышли на главную площадь города. Профессор без труда нашел лоточницу и купил у нее по два пирожка с клубничным вареньем каждому из нас. Пирожки были довольно большими, и мне вполне хватило одного, чтобы почувствовать себя сытой и полной сил, а вот голодные глаза Ромича говорили, что двух ему явно было мало. Бедняга, и куда в него столько лезет? Поэтому, даже не спрашивая, я отдала ему свой.

Оглянувшись, увидела суженные глаза Заруха. И совершенно не поняла, что опять сделала не так. Демонстративно вопросительно округлила глаза. Ответом мне стал лишь гордый поворот головы в сторону и взгляд куда-то прочь. Мол, отойди смертная, Боги думу думают, и отвечать на глупые вопросы не собираются. Я же на это демонстративно закатила глаза, показывая, как отношусь к его закидонам, и отвернулась к Ромичу. Ну а тот, наблюдая за нашей пантомимой, выражал полное недоумение, не забывая жевать пирожок.

– Лей, смотри, там, кажется, выступление намечается, – махнул он рукой куда-то в центр.

Присмотревшись, я поняла, что так и есть. Поначалу мы не обратили внимания на пеструю повозку, а теперь увидели, что там кто-то то ли танцует, то ли делает какие-то акробатические номера. Потом до нас донесся и голос бородача, что поначалу молча стоял в стороне.

– Дамы и господа! Бродячий балаган имени Шмейера рад приветствовать вас в этом замечательном городе! Прямо сейчас перед вами выступят акробаты, жонглеры, танцовщица из самого загадочного Фархата, известный во всей Тализии бард и даже театр марионеток. Подходите! Подходите! Представление начнется прямо сейчас!..

Мы как завороженные готовы уже были пойти на этот зазывающий голос, как скептическое замечание Заруха сбило весь настрой:

– Паршивый же это, видать, балаган, раз они даже плохонького шатра или настила не соорудили. Даже интересно, что представляет собой танцовщица из Фархата.

Ответить ни я, ни Ромич просто не успели – профессор как раз доел свою порцию пирожков и заявил, что нам пора идти к сапожнику. Но, посмотрев на мою расстроенную мордашку, смягчился и пообещал вернуться к балагану сразу же после визита к мастеру. Там мы, к своему удивлению, пересеклись с Фахримом и Наримом и после обмеров отправились на площадь все вместе, где как раз завывал какую-то по местным меркам задорную – а по моим жутко нудную – песню бард. Некоторое время мы постояли, глядя на него, посмотрели на пышную деву, пытавшуюся танцевать рядом в легких псевдо фархатских одеждах, которые закрывали практически все что нужно и соответствовали почти всем нормам приличия Тализии, и лишь слегка намекали на нечто фривольное, и, переглянувшись, разочарованно вздохнули. Все-таки мы надеялись хоть на какое-то развлечение.

– Знаешь, Лей, даже та песня и танец, что ты исполнял на корабле, кажутся просто вершиной мастерства по сравнению с этим, – внезапно выдал Ромич.

Ну вот зачем он вспомнил об этом?! Сейчас Зарух окончательно запишет меня в неисправимые «девчонки» и перестанет помогать «исправиться»!

Однако реакция парня меня удивила:

– Ты умеешь петь? – вполне миролюбиво спросил он.

– Умеет-умеет, – самодовольно подтвердил за меня Ромич, как будто это его личная заслуга.

Зарух ждал ответа лично от меня и после реплики Ромича даже не подумал отвести взгляд.

– Д-да? – почему-то ответ вышел с вопросительной интонацией.

Зарух его принял и задал новый вопрос:

– И танцуешь при этом?

Честно говоря, мне надоели эти вопросы и состояние собственной неуверенности. Поэтому ответила я раздражённо, даже и не думая смотреть на принца, с недоумением при этом наблюдая за танцовщицей, которая внезапно бухнулась на колени и пыталась двигать плечами, как земные цыганки. У нее получалось из рук вон плохо, да и музыка совершенно не подходила подобным телодвижениям.

– Ой, да какие там танцы?! Так, два прихлопа, три притопа.

– Покажи!

– Что, прямо здесь? – все же повернулась я к нему всем телом, начиная откровенно закипать.

– А какая разница где?

Я чуть не подавилась от возмущения. Но так и не вырвавшуюся в ответ тираду прервал Фахрим:

– Лей, разве ты не слышишь, что тебе принц велит?

Меня аж передернуло от его визгливого голоса, и про себя я решила, что не буду петь ни при каких обстоятельствах. Тоже мне, нашли обезьянку: выйди и спой им, да еще и станцуй посреди полной народа площади! От озвучивания точного описания пути, куда они все могут идти со своими приказами и пожеланиями, меня отвлек тихий голос профессора:

– Лей, мальчик мой, я прошу тебя, спой для нас.

Поначалу я не поняла подобной просьбы со стороны профа, однако, оглянувшись, осознала, что внезапно оказалась в полукольце охранников Заруха и Нарима, и те смотрели на меня с вполне читаемой угрозой. Псевдо-танцовщица тоже заметила какие-то враждебные действия и перестала потрясать телесами. А до меня внезапно дошло, что из охранников эти бравые ребята как-то резко превратились в тюремщиков. Зарух из странного, но все же приятеля – в палача, по воле которого эти, кажется, уже такие привычные и понятные люди могут в долю секунды меня скрутить. Ромич и профессор из хозяев ситуации – в простых статистов, с мнением которых никто и не подумает считаться, а Фахрим… Фахрим так и остался Фахримом. Ничего хорошего я от него и так не ожидала.

Поглядев в глаза Заруха, я спросила:

– Ваше Высочество, вы настаиваете на том, что мне нужно выйти и спеть здесь, посреди площади?

Почему-то вопреки ожиданиям я не столько злилась на ситуацию, в которую попала, сколько была обижена на Заруха и впервые со дня нашего знакомства перешла на обращение «вы». Почему-то, несмотря ни на что, этот мальчишка мне нравился, и я даже успела записать его в друзья, хотя никому в этом точно не призналась бы, а он… Он хотел моего публичного унижения. Я чувствовала это! Почему? За что? Хотя… Пожалуй, мне это уже неинтересно.

Последняя мысль совпала с утвердительным кивком принца. Я видела, что он прекрасно понял, о чем я подумала, и его губы дрогнули в попытке что-то сказать, но в последний миг он сдержался.

– Да спой уже, малец. Чего уж, – проговорила, тяжело вставая с колен, танцовщица, которая прекрасно слышала нашу перепалку, – принцам не перечат. – И она отвесила Заруху поклон. – Жильгер, заканчивай выть, господа петь изволят!

Да уж, приласкала танцовщица своего компаньона, так приласкала, ничего не скажешь. А я спою, только уж точно не то, о чем меня просили.

Меня наполнил какой-то злой кураж. Хотели моего унижения, принц? Не выйдет!

Я вошла в круг, образованный возле барда и его танцовщицы, и спросила:

– Бубен какой-нибудь есть? – Разумеется, он нашелся. Все же это бродячие музыканты. – Что ж, господа хорошие! – раздался мой звонкий голос над толпой, а я буквально почувствовала этаким удалым цыганом. – Спою вам песню вольную, вольную да веселую!

Весело загомонил в руках бубен, а в голове появилась знакомая мелодия русского романса «Дорогой длинною», которую почему-то навеяли неумелые потуги танцовщицы.